и шириной менее двух футов. — Не сомневаюсь, мастерица обязательно что-нибудь придумает, — тактично промолвила Илэйн. Вынув из рукава носовой платок, она опустилась на колени и собрала на квадратик бледно-голубого шелка рассыпанные Рандом перья.

— Зачем, об этом позаботились бы служанки, — сказал он, увидев, что девушка прячет маленький узелок в висевший на поясе кошель.

— Чепуха, я уже все сделала. — Она хотела сберечь эти перья в память о том, что он пытался сделать из них цветок для нее, но разве мог Ранд понять это?

Юноша неловко переминался с ноги на ногу, не зная, что делать с собранной в складки тканью.

— У здешней домоправительницы, должно быть, есть мастерицы, — сказала Илэйн. — Я отдам это одной из них.

Ранд улыбнулся, лицо его просветлело.

Внутренняя дрожь достигла такой силы, что сдерживаться дольше Илэйн уже не могла.

— Ранд, — спросила она, — я тебе… нравлюсь?

— Ты?.. Мне?.. — переспросил он недоуменно. — Конечно, нравишься. Очень нравишься.

Почему он смотрит на нее так, будто ничего не понял?

— Я люблю тебя, Ранд, — произнесла она и поразилась, как спокойно прозвучал ее голос. Руки и ноги ее похолодели как лед. — Очень люблю. — Сказано было более чем достаточно — нельзя же на самом деле вести себя как последняя дурочка. Это он должен был первый сказать, что она ему не просто нравится. Илэйн была близка к тому, чтобы истерически засмеяться. Держи себя в руках, приказала она себе, не хватало еще, чтобы он решил, что я совсем ошалела от любви.

— Я люблю тебя, — медленно произнес Ранд.

— Не думай, я не такая уж развязная, — промолвила она и осеклась. Не то. Эти слова могли навести его на мысль о Берелейн. Чтоб ей сгореть! Голос Илэйн сделался мягким, как шелк:

— Ранд, скоро мне придется уехать. Покинуть Тир. Возможно, я не увижу тебя долго-долго. — Если вообще увидишь, говорил ей внутренний голос, но она не желала его слышать. — И я не могла уехать, не открыв тебе свои чувства. Я… я очень люблю тебя.

— Илэйн, я тоже люблю тебя. Я чувствую, что… я хочу… — Алые пятна выступили на его щеках. — Илэйн, я не знаю, что сказать, как…

Теперь уже вспыхнуло ее лицо. Должно быть, он подумал, что она хочет заставить его сказать еще больше. А разве нет? — лукаво спросил внутренний голос, и румянец на ее щеках занялся еще жарче.

— Ранд, я не прошу тебя. — О Свет! Как найти нужные слова? — Я просто хотела, чтобы ты знал о моих чувствах. Вот и все.

Небось Берелейн бы на этом не остановилась. Та давно бы уже висела у него на шее. Мысленно твердя, что не позволит этой бесстыжей распутнице взять над собой верх, Илэйн пододвинулась поближе, взяла из рук юноши полосу блестящей ткани и уронила на ковер. Почему-то сейчас Ранд казался ей выше ростом.

— Ранд… Ранд, поцелуй меня. — Наконец-то она осмелилась.

— Поцеловать тебя? — проговорил Ранд так, будто отродясь не слыхал о поцелуях. — Илэйн, я не хотел бы обещать тебе больше, чем… Я имею в виду, что не должен вести себя так, будто мы помолвлены. Не думай, я не намекаю на то, что мы должны обручиться. Просто я… Я люблю тебя, Илэйн, очень люблю. Только не хочу, чтобы ты думала, что я…

Илэйн готова была рассмеяться над его простодушием и смущением.

— Не знаю, как принято в Двуречье, но в Кэймлине нет нужды дожидаться помолвки, чтобы поцеловать девушку. А может, ты не знаешь, как… — Но тут Ранд с силой заключил ее в объятия и припал к ее губам. Голова у Илэйн пошла кругом. Через некоторое время — много ли его прошло, она не заметила — девушка пришла в себя. Склонившись Ранду на грудь, она пыталась глотнуть воздуха. Колени ее дрожали.

— Прости, что не дал тебе договорить, — промолвил юноша, и Илэйн не без удовольствия поняла, что он тоже едва дышит. — Я просто неотесанный мужлан из Двуречья.

