благородный. Из Кандора и Кайриэна, Салдэйи и Гэалдана. Всех стран и почти каждого народа. Нос его сморщился от внезапно нахлынувшего отвращения. Даже Лудильщик тут, в ярко– зеленых шароварах и ядовито-желтой куртке. Придет День, и мы без ЭТИХ обойдемся.

Те, кто удосужились переодеться, замаскировались не лучше, многие из них лишь завернулись в длинные плащи. Под краем одной из темных мантий он уловил промельк отделанных серебром сапог Благородного Лорда Тира, а под другой заметил блеснувшие золотом шпоры в виде львиных голов, которые носят лишь высшие офицеры андорской Гвардии Королевы. Стройный мужчина – стройный даже в волочащейся по полу черной широкой одежде и безликом сером плаще, заколотом простой серебряной фибулой, – следил за всем из тени низко надвинутого капюшона. Он мог быть кем угодно, откуда угодно… вот только на правой руке у него, между большим и указательным пальцами, вытатуирована шестиконечная звезда. Значит, он – из Морского Народа, и взгляд на его левую руку сказал бы по знакам на ней все – о его клане и происхождении, о роде занятий. Человек, ко-торый называл себя Боре, просто не захотел этим себя утруждать.

Вдруг его глаза сузились, когда взгляд впился в женщину, закутанную с головы до пят в черное. На оставшейся не закрытой тканью правой руке блеснуло золотое кольцо в виде пожирающего собственный хвост змея. Айз Седай или, по крайней мере, обученная в Тар Валоне у Айз Седай. Никто другой не стал бы носить такое кольцо. Для него между этими двумя не существовало никакого различия. Он отвернулся, прежде чем она успела заметить его взгляд, и почти сразу же увидел вторую женщину, облаченную также в черное и с кольцом Великого Змея на пальце. Две ведьмы ничем не выказывали, что знают одна другую. Сидят в Белой Башне, будто пауки в центре тенет, дергая за нити и заставляя плясать, как им угодно, королей и королев, вмешиваясь не в свои дела. Будь они прокляты в вечной смерти! Он понял, что скрежещет зубами. Если число наше должно быть уменьшено – а так и должно быть в преддверии Дня, – есть некоторые, без кого можно будет обойтись, и Лудильщики – не первые среди них.

Раздался звон колокола, одиночная дрожащая нота, донесшаяся сразу отовсюду и будто ножом отрезавшая все прочие звуки.

Высокие двери в дальнем конце зала распахнулись настежь, и в них вступили два троллока в свисающих до колен черных кольчугах, на которых поблескивали шипы. Все люди отпрянули. Даже человек, который называл себя Боре.

Голова и плечи троллоков возвышались над самым рослым человеком в зале, и троллоки являли собой тошнотворную помесь зверя и человека, человеческие лица – искаженные и перекроенные. У одного на месте рта и носа торчал тяжелый острый клюв, а вместо волос топорщились перья. Второй ступал на копытах, лицо выдавалось вперед косматым рылом, а над ушами торчали козлиные рога.

Игнорируя людей, троллоки повернулись к дверям и поклонились, подобострастно и раболепно. Перья одного встали плотным гребнем.

Меж троллоками шагнул Мурддраал, и они пали на колени. Исчезающий был облачен в черное, по сравнению с его одеждой троллоковы кольчуги и маски людей казались яркими пятнами. Одеяния его свисали не шелохнувшись, ни единая морщинка не пробегала по ним, когда он двигался с грацией гадюки.

Человек, который называл себя Боре, почувствовал, как его губы оттягиваются, обнажая зубы, наполовину в рычании и наполовину – как он ни стыдился признаться в этом даже себе – от страха. Лицо Мурддраала не было скрыто ничем. Болезненно-бледное лицо, человеческое лицо, но, будто яйцо, безглазое, похожее на личинку могильного червя.

Гладкое белое лицо медленно повернулось, словно рассматривая людей одного за другим. Заметный трепет пробежал по собравшимся в зале вслед за этим безглазым взором. Тонкие, бескровные губы язвительно вывернулись, что можно было почти счесть за улыбку, но, один за одним, люди в масках старались отступить, вжаться в беспорядочно кружащую толпу, стремясь не попасть под этот взор. После взгляда Мурддраала у двери образовался полукруг.

Человек, который называл себя Боре, сглотнул комок в горле. Придет день. Получеловек. Когда вновь явится Великий Повелитель Тьмы, он выберет себе новых Повелителей Ужаса, и ты сожмешься в страхе перед ними. Ты съежишься перед людьми. Передо мною! Почему он молчит? Хватит на меня таращиться. Говори же!

