Тервэйл качнул головой, показав, что заметил ее, но не сдвинулся с места, что могло показаться обычным наблюдением за каждым прохожим. Вокруг не было ни души, кроме рабочих в грубых куртках из шерсти, которые несли на плечах корзины, и столь же просто одетых мужчин и женщин, правивших гремевшими на перепаханной колесами дороге телегами, гружеными дровами, углем и бочками с водой. По крайней мере, это могло показаться обычным для кого-то, кто не обладал связывающими с ним узами Стража. Ее Тервэйл был на взводе, как наложенная на тетиву стрела. Он изучал только мужчин, и следил глазами только за теми, кого не знал лично. После убийства двух Сестер и Стража от рук мужчины с помощью мужской половины Источника – вряд ли это могло оказаться совпадением, и поблизости мог оказаться второй – все вокруг наполнились подозрительностью к мужчинам. Все, кто были в курсе, по крайней мере. О таких новостях едва ли станут кричать на каждом углу.
Она понятия не имела, как он может распознать убийцу, пока тот не станет размахивать флагом, но она не станет ругать его или умолять его вернуться к своим обязанностям. Прямой как хлыст, с мощным носом и с широким шрамом на скуле, полученным вместо нее. Когда она нашла его, он был еще в сущности мальчишка, но уже тогда прославился как один из лучших фехтовальщиков ее родного Тарабона, и с тех пор ничуть не стал хуже. И, по меньшей мере, раз двадцать спасал ей жизнь. Несколько раз от бандитов и налетчиков, слишком тупых, чтобы признать в ней Айз Седай. Юриспруденция может быть опасным делом, когда та или иная сторона впадают в отчаяние от того, что правосудие оборачивается против них, и часто он видел опасность прежде, чем она являлась во всей красе.
«Оседлай для меня Снежного зяблика и захвати свою лошадь», – сказала она ему. – «Мы отправляемся немного прогуляться».
Тервэйл приподнял одну бровь, немного повернув в ее сторону голову, затем прицепил ножны к поясу справа и быстрым шагом направился по деревянному настилу к коновязям. Он никогда не задавал ненужных вопросов. Возможно, она была куда сильнее взволнована, чем пыталась себя убедить.
Вернувшись внутрь она бережно завернула зеркальце шелковым шарфом с вытканным черно-белым лабиринтом тайренского узора и запихнула его вместе с расческой и ободком в один из двух широких карманов, нашитых на прекрасном сером плаще. Ее аккуратно сложенная шаль и маленькая коробочка с искусной резьбой отправились в другой. В ней хранились те немногие драгоценности, которые остались ей от матери и еще несколько, доставшихся от бабушки. Она редко носила драгоценности, кроме кольца Великого Змея, но она всегда брала с собой в дорогу коробочку, зеркало, расческу и ободок – напоминание о женщинах, которых когда-то любила и кем гордилась, и всегда помнила о том, чему они ее научили. Ее бабушка, известный адвокат в Танчико, привила ей любовь к хитросплетениям законодательства, а мать показала, что всегда можно стать еще лучше. Адвокаты редко обретали богатство, и хотя Колларис жила вовсе не бедно, однако ее дочь Аэлдрин, несмотря на материнское неодобрение, стала купчихой и, ухватив удачу за хвост, сколотила приличный капитал на торговле краской. Да, всегда можно стать еще лучше, если ты определишь тот самый миг судьбы, как к примеру поступила она сама, узнав, что Элайда свергла Суан Санчей. И конечно, с тех пор дела не продвинулись дальше того, что она предвидела. Так всегда бывает. Поэтому мудрые женщины имеют про запас другие варианты.
Она думала подождать возвращения Тервэйла внутри – не мог же он оседлать и привести пару лошадей уже через пару минут – но теперь, когда пришло время действовать, от ее терпения не осталось и следа. Поправив плащ на плечах, она затушила напоследок лампу. Снаружи ей пришлось заставить себя стоять на месте, а не прохаживаться взад-вперед по грубым доскам настила. Подобное поведение привлекло бы внимание, и возможно какая-нибудь Сестра решила бы, что она боится оставаться в одиночестве. Если быть до конца честной, она действительно боялась. Немного. Если вас может убить кто- то невидимый, неизвестно с какой стороны, то опасаться – разумно. Но ей не хотелось чтобы кто-нибудь набивался ей в компанию. Она натянула поглубже капюшон в знак того, что желает уединения, и поглубже закуталась в плащ.
Серый кот, худющий и с драным ухом, принялся тереться об ее ноги. В лагере было полно котов и кошек, похоже, что они собирались отовсюду, где только собирались несколько Айз Седай, теперь они стали совсем ручные, как домашние, хотя раньше были совсем дикие. Через пару мгновений не получив законного почесывания за ушком, кот удалился исполненный достоинства словно какой-нибудь король, в поисках кого-нибудь более приветливого. У него был богатый выбор.
