Сам Ранд при этом смотрел па каменный пол под ногами. Возможно, он отнюдь не был таким твердым, каким хотел выглядеть.

Однако ничего недостойного он не совершил. Морейн внимательно посмотрела на Эгвейн. Что ни говори, многообещающая девушка. Не понимает смысла происходящего, но сразу выхватывает суть. Правда, ей еще надо учиться управлять своими чувствами и отличать желаемое от действительного.

— Будем надеяться, что ничего более хитроумного он сегодня не совершит.

В большом битком набитом зале мало кто понял, что, собственно, произошло. Многие подумали, что неожиданный обморок Алтеймы огорчил Лорда Дракона. Откуда-то сзади донеслись жидкие возгласы:

— Кайриэн падет! — Но они не были подхвачены.

— С тобой, о Лорд Дракон, мы покорим весь мир! — воскликнул молодой человек с бугристым лицом, Истин, старший сын Благородного Лорда Ториана. Сам Ториан бормотал под нос что-то невнятное.

Ранд вскинул голову. Похоже, он был удивлен. А может, и разгневан.

— Но я не пойду с вами. Я… удаляюсь на время. Толпа снова умолкла. Все взгляды обратились к нему, но Ранд смотрел только на Калландор. Он поднял хрустальный клинок перед собой, и все содрогнулись. Пот градом струился по лицу юноши.

— Твердыня хранила Калландор до моего прихода. Пусть же теперь хранит его до моего возвращения.

Неожиданно прозрачный меч засиял в его руках. Ранд повернул Калландор острием вниз и вонзил его в каменные плиты пола. В купол ударили сполохи молний, камень с грохотом раскололся, громада Твердыни содрогнулась, заходила ходуном, и люди с криками повалились на пол.

Морейн столкнула с себя Эгвейн и попыталась подняться. Пол Твердыни еще дрожал. Что он натворил? И почему уходит? Случившееся было худшим из ее кошмаров. Айильцы уже вскочили на ноги. Прочие же были настолько ошеломлены толчком, что беспомощно барахтались на полу. Ранд стоял на одном колене, обеими руками держась за рукоять наполовину ушедшего в камень Калландора. Меч больше не светился. Лицо юноши блестело от пота. Палец за пальцем он оторвал руки от рукояти и сложил ладони чашечкой вокруг эфеса, не прикасаясь к нему. На миг Морейн показалось, что он снова возьмется за меч, но Ранд выпрямился, и далось это ему не без усилий.

— Смотрите на него в мое отсутствие, — промолвил юноша. В голосе его слышалось облегчение, он напомнил Морейн голос прежнего Ранда, пастуха из Двуречья, но твердости и уверенности в нем не поубавилось.

— Смотрите на него и помните обо мне. Помните: я вернусь за ним. Если кто-нибудь из вас захочет занять мое место — нет ничего проще. Надо лишь вытащить его. — Тут Ранд погрозил им пальцем и ухмыльнулся чуть ли не проказливо. — Но знайте: неудачная попытка обойдется недешево.

Резко повернувшись. Ранд зашагал к выходу. Айильцы последовали за ним. Тирцы медленно поднимались с пола, с опаской поглядывая на Калландор. Многие были готовы бежать куда глаза глядят, но, как видно, страх приковал их к месту.

— Он с ума сошел, — пробормотала Эгвейн, отряхивая свое зеленое платье, но тут же, спохватившись, хлопнула себя ладошкой по губам. — О нет! Морейн, ведь это не так? Еще нет?

— Дай нам Свет, чтобы это было не так, — проворчала Морейн. Она, как и тирские лорды, не могла отвести глаза от Калландора. Проклятый мальчишка! Лучше бы ему оставаться таким, каким он ей повстречался в Эмондовом Лугу. Что на него нашло? — Ну, это я сейчас выясню. — С этими словами Айз Седай устремилась следом за Рандом.

Почти бегом они с Эгвейн выскочили в широкий, увешанный шпалерами коридор. Вдоль стены маршировали айильцы. Вуали были спущены, но поднять их — секундное дело. Воины глянули на Морейн и Эгвейн, и в глазах их мелькнула настороженность, какую айильцы всегда проявляли в присутствии Айз Седай.

Почему они избегают ее, но спокойно следуют за Рандом? Морейн не раз задавалась этим вопросом. Ей мало что было известно об айильцах. Попытки выяснить больше ничего не дали, а с некоторых пор их пришлось оставить. Одну женщину, осведомительницу Морейн, нашли связанной и подвешенной за лодыжки на одном из бастионов на высоте четырехсот футов. После этого бедняжка не решалась подниматься выше первого этажа, и Морейн в конце концов отослала ее в деревню, чтобы та не напоминала ей о неудаче. Другой соглядатай — мужчина — попросту бесследно исчез.

