## 2 «Запросить ракету» – означало получить разрешение на уничтожение ракетой класса «воздух – воздух» противника. Разрешение в данном случае могло дать только высшее руководство страны.
Мой сослуживец, участник и очевидец одной нашей акции в те годы, рассказывал. В конце 1951 года получили данные о выброске американской агентуры из числа оуновцев в районе горы Говерла, что между Восточными и Лесистыми Карпатами в Закарпатье. Высота горы чуть более двух тысяч метров. Самая высокая гора в Карпатах. Местность, поросшая густым лесом, малонаселенная, пустынная. Прислали из Москвы новую систему ПВО – спаренные зенитки, 37-мм автоматы (четыре ствола) с радиолокационной системой наведения и мощным прожектором, все работает в одном ключе. Притащили эту мощную установку под видом геологической экспедиции на одну из плоских площадок Говерлы. Все смонтировали. Стали ждать. Послышался гул приглушенных двигателей. Все ближе, ближе. Командовавший операцией молодой генерал хорошо поставленным голосом почти торжественно произнес: «Осветить и сбить». Прожектор выбросил луч в одну сторону, противоположную приближавшемуся самолету, зенитные автоматы заработали в стороне от луча. Самолета в луче не оказалось. Он пролетел стороной, тень его, мелькнувшую в небе, видели все присутствовавшие на операции. Самолет явно заметил опасность, взревел двигателями и растворился в ночном небе. Новейшая техника здорово подвела. Судьба этого армейского генерала- артиллериста ПВО осталась неизвестной. Он из Москвы был, не с Украины. Начальство поговаривало – уволили, что по тем временам считалось большим счастьем, могли и арестовать, срок дать.
В те же годы группа оуновцев в составе трех человек благополучно перешла границу между ФРГ и Чехословакией, дважды выходила в эфир в районе советской границы, что не было зафиксировано ни чехословацкой, ни советской радиослужбами. Уже на территории Украины, в районе Ужгорода, они еще два раза связывались со своим центром по рации, и одна из этих передач была зафиксирована нашей спецрадиослужбой в районе Свердловска, которая установила: вражеский передатчик работает где-то в районе Западной Украины. Вот такой широкий диапазон. Находясь на территории Чехословакии, группа была обнаружена местными жителями, когда нарушители спали в стоге сена. Сообщили в органы госбезопасности. Двое из них, оставив одного в стоге сена, отошли к реке в поисках лодки, когда сзади раздались выстрелы. Чехословацкие пограничники окружили стог сена и предложили сдаться. То ли оставшийся оуновец хотел предупредить об опасности своих товарищей, то ли у него сдали нервы, но он выстрелил из пистолета в сторону пограничников, которые ответили огнем, и оуновец был убит. Сводка об этом событии позже была направлена чехами в Киев. Из материалов следовало, что убитый оуновец мог быть и один, а если верить местному населению, их было трое. Вся экипировка убитого была итальянского происхождения – личные вещи, нательное белье, обувь, часы, компас, карты, предметы личного обихода, вещмешок, продукты питания, сигареты, спички и т.д., даже пистолет был системы «Беретта». Чехи провели поиск с собаками, устроили тщательную проверку местности – никаких следов. Позже, уже будучи задержанными на территории Закарпатья, они дали в Киеве очень любопытные показания. Советско- чехословацкую границу они перешли через несколько часов после того, как услыхали выстрелы и поняли, что их обнаружили. Вплавь преодолели реку. Одежду держали в руке. Прошли несколько километров и оказались у границы. Вот она, граница, перед ними. По идее граница должна была быть уже перекрытой, хотя бы с чехословацкой стороны. Но все было тихо и спокойно. Давно не обрабатывавшаяся с обеих сторон КСП позволяла, не оставляя следов преодолеть ее. Посередине КСП лежала старая и ржавая спираль Бруно
## 1 - Спираль Бруно – специальная, свернутая в спираль колючая проволока.
В начале 50-х в Костопольском районе Ровенской области практически полностью сгорело село, что-то около 100 – 110 дворов. Сухо было, подхватило с края подветренного, и пошел гулять огонь. На пожарище позже обнаружили около трехсот стволов длинноствольного, в подавляющем большинстве, и короткоствольного оружия, три ручных пулемета. Вот тебе и мирное население!..
Историю сгоревшего села мне рассказывал тогда начальник следственного отделения УКГБ Ровенской области майор Лезин на совещании, где чекисты обсуждали варианты и планы по уничтожению оуновской бандгруппы районного провидныка Моряка, действовавшего на территории Костопольского района.
