выдают себя за бывших Айз Седай».

«Она направляется не в камеру. Пока», – ответила Кэтрин. – «Элайда желает, чтобы мы отвели ее к Сильвиане».

«Ладно, рано или поздно я узнаю этот трюк от одной девицы или от другой». – Поправив шаль, Милэйр глубоко вздохнула и снова отправилась вниз по лестнице, как женщина, у которой впереди была нелегкая работа, которую ей совсем не хотелось выполнять. По крайней мере, теперь у Эгвейн появилась надежда за судьбу Лиане. Лиане стала «второй», а не «дичком».

Кэтрин быстро пошла вниз по коридору в полной тишине, а Барасин подтолкнула Эгвейн вслед за второй Красной, бормоча себе под нос о том, как глупо думать, что Сестра сможет чему-нибудь научиться у дичка или завравшейся выскочки Принятой. Сохранять остатки достоинства было тяжело, если сказать невозможно, когда тебя постоянно пихают в спину за длинноногой женщиной, а у вас разинут рот словно тот коридор, и по подбородку стекают слюни, но она держалась как могла. Если говорить на чистоту, она даже не думала об этом. Милэйр дала ей много пищи для ума. Милэйр упомянула сестер в карете. Это вряд ли могло означать то, на что было похоже, но если это так, то…

Скоро синие, чередующиеся с белыми, плитки пола поменялись на красные и зеленые. Они приблизились к простой деревянной двери между двумя гобеленами, изображавшими деревья в цвету, на которых сидели птицы с большими крючковатыми клювами, такие яркие, что казалось маловероятно, чтобы такие встречались в природе. Дверь была простой, но ярко отполированной и известной каждой Принятой в Башне. Кэтрин постучалась в дверь с некоторой робостью, а когда ей ответил изнутри сильный голос: «Войдите», она громко вздохнула и толкнула дверь. Это из-за плохих воспоминаний о былых посещениях этого кабинета Послушницей и Принятой, или это находившаяся внутри женщина заставляла ее нервничать?

Кабинет Наставницы Послушниц был точно таким, каким его помнила Эгвейн – маленькая, облицованная темными панелями, комната с простой, функциональной обстановкой. Узкий стол у двери был покрыт легкой резьбой со своеобразным узором, и на раме зеркала, висевшего на одной из стен, немного позолоты, и больше никаких украшений. Светильник на стене и пара ламп на письменном столе были абсолютно простыми, хотя и были сделаны наборными из шести разных материалов. Женщину, которая занимала этот пост, обычно меняли с каждой новой Амерлин, но Эгвейн была готова держать пари, что женщина, входившая в эту комнату Послушницей двести лет назад, и сегодня найдет все знакомым и на прежних местах.

Когда они вошли, то застали новую Наставницу Послушниц – по крайней мере, тут в Башне – на ногах. Это была коренастая женщина ростом почти с Барасин, с аккуратно уложенными в прическу темными волосами, с квадратным, решительным подбородком. С первого взгляда на Сильвиану Брихон было понятно, что она не выносит никаких глупостей. Она была Красной Сестрой. Ее юбки угольно-черного цвета пересекали вставки красной ткани, однако ее шаль лежала сложенной на спинке стула за письменным столом. Ее большие глаза выглядели встревожено. Казалось, с одного взгляда она проникла в самую суть Эгвейн, словно эта женщина не только узнала каждую мысль в ее голове, но даже то, о чем она еще только подумает завтра.

«Оставьте ее и ждите снаружи», – произнесла Сильвиана низким, уверенным голосом.

«Оставить?» – недоверчиво переспросила Кэтрин.

«Что именно ты не расслышала, Кэтрин? Мне нужно повторить?»

Очевидно, этого не требовалось. Кэтрин покраснела, но ни слова не сказала. Вокруг Сильвианы появилось сияние саидар, и она спокойно перехватила щит, ни дав Эгвейн ни секунды, чтобы прорваться к Источнику. Она была уверена, что теперь смогла бы. За единственным исключением – Сильвиана была отнюдь не из слабых. Поэтому никакой надежды сломать щит не было. Кляп из Воздуха исчез в тот же миг, и она удовлетворилась тем, что отыскала носовой платок в поясной сумке и спокойно вытерла свой подбородок. В ее сумке явно рылись – она клала платок сверху – но проверить, что еще пропало кроме кольца, можно будет позже. Обычно заключенным требуется как-то занять свободное время. Там были: расческа, набор иголок, небольшие ножницы, всякая чепуха – вот и все. Еще палантин Амерлин. Как ей сохранить достоинство пока ее будут сечь, она пока не знала, но это было впереди. А сейчас было сейчас.