Догнав Ранда, Морейн и Эгвейн пристроились по обе стороны от него, но юноша не замедлил шага. Он скользнул по ним взглядом, в котором мелькнула настороженность и даже досада.

— А я-то думал, что ты уехала, — промолвил он, обращаясь к Эгвейн, — уехала вместе с Илэйн и Найнив. Зачем ты осталась? Лучше уж быть в Танчико, чем…

— Я задержалась ненадолго, — ответила девушка. — Я собираюсь с Авиендой в Пустыню. В Руидин, учиться у Хранительниц Мудрости.

Когда Эгвейн помянула Пустыню, Ранд запнулся и глянул на нее с удивлением, но тут же выправился и зашагал дальше. Сейчас он казался собранным, пожалуй даже чересчур. Как плотно закрытый чайник — внутри все бурлит, а снаружи не видно.

— Помнишь, как мы купались в Мокром Лесу? — неожиданно спросил он. — Я любил плавать в пруду на спине. Тогда мне казалось, что самое трудное дело на свете — пахота. Или стрижка овец — когда приходилось работать от зари до зари, и даже перекусить толком времени не было.

— А я терпеть не могла прясть, — отозвалась Эгвейн. — Когда без конца крутишь нитки, пальцы болеть начинают. По мне, мытье полов и то лучше.

— Зачем ты это сделал? — спросила Морейн, не дав им окончательно погрузиться в воспоминания детства.

Ранд искоса взглянул на нее с дурашливой ухмылкой, под стать Мэту, и ответил:

— А что мне оставалось? Я ведь не мог повесить ее за попытку убить человека, который плел заговоры с целью убить меня. Разве не справедливо то, что я сделал? — Усмешка соскользнула с его лица. — Разве каждый мой шаг не есть воплощение справедливости? Скажем, Сунамон — он будет повешен, если не выполнит мой приказ. Он трижды заслужил смерть за то, что морил голодом своих крестьян, но наказан будет не за это. Ну разве я не мудрый владыка?

Эгвейн взяла его за руку, но Морейн не позволила юноше уйти в сторону:

— Ты прекрасно знаешь, что я не это имела в виду. Он снова улыбнулся, но на сей раз одними губами — глаза оставались серьезными:

— Калландор. С ним я могу совершить все, что угодно. Все — я знаю это. Но знаю и то, что сейчас эта ноша мне не по плечу. Ты не понимаешь меня, не так ли?

Морейн действительно не понимала и крайне досадовала на то, что Ранд догадался об этом. Она промолчала, и юноша продолжил:

— Возможно, тебе поможет, если я скажу, что поступил точь-в-точь как гласит Пророчество:

В самое сердце вонзает, он меч Затем, чтоб сердца от измены сберечь.

Коснется ли кто рокового клинка, Найдется ли тот, чья не дрогнет рука?

Видишь? Прямо из пророчества взято.

— Вижу, — сухо отозвалась Морейн. — Ты только об одном забыл. Калландором ты овладел во исполнение Пророчества; сила, оберегавшая его более трех тысячелетий, исчезла, и он более не Меч- Которого-Нельзя-Коснуться. Используя Силу, я и сама могу извлечь его из камня. Однако беда в том, что это под силу и любому из Отрекшихся. Что, если вернется Ланфир? Воспользоваться Калландором она, так же как и я, не может, но забрать его сумеет.

Морейн отметила, что Ранд никак не отреагировал на упоминание имени Ланфир. Почему? Потому что не боится ее — но коли так, он попросту глуп. Или на то есть иная причина?

— Ну а если Калландор возьмет Саммаэль, или Равин, или кто-то другой из Отрекшихся? Каждый из них способен использовать его не хуже тебя. Подумай о противоборстве с могуществом, от которого ты так легко отказался. Подумай, насколько возрастет мощь Тени.

— Я почти надеюсь, что кто-нибудь из них явится за Калландором. — Глаза Ранда грозно сверкнули, они казались серыми грозовыми тучами. — Знай, Морейн, что всякого, кто попытается вынести Калландор из Твердыни, направляя Силу, ждет неприятная неожиданность. Поэтому и думать забудь о том, чтобы забрать меч на хранение в Башню. Я не мог установить ловушку, которая отличала бы Приспешников Темного от