Всего несколько мгновений назад на улице не было ни души, кроме слуг и возниц, и вот уже лагерь кипит от жизни. По дорожкам понеслись на уроки группки, так называемые «семьи», одетых в белое послушниц. Уроки проводили в любой свободной и просторной палатке, которую можно было для этого приспособить, и даже под открытым небом. Пробегая мимо нее, они прекращали свой девичий щебет, и делали достойные реверансы. Все происходящее не переставало ее поражать. И возмущать. Большая часть этих «деток» была средних лет и старше, а кое-кто выделялся сединой и имел внуков! Но все равно они вели себя точно так же, как сотни лет до них вели себя девчушки тоже приходившие в Башню, которых она повидала на своем веку. И их так много. Это походило на бесконечный потоп, заливающий улицу. Сколько же упустила Башня, сконцентрировавшись на отборе девушек родившихся с искрой или тех, кто уже начинал направлять, робко нащупывая собственный путь, оставив остальным самостоятельно искать свой путь в Тар Валон на свой страх и риск? Сколько из них она потеряла, настаивая на пороге в восемнадцать лет для начала обучения дисциплинам? Всего лишь одно ничтожное изменение из всего, что она когда-либо видела – ведь закон и традиции управляли жизнью Айз Седай и являлись основой стабильности – и еще несколько изменений вроде этих «семей» Послушниц, что уже попахивало радикализмом, если продолжиться в том же духе, но сколько при этом Башня потеряла?
Сестры тоже скользили по дорожкам, как обычно парами и тройками, и как обычно в сопровождении своих Стражей. Поток Послушниц обтекал их, расплескиваясь рябью реверансов, взглядов и поворотами голов, которые Сестры даже не замечали. Лишь немногие из Сестер проходили не окруженные сиянием Силы. Беонин чуть не прищелкнула языком от раздражения. Послушницы были в курсе, что Анайя и Кайрен погибли, так как никто и не подумал скрывать погребальные костры, однако информация о том, как погибли Сестры, могла их испугать. Даже новички, записанные в Книгу Послушниц в Муранди, уже носили белое достаточно долго, чтобы понять, что Сестры, удерживающие саидар во время прогулки, явление экстраординарное. В конечном счете, даже это может их испугать. Вряд ли убийца нанесет удар прямо на улице при свидетелях, где полно Сестер.
Пять Сестер верхом на лошадях медленно проехали в восточном направлении, и ни одна, на ее взгляд, не была окружена светом саидар. За каждой следовал небольшой эскорт, в основном это были секретарь, служанка или слуга, если нужно нести или поднимать что-нибудь тяжелое, и несколько Стражей. На всех были плащи с капюшонами, но для нее не составило труда определить, кто есть кто. Вэрилин была из ее собственной Серой Айя. Она была высокой как мужчина, а вот Такима, из Коричневой, была совсем малютка. Саройя всегда носила яркие плащи с белой вышивкой – наверняка ей пришлось воспользоваться саидар, чтобы сохранять ее такой яркой и нарядной. А пара Стражей хвостиком следующих за Файзелле отмечали ее в любой толпе как и ярко-зеленый плащ. Поэтому последняя женщина, с головы до ног закутанная в темно-серый плащ, скорее всего Магла из Желтой Айя. Что они собираются искать, когда доберутся до Дарейна? Определенно не переговорщиков из Белой Башни. Только не теперь. Возможно, они решили, что должны идти до конца в любом случае. Люди часто продолжают двигаться дальше, даже когда цель их пути потеряна. Но в случае с Айз Седай такое случается редко.
«Не похоже, что они все заодно, не так ли, Беонин? Можно подумать, что они просто решили поддержать компанию, так как все равно собирались ехать в одном направлении».
Кто сказал, что капюшон может предоставить хотя бы немного уединения? К счастью, она натренировалась сдерживать вздохи и все такое, что могло вырваться против желания. Пара Сестер, что остановилась подле нее, были одного роста, хрупкого телосложения, темноволосые и кареглазые. На этом сходство заканчивалось. По узкому лицу Ашманайллы с торчащим носом редко когда вообще можно было прочитать какие-либо эмоции. Ее шелковое платье с серебристыми вставками словно только что вышло из под иглы какой-то тайренки, и такой же серебристый орнамент украшал ее отороченный мехом плащ с капюшоном. На темном шерстяном платье Фаэдрин было полно складок, не говоря про пятна, ее плащ без украшений и меха нуждался в штопке, и она часто хмурилась, как впрочем и сейчас. Если бы не эта привычка, ее можно было бы назвать симпатичной. Странная вышла парочка из этих подруг – грязнуля Коричневая и Серая, которая внимательно следит как за собой, так и за всем, что ее окружает.