Судьбе было угодно распорядиться так, что именно с этим симпатичным, рано поседевшим майором мне пришлось вместе учиться в разведшколе в Москве, работать в Германии и вообще прожить бок о бок долгие годы, вплоть до смерти Олега в 1999 году в госпитале КГБ на Пехотной…
Выпускные экзамены в музыкальном училище им. Гнесиных, которое заканчивал 18-летний Олег по классу виолончели, совпали с началом Великой Отечественной. Тонкие и сильные пальцы, прижимавшие к грифу струны и державшие смычок, крепко сжимали теперь черенок тяжелой лопаты на строительстве оборонительных рубежей под Москвой. Олег копал противотанковые рвы, преграждая дорогу к столице стальной немецкой технике. Навсегда ушли в прошлое виолончель и вся его московская музыкальная жизнь.
В октябре 1941 года красноармеец Лезин в ботинках не по размеру и в неумело навернутых обмотках вместе с восемью сотнями мальчишек-добровольцев, в основном из Замоскворечья, ушел по шоссе Энтузиастов. Потом их погрузили в эшелон, выдали новенькие автоматы ППД и лыжи без креплений. К утру из теплушек сняли несколько убитых и раненых парней от неумелого обращения с пока неизвестным им оружием. Их никто не учил, как пользоваться автоматом.
Затем марш-бросок в несколько десятков километров и команда атаковать деревню, где засели немцы. Маскхалатов не было. Серые шинели четко выделялись на снегу. Били немецкие снайперы и минометы. Мальчишки упорно ползли вперед. Кричали умирающие и раненые. Они почти все остались лежать на поле перед этой русской деревушкой, то ли Чернушкой, то ли Чернявкой, так и не взяв ее. Оставшиеся в живых, те, кто еще мог двигаться, помогали друг другу, пытаясь выйти из-под обстрела и отползти к опушке леса. Олегу запомнился случай. Накануне ночью в теплушке замоскворецкий хулиганистый парнишка избил за нежелание отдать проигрыш в карты интеллигентного вида москвича. А здесь, на поле боя, кинулся на помощь к нему, истекавшему кровью. Приподнялся и сделал рывок в сторону кричавшего от боли и тут же получил в лоб пулю немецкого снайпера. Оба так и остались лежать рядом в глубоком снегу. После этого запомнившегося на всю жизнь боя их, выживших, осталось в строю сорок два бойца. Потом было много боев, но этот был самый страшный.
Зимой 1942 года Олега вызвали в особый отдел дивизии. С этого времени еще долгих 40 лет чекист Олег Сергеевич Лезин обеспечивал государственную безопасность социалистического Отечества. После окончания войны его, боевого офицера-чекиста, получившего за войну два тяжелых ранения и контузию, не отпустили домой в Москву, а направили в Ровенскую область для борьбы с вооруженным оуновским подпольем. И снова бои. На этот раз не на занятой немцами территории. Но для него, коммуниста-чекиста, эти люди, взявшие в руки оружие против советской власти, были такими же врагами, как и немцы. Так говорила ему партия. Не случайно оуновцев в те годы в официальных документах называли немецко- украинскими националистами. И все же в понимании Лезина это было не совсем так. Бандеровцы были гражданами Советской Украины. Рядовые оуновцы – вчерашние сельские хлопцы, большая часть их скрывалась от военного призыва в Красную Армию, от трудовой повинности. Подавляющая часть их малограмотные вчерашние крестьяне, ушедшие в повстанцы под воздействием оуновской пропаганды.
В Ровно Олег начал работу следователем. Он был из немногих следователей того времени, который ни разу не ударил арестованного и не применил недозволенных мер при проведении следствия, чем впоследствии обоснованно гордился. Как говорил Олег: «Я был одним из немногих в управлении сотрудником, на кого от бывших арестованных и осужденных не поступило ни одной жалобы. Я старался видеть в своих подследственных прежде всего обычных людей».
Почетный сотрудник КГБ, кавалер боевых орденов полковник Лезин достойно представлял органы госбезопасности и за пределами своей Родины. Его хорошо помнят немецкие чекисты в бывшей ГДР, товарищи по работе в советских посольствах в Болгарии и Швейцарии.
Под стать ему, но совершенно противоположной по характеру и внешнему виду была его жена Люба. Любовь Алексеевна ушла на фронт в свои неполные восемнадцать. Оренбургская черноглазая красавица вынесла с поля боя десятки раненых, спасла жизнь командиру дивизии. Санинструктор роты – это окопы на передовой, кровь, гной, грязь, страдания. Награждена орденами Красного Знамени, Красной Звезды,