Пока за остальными Красными не закрылась дверь, Сильвиана изучала ее, сложив руки на груди. – «По крайней мере, обошлось без истерик», – сказала она затем. – «Это упрощает дело. Вот только, почему ты не боишься?»

«Какой от этого прок?» – ответила Эгвейн, возвращая платок на место. – «Не могу себе представить».

Сильвиана подошла к столу и встала, пробегая глазами бумаги, лежащие на нем, иногда поглядывая на нее. По ее лицу невозможно было понять, о чем она думает – настоящая маска спокойствия Айз Седай. Эгвейн терпеливо ждала, обняв себя руками за талию. Даже вверх ногами она легко смогла признать подчерк Элайды, но только не могла прочитать, что там было написано. Пусть женщина не думает, что из-за ожидания и неопределенности она станет нервничать. Терпение было одним из того небогатого арсенала оружия, что у нее осталось.

«Кажется, Амерлин что-то напутала, когда решала, как с тобой поступить», – наконец сказала Сильвиана. Если она ждала, что Эгвейн грохнется на колени или станет заламывать руки, то не проявила своего разочарования. – «У нее тут целый план действий. Она не хочет, чтобы Башня тебя потеряла. В этом я с ней солидарна. Элайда решила, что тобой воспользовались как марионеткой остальные, и ты не должна нести за это ответственности. Поэтому тебя не станут обвинять за ложное провозглашение Амерлин. Она вычеркнула твое имя из книги Принятых, и снова вписала его в книгу Послушниц. Я от всей души согласна с подобным решением, хотя раньше подобного никогда не происходило. Чтобы не говорили о твоих способностях, ты пропустила почти все занятия, поэтому для тебя же самой будет полезно снова побыть послушницей. С другой стороны, тебе не нужно бояться повторного испытания. Я бы никогда в жизни никого не заставила проходить его дважды».

«Я полноправная Айз Седай, на основании того, что была выбрана Престол Амерлин», – спокойно ответила Эгвейн. В отстаивании собственного титула не было никакой непоследовательности, даже если это вело к смерти. Любые уступки, как и ее казнь, больно ударят по восставшим. Возможно, даже больнее, чем она думает. Стать снова Послушницей? Это абсолютная глупость! – «Если вы пожелаете, я могу процитировать нужное место из закона Башни».

Сильвиана выгнула дугой бровь и села, открыв большую книгу в кожаном переплете. Книга Наказаний. Опустив перо в самую обычную стеклянную чернильницу, она сделала какие-то пометки. – «Ты только что заработала свое первое посещение этого кабинета. Я дам тебе ночь на раздумья, вместо того чтобы положить к себе на колено прямо сейчас. Будем надеяться, что раздумья усилят лечебный эффект».

«Думаете, что после пары шлепков я передумаю и откажусь от того, кто я есть?» – Эгвейн с трудом удалось сдержать сомнение в голосе. Но она не была уверена, что преуспела.

«Шлепки шлепкам рознь», – ответила Сильвиана. Вытерев кончик пера об обрывок тряпки, она поставила ручку на ее место в стеклянном держателе и посмотрела на Эгвейн. – «Ты привыкла к наказаниям Шириам, когда она была Наставницей Послушниц». – Сильвиана пренебрежительно покачала головой. – «Я просмотрела ее Книгу Наказаний. Она слишком многое спускала девочкам с рук, была слишком снисходительна к своим любимчикам. Поэтому в результате ей приходилось часто исправлять свои ошибки, вместо того, чтобы все делать как надо с самого начала. Я в месяц вношу втрое меньше записей, чем делала Шириам, потому что удостоверяюсь, что каждая, кого я наказывала, покидая меня, больше всего на свете желает никогда сюда не возвращаться вновь».

«Что бы вы ни делали, вы не заставите меня отказаться», – твердо сказала Эгвейн. – «А как вы себе это представляете? На каждое занятие я буду приходить огражденной щитом? »

Сильвиана откинулась назад на свою шаль, положив ладони на край стола. – «Ты имеешь в виду, что будешь сопротивляться, пока можешь, не так ли?»

«Я буду делать то, что должна».

«И я сделаю то, что должна. Днем тебя не станут ограждать совсем. Но каждый час тебе будут давать слабый отвар корня вилочника». – Рот Сильвианы, покривился при этом слове. Она взяла лист бумаги, на котором были заметки Элайды, словно собралась зачитать, но потом отпустила его, дав ему упасть, потирая