Солдаты и Мурддраал застыли на месте. Иней нарастал на них все толще, иней, который дымился, как Мэтовы сапоги. С громким хрустом обломилась поднятая рука Мурддраала. Ударившись о плиты пола, и рука, и меч разлетелись вдребезги.

Ранд ощутил холод — да, его зовут Ранд. Холод резанул, точно ножом, когда он прошел мимо и свернул туда, откуда появился отряд. Холод, однако не такой пронзительный, как от саидин.

Возле стены присели мужчина и женщина средних лет, слуги в красно-белых ливреях, они сжимали друг друга в объятиях, будто стремясь обрести защиту.

Завидев Ранда — казалось, это больше чем имя, не просто Ранд, — мужчина попытался было встать, хоть и ежился в испуге от ведомой Мурддраалом банды, но женщина потянула его за рукав.

— Ступайте с миром, — сказал Ранд, протянув к ним руку. Ал'Тор. Да, Ранд ал'Тор. — Я не причиню вам зла, но если останетесь, может, будет худо.

Карие глаза женщины закатились, она рухнула бы без чувств, если б мужчина не подхватил ее. Его узкие губы быстро задвигались, словно он молился, но не мог произнести вслух ни слова.

Ранд проследил за взглядом мужчины. Запястье высунулось из рукава, обнажив голову золотогривого Дракона, который стал частью кожи Ранда.

— Я не причиню вам зла, — повторил он и двинулся дальше, оставив слуг у стены. Он еще должен загнать в угол Равина. И убить. А потом?

Ни звука, кроме стука его сапог по плитам коридора. И в глубине разума слабый голосок скорбно бормочет об Илиене и о прощении. Он напрягся, пытаясь почувствовать, как Равин направляет Силу, как тот преисполнен Истинным Источником. Ничего. Саидин выжигала его кости, замораживала его плоть, вырывала его душу, но без саидин нелегко определить, где Равин, пока тот не окажется совсем близко. Лев в высокой траве, так однажды сказал Асмодиан. Бешеный лев. Причислить ли Асмодиана к тем, кто не должен был погибнуть? Или Ланфир? Нет. Но ведь...

Лишь за мгновение Ранд получил предостережение и сразу же кинулся плашмя на пол; ощущение внезапно сплетенных потоков — и спустя крошечный, как тонкий волосок, отрезок времени ударил столб белого света толщиной в руку, жидкий огонь вспорол стену и будто меч прошел через то место, где должна была находиться его грудь. Там, где этим светом полоснуло по обе стороны коридора, стена и фризы, двери и гобелены исчезли. Рассеченные шпалеры, осколки камня, куски штукатурки дождем посыпались на пол.

Значит, Отрекшиеся опасаются применять погибельный огонь? Кто же это говорил ему? Морейн. Вот она-то наверняка заслуживала того, чтобы жить.

С рук Ранда сорвалась струя погибельного огня, ослепительно белое древко устремилось туда, откуда прилетело первое. Вражье копье исчезло, едва Рандова огненная стрела пробила стену, оставив перед глазами фиолетовый росчерк. Ранд отпустил свой поток. Неужели он в конце концов попал?

Поднявшись на ноги, Ранд направил Воздух, распахивая разбитые двери с такой силой, что остатки их посрывало с петель. Комната была пуста. Гостиная с рядом стульев, расставленных возле громадного мраморного камина. Разящий огонь Ранда проделал дыру в одной из арок, ведущих в маленький внутренний дворик с фонтаном, и еще оставил щербину в одной из вычурных колонн на галерее подальше.

Впрочем, Равин ушел не этим путем, и он не погиб от разящего огня. В воздухе висело нечто вроде разреженного туманного пятна — тающий след сплетения саидин. Ранд узнал его. Отличный от переходных врат, которые создал Ранд, чтобы Скользнуть в Кэймлин, и непохожий на врата, предназначенные для Перемещения, — теперь Ранд знал, что он сделал тогда, отправившись в тронный зал. Но он видел однажды след плетения, подобный этому, в Тире и сам сотворил тогда такое же.

Сейчас Ранд сработал новое плетение. Врата, по крайней мере, щель, дыра в реальности. По ту сторону открылась не тьма. На самом деле, если б он не знал, что здесь есть путь, если б не видел следов Равинова плетения, то мог бы ничего и не сообразить. Перед ним высились такие же арки, выходящие на тот же дворик с фонтаном, тянулась такая же галерея с колоннами. На миг аккуратные округлые пробоины, проделанные его залпом погибельного огня в арке и колонне, задрожали, затянулись, потом вновь стали брешами. Куда бы ни вели эти врата, это было некое отражение королевского дворца, как некогда отражение Тирской Твердыни. Ранд смутно пожалел, что не побеседовал с Асмодианом на эту тему, когда была возможность, но он так и не смог ни с кем поговорить о том дне. Да и неважно было. В тот день он держал в руке Калландор, но даже ангриал в кармане Ранда заставил Равина убегать, точно зайца.

