до сих пор, теперь вспыхнула со всей силой. Его левое плечо и рука горели, бедро жгло огнем, словно оно находилось в костре. Стоять ровно стоило сил. Возможно, он был куда ближе к усталости, чем думал сам. Сколько же времени они дрались? Он думал, что почувствует удовлетворение оттого, что его мать отомщена, но все, что он чувствовал – это пустоту. Смерти Валды было недостаточно. Ничто, кроме воскресшей Моргейз Траканд не могло помочь.

Внезапно он услышал ритмичное хлопанье и поднял голову, чтобы посмотреть. Каждый воин стучал по собственному нагруднику в знак одобрения. Каждый Дитя Света. Кроме Асунавы и Вопрошающих. Их нигде не было видно.

Байяр поспешил к нему с небольшим кожаным кисетом и тщательно осмотрел раны в разрезах на рукаве кафтана Галада. – «Тут потребуется штопка», – пробормотал он, – «но это подождет». Встав на колени возле Галада, он вынул из кисета ремешки и начал накладывать жгут над глубокой раной на его бедре. – «Здесь тоже потребуется иголка с ниткой, но это не даст тебе истечь кровью до смерти прежде, чем их зашьют». Постепенно вокруг собралась толпа, поздравляя его, мужчины сменяли друг друга, перемещаясь из задних рядов вперед. Никто не удостоил труп Валды еще одним взглядом, кроме Кашгара, который очистил его меч о все тот же уже испачканный кровью белый кафтан перед тем как вложить его в ножны.

«Куда делся Асунава?» – спросил Галад.

«Уехал, едва ты ударил Валду в последний раз», – встревожено ответил Дэйн. – «Он едет в лагерь, чтобы привести Вопрошающих».

«Нет, он направился другой дорогой к границе», – вставил кто-то еще. Нассад был где-то рядом с границей.

«Лорды Капитаны», – сказал Галад, и Тром кивнул, соглашаясь.

«Ни один Дитя Света не позволил бы Вопрошающим арестовывать тебя за то, что здесь случилось, Дамодред. Если ему не прикажет его Капитан. Кое-кто из них, думаю, так и поступит».

Раздался сердитый ропот. Воины стали отрицать, что подчинятся подобному приказу, но Тром, успокаивая их, несколько раз качнул поднятыми руками. – «Вы сами знаете, что это так», – сказал он громко. «Иное поведение было бы признано мятежом». – В ответ повисла мертвая тишина. У Детей Света никогда не бывало мятежей. Но то что ранее было невозможно, сегодня было как нельзя близко. – «Я могу дать тебе бумагу с освобождением из Ордена, Галад. Кто-то все равно может попытаться арестовать тебя, но им придется тебя отыскать, а у тебя будет хорошая фора. Асунаве потребуется не меньше половины дня, чтобы разыскать хотя бы одного Лорда Капитана, и все, кто к нему присоединится, не сумеют вернуться раньше наступления сумерек».

Галад сердито помотал головой. Тром был прав, но все это было бы неправильно. Слишком неправильно. – «А ты напишешь освобождение для остальных? Ты же знаешь Асунаву. Он найдет способ их обвинить. А для тех Детей, кто не желает помогать Шончан покорять собственные страны во имя человека умершего тысячу лет назад?» – Несколько тарабонцев обменялись взглядами и согласились, как и другие, и не все они были амадийцами. – «А что на счет тех, кто защищал Цитадель Света? Поможет им твоя бумага сбросить цепи или освободит от рабского труда во славу Шончан?» – Еще более сердитые возгласы. Эти узники были воспаленной раной всех Детей Света.

Сложив руки на груди, Тром, словно увидев его впервые, смотрел на него изучающее: «Что же ты намерен делать?»

«Сделать так, чтобы Дети нашли кого-то, все равно кого, кто сражается с Шончан и стать их союзником. Убедиться, что Дети Света будут сражаться в Последней Битве вместо того, чтобы помогать Шончан охотиться на Айил и красть наши земли».

«Все равно кого?» – тонким голосом спросил кайриэнец по имени Дойреллин. Никто никогда не насмехался над голосом Дойреллина. Хотя он и был невысок, однако в плечах он был почти равен своему росту, и в нем едва нашлась бы унция жира. Он мог положить орехи между всеми пальцами и расколоть их, сжав кулаки. – «Это может также означать – Айз Седай!»

«Если вы намереваетесь сражаться в Тармон Гай’дон, тогда вам все равно придется сражаться рядом с Айз Седай», – спокойно ответил Галад. Младший Борнхальд сморщился от отвращения, и он был не одинок. Байяр даже выпрямился, но снова склонился к своей работе. Но никто не протестовал вслух. Дойреллин медленно кивнул, словно прежде он никогда не размышлял над подобным вопросом.

«Я, как и любой другой из здесь присутствующих, терпеть не могу ведьм», – сказал, наконец, Байяр, не отрываясь от своей работы. Через швы сочилась кровь, хотя он уже сделал перевязку. – «Но в Уставе сказано: чтобы бороться с вороном, можно вступить в союз со змеей, пока не завершена битва». – Рябь согласных кивков пробежала вдоль ряда мужчин. Ворон означал Тень, но каждый знал, что это был герб Шончан.

«Я буду сражаться рядом с ведьмами», – произнес долговязый тарабонец, – «и даже вместе с этими Аша’манами, о которых все не перестают повторять, если они сражаются с Шончан. Или в Последней Битве. И я вызову любого, кто скажет, что я неправ». – Он поглядел по сторонам, словно готов был начать сию минуту.

«Похоже, все вопросы впредь будут решаться по вашему слову, милорд Капитан Командор», – сказал Тром, поклонившись немного ниже, чем он кланялся Валде. – «По крайней мере, теперь должность твоя по праву. Кто знает, что принесет следующий час, не говоря уж про завтра?»

Галад удивившись сам себе, засмеялся. Вчера он был уверен, что никогда не сможет смеяться снова. – «Это – плохая шутка, Тром».

«Так гласит закон. И Валда это подтвердил. Кроме того, у тебя хватило смелости высказать то, о чем многие размышляли, но боялись сказать. И я в их числе. Твой план лучший из тех, что я слышал с тех пор, как умер Пейдрон Найол».

«И все равно это плохая шутка». – Независимо оттого, что говорит закон, эта его часть не вспоминалась с окончания Войны Ста Лет.

«Посмотрим, что скажут остальные Чада Света по этому вопросу», – широко ухмыляясь, ответил Тром – «когда ты попросишь их идти за тобой в Тармон Гай’дон, чтобы сражаться бок о бок с ведьмами».

Воины принялись хлопать по нагрудникам сильнее, чем после его победы. Сперва их было несколько, потом присоединились еще, пока каждый из них, включая Трома, не стучал в знак одобрения. Все до одного, кроме одного Кашгара. Сделав глубокий поклон, салдэйец обеими руками протянул ножны меча с цаплей на клинке.

«Теперь эта вещь ваша, милорд Капитан Командор».

Галад вздохнул. Он надеялся, что все изменится, когда они доберутся до лагеря. Появиться там было бы довольно глупо, не говоря уж про подобное заявление. Вероятно, их разжалуют и закуют в цепи, или просто изобьют до полусмерти. Но он должен идти. Так будет правильно.