будьте так любезны…
– Но, милорд, – протестовал Куале, – они же от…
– Спасибо. – Ранд вытолкнул того в коридор и плотно затворил за ним дверь. Потом швырнул послания на стол. – Раньше он так не делал. Лойал, как по-твоему, он не подслушивал у двери, прежде чем постучать?
– Ты начинаешь мыслить как эти кайриэнцы, – рассмеялся огир, но его уши задумчиво дернулись, и он добавил: – Ну он – кайриэнец, так что вполне мог. По-моему, мы не говорили ни о чем таком, что ему нельзя было услышать.
Ранд постарался воскресить в памяти разговор. Никто из них не упоминал ни Рог Валир, ни троллоков, ни Друзей Темного. Поймав себя на том, что гадает, многое ли мог понять Куале из того, что они на самом деле сказали, юноша встряхнулся.
– Это место и за тебя взялось, – пробормотал он себе.
– Милорд? – Хурин держал запечатанные пергаменты и выпученными глазами глядел на печати. – Милорд, это – от Лорда Бартанеса, Главы Дома Дамодред, а это от… – голос его понизился до благоговейного трепета, – … от короля.
Ранд отмахнулся от посланий:
– Все равно им одна дорога, туда же, куда и прочим, – в огонь. Нераспечатанными.
– Но милорд!
– Хурин, – терпеливо сказал Ранд, – ты вместе с Лойалом объяснил мне, что есть эта Великая Игра. Если я пойду куда они меня пригласили, то кайриэнцы обязательно что-то увидят в моем поступке и решат, будто я – часть какого-то замысла. Если я не пойду, то они что-то увидят и в этом. Если я отошлю ответ, они и тогда найдут какой–нибудь потаенный смысл, и точно так же будет, если я не отвечу. И, поскольку половина кайриэнцев, по-видимому, шпионит за второй половиной, все узнают, что я сделаю. Я сжег предыдущие, сожгу и эти. – Однажды в камин общей залы он покидал сразу двенадцать, не сломав на них печатей, – Что бы они в этом ни увидели, по крайней мере со всеми – одинаково. В Кайриэне я ни за кого, и я не против кого–то.
– Я пытался втолковать тебе, – сказал Лойал, – что, как ни старайся, но, по-моему, ничего не выйдет. Что бы ты ни сделал, кайриэнцы все равно заподозрят в этом какую-то интригу. Так, по крайней мере, всегда говаривал Старейшина Хаман.
Хурин протягивал Ранду запечатанные пергаменты с таким видом, словно предлагал золото:
– Милорд, вот это запечатано личной печатью Галдриана. Его личной печатью, милорд. А на этом – личная печать Лорда Бартанеса, который по могуществу уступает лишь королю. Милорд, сожгите эти послания, и у вас появятся враги такие, что посильнее вряд ли сыщете. Раньше вы могли сжечь приглашения, и это сходило с рук, потому что все другие Дома выжидали, стараясь уразуметь, что вы замышляете, и считали, будто у вас имеются могущественные союзники, раз вы отваживаетесь наносить оскорбления им. Но Лорд Бартанес… и Король! Оскорбите их, и они наверняка станут действовать, уж они не будут выжидать!
Ранд обхватил голову руками, запустив пальцы в рыжеватые волосы:
– А что, если я откажу им обоим?
– Это не выход, милорд. Все Дома, все без исключения, прислали вам теперь приглашения. Если вы отклоните и эти… ну по крайней мере один из других Домов точно придет к выводу, что, раз вас не поддерживает ни король, ни Лорд Бартанес, тогда можно ответить на ваше оскорбление – за то, что вы сожгли приглашение. Милорд, я слышал, что теперь Дома в Кайриэне используют убийц. Нож в уличной сутолоке. Стрела с крыши. Яд, подсыпанный вам в вино.
– Ты мог бы принять оба, – предложил Лойал. – Я знаю, тебе не хочется, но, может, там будет весело. Вечер в поместье у лорда или даже в Королевском Дворце! Ранд, шайнарцы же поверили.
Ранд скривился. Он знал: случайность то, что шайнарцы посчитали его лордом; случайное сходство имен, слухи среди слуг, а всю кашу заварили Морейн и Амерлин. Но ведь и Селин поверила. А вдруг она будет, на одном из этих приемов?
