свой дом с любовницей. Мать его весьма общительна, и рано или поздно такие новости дойдут и до ее ушей. Для него не секрет – мать мечтает, чтобы он снова женился, завел семью. Не для себя, а во имя его счастья. Стоит ей узнать, что рядом с ним женщина и она интересует его, – горы сдвинет, примчится немедленно, чтобы задержать ее здесь навсегда.
Зачем ему сплетни, толки, хоть он давно холост и никогда не придавал значения таким вещам. Впрочем, это не единственная причина, почему он решил поселиться с ней в разных комнатах.
Конечно, это очень галантно со стороны Ворда, думала между тем Анна, но все же…
– Мы оба взрослые люди, – напомнила она ему мягко. – И оба вправе выбирать… свой образ жизни.
Но, глядя на Ворда, почувствовала – он не собирается менять свое решение. Есть, правда, способ… подойти к нему, прижаться, ласкать – в общем, соблазнить. Но нет, раз он так настроен… Ей надо, чтобы Ворд желал ее, гордился своим желанием, отчаянно хотел ее любви и абсолютно не переживал о возможных сплетнях. Но раз уж его так волнует мнение общества…
Что касается ее самой, для нее все ясно. Попроси он ее выйти за него замуж – она не колеблясь ответила бы согласием.
– Чем ты хочешь заняться завтра? Мы еще не были в Линдисфарне и…
– А не можем мы просто остаться здесь? – нежно осведомилась Анна.
Уже три дня она в Йоркшире, и каждый день Ворд настаивает на какой-нибудь поездке. День провели в Йорке, который она очень любила; другой – в Хэрроугейте. Ворд отсчитывал мили по Дейлсу, и его знаниями о родной стороне Анна восторгалась не меньше, чем живописными видами. Пробовали волшебный чай в Йоркшире, наслаждались ланчами в пабах маленьких деревушек Дейлса, роскошными обедами в многочисленных ресторанах, встречавшихся на пути. Но Анна предпочла бы простой, совсем не экзотический ужин вдвоем с Вордом: пусть лишь хлеб, сыр, бутылка вина, главное – уверенность, что он любит и желает ее.
Вчера после утонченного ленча они прогуливались, забираясь все выше по извилистой дорожке, пока не нашли заброшенный сарай: вокруг простираются бесконечные вересковые пустоши, и внутри можно укрыться от любопытных глаз.
Анна тосковала по объятиям и поцелуям Ворда, по его любви. Может быть, здесь, сейчас?.. Она присела на камень; он слегка обнял ее, спросил:
– Ты в порядке?
Кивнув ему, она заметила – взгляд его скользнул по ее губам. Сердце бешено забилось, Анна горела желанием… Он подвинулся ближе, так что на нее веяло теплом его тела, во рту стали сухо, она замерла в сладком ожидании. Ни о чем не думая, подставила губы. Внезапно Ворд отошел от нее и отвернулся в сторону, но она могла поклясться, что слышала стон.
Страсть сжигала ее – как хочется открыть ему свое желание… Но нет, не может она! Потеря памяти чрезвычайно мешала, обескураживала: что она знает об отношениях с Вордом? Слишком мало, чтобы выбрать для себя линию поведения.
Ворд не хочет, чтобы о них говорили, он заботится о ее репутации. А ее мучает другое: их отношения существуют как бы в вакууме, у них нет прошлого, во всяком случае, она ничего не помнит из прежнего. А будущее?.. Ворд ни о чем таком словом не обмолвился.
Надо избавляться, конечно, от дурных мыслей, гнать их. Возможно, они тревожат потому, что две ночи подряд ей снились плохие сны – Анна просыпалась с ощущением брошенности, будто ее обманули… Никаких действий в этих снах – смесь лиц, людей, обрывков речи, наспех связанных вместе чувством отчаяния и страха. Слышался откуда-то голос Ворда – сердитый, злой, – но слов, которые он говорил, она не помнит; еще – переживания по поводу денег, отчаянное стремление найти их….
В конце концов Анна стала сомневаться, правильно ли поступила, согласившись поехать на север с Вордом.
Опять они вдвоем, и опять он отошел от нее – стоит у окна, смотрит во дворик… Не понимает она, почему он так поступает.
А он и сам, быть может, не совсем это понимал. Как тяжело бьется сейчас его сердце. Быть с Анной врозь оказалось гораздо труднее, чем он ожидал. Вчера он едва удержался, чтобы не сжать ее в объятиях, не начать целовать; а вопрошающее выражение ее глаз… непонимающее…
Зачем он привез ее сюда? Ну что для него пять тысяч фунтов? Легко может позволить себе выбросить на ветер сумму в десять раз большую. Дурацкое упорство! Не будь он так задет, не поклянись себе непременно вернуть деньги Ричи, не попал бы в такую ситуацию.
Если у него есть хоть капля здравого смысла, ему надо посадить Анну в машину и везти отсюда прочь – домой. Во-первых, у нее друзья, племянница, они присмотрят за ней, пока не восстановится память. Не его дело заботиться о ней; что он ей должен? Это она должна ему… пять тысяч фунтов.
Но, несмотря на всю логику своих построений, Ворд не отделался от внутреннего убеждения: у него есть обязательства по отношению к ней. Позволил ведь он ей поверить, что они любовники, и сделал так потому, что намеревался заставить ее признать: она лжет, отрицая партнерство с Джулианом Коксом. А теперь его состояние ужасно, он переживает несравненно больше, чем из-за потери пяти тысяч фунтов. Кажется, жизнь его состоит ныне лишь из боли, чувства вины и сожалений…
– Ворд?..
Он замер, услышав рядом с собой голос Анны и ее глубокий вздох.
– Ворд, думаю, мне надо вернуться домой, – спокойно объявила она.
Ворду удалось подавить невольный протестующий вскрик – свою естественную реакцию на ее желание уехать, покинуть его…
– Ну что ж, если ты хочешь… – Он сам не верил себе.
– Да, пора, – солгала Анна.
За окном идет дождь, скучный, монотонный, моросит из низких облаков, нависших над самыми холмами,