Быстро шагнув в проем, Ранд отпустил плетение и поспешил через дворик. Проем исчез. Равин почувствует эти врата, если постарается и окажется достаточно близко. Маленький толстячок из камня вовсе не означал, что Ранд может стоять на месте и дожидаться нападения.

Ни следа жизни, не считая самого Ранда да какой-то мухи. Так и в Тире тогда было. Лампы-стойки в коридорах не горели, бледные фитили никогда не знали огня, тем не менее даже в этом коридоре, который должен бы быть самым сумрачным, разливался свет, исходящий ниоткуда и отовсюду. Иногда эти лампы, да и другие вещи меняли местоположение. Взглянешь второй раз, а высокая лампа уже переместилась на фут, ваза в нише — на дюйм. Мелочи. Словно кто-то переставлял их, когда Ранд не смотрел. Где бы он ни очутился, место это весьма странное.

Ранд рысцой бежал вдоль колоннады, стараясь ощутить присутствие Равина, и вдруг до него дошло, что он не слышит голоса, оплакивающего Илиену, с того момента, как направил погибельный огонь. Наверное, каким-то образом он изгнал из своих мыслей Льюса Тэрина.

Хорошо. Ранд остановился на краю дворцового садика. Кусты роз и белозвездочника выглядели такими же поникшими от засухи, как и в настоящем дворце. На некоторых белых шпилях, высящихся над городскими крышами, трепетало знамя Белого Льва, но любой шпиль мог перемениться в мгновение ока. Хорошо, что не надо голову делить с...

Он почувствовал себя как-то странно. Нереальным. Поднял руку, посмотрел. Сквозь рукав и руку, будто через туман, виднелся сад. И туман рассеивался. Опустив взор, он увидел сквозь себя мощенную камнем дорожку.

Нет! Это была не его мысль. Облик начал уплотняться. Высокий темноглазый мужчина с морщинами тревог на лице и обильной сединой — волосы казались скорее белыми, чем русыми. Я — Льюс Тэр...

Я — Ранд ал Тор, вмешался Ранд. Он представления не имел, что происходит, но с туманной руки, которую он вытянул перед собой, начал потихоньку исчезать и без того призрачно видимый Дракон. Предплечье стало вроде как смуглее, а пальцы — длиннее. Я — это я. Слова эхом отдались в Пустоте. Я — Ранд ал Тор.

Сделав над собой усилие, он принялся мысленно рисовать себя, стараясь создать облик того, кого каждый день видел в зеркале, бреясь, кого видел в зеркале, одеваясь. Борьба была отчаянной. Он ведь никогда, по правде говоря, на себя со стороны не смотрел. Два образа то расплывались, то становились явственней: темноглазый мужчина зрелых лет и молодой парень с серо-голубыми глазами. Мало-помалу образ помоложе набирал силы, постарше — тускнел. Рука понемногу становилась плотнее. Его рука — с дважды обернувшимся вокруг нее Драконом и выжженной на ладони цаплей. Были времена, когда Ранд ненавидел эти меты, но сейчас, даже окруженный лишенной эмоций Пустотой, он, увидев эти знаки, чуть не ухмыльнулся.

Почему Льюс Тэрин пытался одолеть его? Чтобы превратить в Льюса Тэрина. Он знал, кто этот темноглазый мужчина со страдальческим лицом. Почему сейчас? Потому что мог это сделать в этом месте, чем бы оно ни было? Погоди-ка. Это ведь Льюс Тэрин выкрикнул то непреклонное «нет». Это не нападение Льюса Тэрина. Это напал Равин, причем напал, не используя Единую Силу. Если бы Равин мог это сделать в Кэймлине, в подлинном Кэймлине, он бы не преминул так поступить. Значит, именно в этом месте Отрекшийся обрел такую возможность. А если тут на это способен Равин, то, наверное, и Ранд тоже. Собственный образ — вот что удержало его, вернуло назад.

Ранд сосредоточился на ближайшем розовом кусте, высотой в спан, и представил себе, что куст становится прозрачным, туманным облачком. Куст послушно растворился, исчез, но едва эта картинка пропала из мыслей Ранда, розовый куст неожиданно возник на прежнем месте, где и был.