Правда, Хурин отчаянно мотал головой:
– Строитель, вы не понимаете Даэсс Дей'мар, хотя и думаете, будто знаете о ней! Не так они играют в Кайриэне, не теперь. Для большинства Домов это не имело бы значения. Даже когда их козни друг против друга доходят до ножа, они действуют так, словно они ни при чем, чтобы никто ничего не видел. Но в этом случае все не так. Дом Дамодред удерживал трон, пока Ламан не потерял его, и они жаждут вернуть его. Король сокрушил бы их, не будь они почти равны ему по силе. Не найти двух столь злейших врагов, как Дом Райатин и Дом Дамодред. Если милорд примет оба приглашения, оба Дома узнают об этом, едва он отправит ответы, и они оба решат, что милорд – часть какого-то заговора со стороны соперника, заговора, направленного против них. Они пустят в ход нож или яд едва ли не быстрее, чем взглянут на вас.
– И получается, – пробурчал Ранд, – если я приму одно приглашение, то другая сторона решит, что я заодно с тем Домом. – Хурин кивнул. – И они, скорее всего, попытаются убить меня, стремясь пресечь то, во что бы там я ни был вовлечен. – Хурин опять кивнул. – Тогда есть у вас предложения, как мне не принять никакое из них и чтобы никому из них не возжаждалось увидеть меня мертвым? – Хурин покачал головой. – Как жаль, что я тогда сжег первые два!
– Да, милорд. Но, вероятно, большой разницы не было бы. Чье бы приглашение вы ни приняли или ни отвергли, эти кайриэнцы в вашем поступке обязательно увидели бы тайный смысл.
Ранд протянул руку, и Хурин вложил ему в ладонь два сложенных пергамента. Первый был запечатан не гербом Дома Дамодред, Древом и Короной, а Бартанесовым Атакующим Вепрем. На втором – Олень Галдриана. Личные печати. Да-а, явно он ухитрился возбудить к себе интерес в самых высших сферах, вообще ничего не делая.
– Этот народ – сплошные сумасшедшие, – промолвил он, лихорадочно пытаясь сообразить, как выбираться из западни, в которую угодил.
– Да, милорд.
– Сделаем так: я покажусь всем в общей зале с этими, – медленно промолвил он. Что бы ни увидели в общей зале в середине дня, до ночи обо всем узнают в десятке Домов, а к рассвету следующего дня – во всех. – Я не сломаю печатей. Таким образом, они будут знать, что я еще не ответил ни тому, ни другому. Пока они будут ждать, на чьей стороне я окажусь, может, удастся отыграть пару-тройку дней. Скоро должен появиться Ингтар. Должен!
– Вот это, милорд, и есть думать по-кайриэнски, – ухмыляясь, заметил Хурин.
Ранд кинул на него кислый взгляд, затем засунул пергаменты в карман, поверх писем Селин.
– Пойдем, Лойал. Может, Ингтар уже приехал. Когда они с Лойалом спустились в общую залу, ни один мужчина, ни одна женщина не посмотрели на Ранда. Куале начищал серебряный поднос с таким тщанием, будто от его блеска зависит его жизнь. Между столиками сновали девушки, будто Ранда и огир не существовало. Сидящие за столиками все до единого уставились в свои кружки, будто в вине или эле крылись тайны власти и могущества.
Никто из них не проронил и слова.
Чуть помедлив, Ранд вытянул из кармана два приглашения и нарочито внимательно оглядел печати, затем засунул послания обратно. Куале чуть заметно вздрогнул, когда Ранд направился к двери. Не успела еще за Рандом и Лойалом закрыться дверь, а юноша услышал, как вновь вспыхнули разговоры.
Ранд шагал по улице так быстро, что Лойалу не пришлось укорачивать шаг, чтобы идти рядом.
– Нам нужно вырваться из города, Лойал, нужно найти какой-то способ. Уловки с приглашениями хватит дня на два или три, не больше. Если к тому времени Ингтар не появится, нам все равно нужно будет уйти.
– Согласен, – подтвердил Лойал.
– Но как?
Лойал принялся загибать толстые пальцы, отмечая предположения.
– Где-то рядом Фейн, иначе в Слободе не оказалось бы троллоков. Если мы выедем верхом, они нападут, как только город исчезнет из виду. Если мы отправимся с купеческим караваном, они наверняка нападут и на него.
– У купца вряд ли будет больше пяти-шести человек охраны, да и те, вероятней всего, разбегутся при