— Ты неловкий, — промурлыкала Илэйн, уткнувшись ему в рубаху, — и колючий. Небось сегодня утром не брился. Но ты вовсе не неотесанный.

— Илэйн, я…

Девушка прикрыла ему рот ладошкой.

— Молчи, я не хочу слышать от тебя никаких слов, кроме тех, что будут сказаны от всего сердца, — твердо заявила она, — ни сейчас, ни потом!

Он кивнул с таким видом, будто и уразумев смысл ее слов, не вполне понял, к чему они были сказаны. Нитка сапфиров так запуталась в волосах Илэйн, что высвободить ее без зеркала было решительно невозможно. Девушка неохотно отстранилась от Ранда — нельзя же оставаться в его объятиях вечно. И без того она уже натворила такого, о чем и думать не смела. Призналась в любви. Сама попросила ее поцеловать. Не Берелейн же она, в конце концрв…

Опять эта Берелейн лезет в голову. Илэйн припомнила туманные намеки Мин. Возможно, у той и было видение. Видения Мин всегда сбывались. Но как бы то ни было, она, Илэйн, не собирается делить Ранда с Берелейн. Наверное, придется сказать Ранду еще кое-что. И сказать прямо, без обиняков:

— Ранд, я скоро уеду, а тебя здесь будут окружать женщины. Знай, что для некоторых из них любовь не более чем безделушка, вроде ожерелья или браслета, тогда как другие хранят образ любимого в сердце. Помни, что я вернусь и я не из тех, для кого любовь — просто забава.

Ранд смутился и, кажется, даже слегка встревожился. Пожалуй, она сказала слишком много. Надо перевести разговор в другое русло.

— Знаешь, чего ты никогда не должен мне говорить? Не пытайся отпугнуть меня речами о том, как ты опасен. Не пытайся, теперь уже слишком поздно.

— Я и не думал об этом, — промолвил Ранд. И тут, очевидно, другая мысль пришла ему в голову, и в глазах юноши промелькнуло подозрение. — Обо всем этом вы сговорились с Эгвейн?

Илэйн ухитрилась изобразить на лице удивление и обиду:

— Да как тебе такое в голову могло прийти? Неужели ты мог подумать, что мы передаем тебя друг дружке из рук в руки? Слишком много ты о себе воображаешь. Излишнее самомнение никого не красит. — На сей раз он растерялся, с удовлетворением подметила Илэйн и продолжила:

— И тебе не стыдно за то, что ты с нами проделал?

— Я не хотел вас напугать, — нерешительно произнес Ранд. — Эгвейн меня разозлила. Ей это ничего не стоит. Меня это, конечно, не оправдывает. Сама видишь, что я здесь натворил — столы обгорели, матрасы разворочены.

— А как насчет… щипка?

Ранд покраснел, но взгляд его оставался твердым:

— Вот об этом я ничуть не жалею. Вы — вы обе — говорили так, будто я полено бесчувственное. Да вдобавок глух как пень. Вы еще не того заслуживали — и она, и ты. Другого ты от меня не услышишь.

Некоторое время Илэйн внимательно смотрела на него, а потом обняла саидар. Она не была обучена Целительству, но присматривалась к исцеляющим сестрам и кое-что усвоила. Направляя Силу, она сумела снять боль от шлепка, который Ранд получил в ответ на свой щипок. Почувствовав неожиданное облегчение, юноша переступил с ноги на ногу. Глаза его удивленно расширились.

— Чтобы все было по-честному, — просто пояснила Илэйн.

Послышался стук в дверь, и в комнату заглянул Гаул. Поначалу он уставился в пол и, лишь искоса глянув на нее и Ранда, поднял глаза. Илэйн вспыхнула, поняв, что айилец заподозрил, будто увидел нечто не предназначенное для посторонних глаз. Она чуть было не обняла саидар, чтобы преподнести ему урок.

— Явились тайренцы. Эти Благородные Лорды, — доложил Гаул, — те, которых вы ждете.

— Тогда я пойду, — промолвила Илэйн, — ты ведь собирался поговорить с ними, кажется, насчет налогов? Подумай о том, что я тебе сказала. — Илэйн не сказала: «Думай обо мне», но была уверена, что он ее понял.

Ранд хотел было задержать ее, но она уклонилась и поспешила к выходу. Не хватало еще целоваться в присутствии Гаула. И без того, что может подумать этот айилец, застав здесь с утра пораньше девушку — надушенную и увешанную сапфирами.