– Ваш Господин идет, – голос Мурддраала проскребся сухой, осыпающейся змеиной кожей. – Ниц, черви! Падите ниц, дабы его великолепие не ослепило и не испепелило вас!

Ярость захлестнула человека, который называл себя Боре, ярость, вызванная и самими словами, и тоном, которым слова эти были сказаны. Затем воздух над Получеловеком замерцал, и суть сказанного стала ясна. Этого не может быть! Не может!.. Троллоки уже растянулись на животах, корчась так, словно хотели зарыться в пол.

Не став ждать, пока двинется кто-либо другой, человек, который называл себя Боре, пал лицом вниз и охнул, ударившись о камень. Слова слетели с его уст как заклинание против опасности – они и были заклинанием-оберегом, хоть и хрупким, как тонкая тростинка, против того, чего он боялся, – и он услышал, как сотня голосов произносит в пол те же слова, едва шевеля губами от страха.

– Великий Повелитель Тьмы – мой Господин, и ревностнее всего служу я ему, до последнего клочка своей души. – В глубине сознания голос вибрировал ужасом. Темный и все Отрекшиеся заточены… Весь дрожа, он задавил этот срывающийся шепоток. Уже давно он позабыл этот голос. – Ибо Господин мой – Господин смерти. Не спрашивая ничего, служу я ко Дню, когда он явится, однако служу в несомненной и определенной надежде на жизнь вечную. Заточены в Шайол Гул, заточены Создателем в момент творения. Нет, ныне я служу иному господину. – Нет сомнений, верные будут возвеличены на земле, возвеличены над неверующими, возвышены над тронами, однако я служу смиренно ко Дню его Возвращения. – Рука Создателя оберегает нас всех, и Свет оберегает нас от Тени. Нет, нет! Иному господину. – Скоро наступит День Возвращения. Скоро явится Великий Повелитель Тьмы, дабы повести нас и править миром вечно и всегда.

Человек, который называл себя Боре, договорил слова кредо тяжело дыша, словно пробежал десять миль. Хриплые вздохи вокруг подсказали ему, что не он один чувствовал себя так.

– Поднимитесь. Все поднимитесь.

Сладкозвучный голос застал врасплох. Наверняка никто из его сотоварищей, лежащих на животах, вжимая в мозаичные плиты лица в масках, не произнес и слова, но не такого голоса он ожидал от… Робко он приподнял голову, чтобы одним глазом…

В воздухе над Мурддраалом парила фигура мужчины, кайма его кроваво-красного одеяния висела в спане над головой Получеловека. И тоже в маске кроваво-красного цвета. Чтобы Великий Повелитель Тьмы предстал перед ними в образе человека? Да к тому же в маске? Тем не менее Мурддраал, самый взгляд которого внушал страх, стоя в тени этой фигуры, трепетал и чуть ли не втягивал в плечи голову. Человек, который называл себя Боре, ухватился за тот ответ, который мог вместить в себя его разум и выдержать бремя заключавшегося в нем смысла. Наверное, один из Отрекшихся.

И все равно подобная мысль была немногим менее пугающей и неприятной. Даже так это должно значить, что День Возвращения Темного приблизился вплотную, раз свободен один из Отрекшихся. Отрекшиеся, тринадцать самых могущественных обладателей Единой Силы в Эпоху, когда подобных им было множество, были замурованы в Шайол Гул вместе с Темным, изолированы от мира людей Драконом и Сотней Спутников. Нанесенный в ответ на это действие пагубный удар запятнал мужскую половину силы Истинного Источника; и все мужчины Айз Седай, эти проклятые обладатели Силы, сошли с ума и взломали мир, разбили его на куски, словно глиняный горшок о камень, а после, разлагаясь заживо, завершили своей смертью Эпоху Легенд. Самая подходящая смерть для Айз Седай, по мнению человека, который называл себя Боре. Да и та слишком хороша для них. Он жалел лишь о том, что подобной участи избежали женщины.

Медленно, с усилием он загнал паническое чувство в самую дальнюю часть сознания, сжав и крепко держа его, хотя оно и вопило во весь голос, стремясь вырваться. Это было лучшее, что он мог сделать. Ни один из распластавшихся на полу не поднялся, и лишь немногие отважились приподнять голову.

– Поднимитесь. – На этот раз в голосе фигуры в красной маске слышался щелчок кнута. Фигура повелительно двинула руками. – Встаньте!

Человек, который называл себя Боре, начал было неуклюже вставать, но на полпути заколебался.