Увалень Крей, который терпеть не мог ходить пешком, заявил, что они с Делией поедут к Персанам в машине.

– Но меня не пригласили, – возразила Делия. – Вряд ли приглашение распространяется и на меня.

Однако Крей настоял на своем и ничуть не удивился, когда Клара сказала, что пойдет пешком через лес. День был прохладным и солнечным, в самый раз для прогулки по опавшей листве, для любования полетом золотых капель последних листьев. В лесу было тихо, Клара не услышала никакого шума погони и криков охотников. Она покинула дом раньше всех.

Погрузившись в размышления, она подошла к дому Персана, увидела у него во дворе теннисный корт и трехколесные велосипеды. Неужели у него есть маленькие дети? Сердце Клары невольно сжалось. Значит, его жена молода. А может, он женат второй раз? Он еще слишком молод, чтобы иметь внуков. Ее охватило смятение: с одной стороны, Клара надеялась заметить что-нибудь, что положит конец ее влечению к этому мужчине, а с другой – улучить минуту и остаться с ним наедине. Ей вспоминались эпизоды из фильмов, в которых хозяин поместья показывает героине бильярдную или винный погреб… Она опасалась и того, что мадам де Персан красива, и того, что она уродлива: это напомнило бы ей, что месье де Персан – всего- навсего ее сосед, банкир средних лет. Клара упрекнула себя за эти инфантильные эмоции. Ничего подобного с ней прежде не случалось.

Обойдя дом, она обнаружила, что Тим и Анна-Софи уже прибыли, а «лэндровер» Сержа приближается к дому по аллее. Дверь открыл сам месье де Персан, в брюках света хаки и рубашке из тех, какие носят американцы. Клара сразу поняла, что оделась слишком изысканно, выбрав щегольской брючный костюм и кашемировый свитер. Но, увидев, что Анна-Софи, истинная француженка, одета почти так же, как она, вздохнула с облегчением.

Она одарила Антуана любезной улыбкой, как какого-нибудь булочника, положила пиджак на канапе в прихожей и огляделась. Комфортабельный загородный дом, легкий беспорядок, многочисленные заляпанные грязью сапоги всех размеров, зонтики, красивая, но треснувшая фарфоровая ваза на столе. В соседней комнате она увидела книги и высокие окна, занавешенные шторами вековой давности из потускневшего темно-коричневого бархата. Но сохранить на лице чуть равнодушную, но вежливую улыбку Кларе не удалось: ее сердце дрогнуло при виде сапог, очевидно принадлежащих самому Антуану, – высотой до колена, для верховой езды или охоты. С сапог ее мысли перескочили на крепкие икры Антуана, на его сильные бедра, обтянутые белыми бриджами, и на… Клара покраснела. С каких это пор даже вид грязных сапог стал пробуждать в ней почти болезненное желание? Его рукопожатие было дружеским, но не слишком крепким. Антуан не стал целовать ее в обе щеки, как мог бы сделать по местному обычаю. Кларе показалось, что вспыхнувшее влечение – еще одно унижение, подкинутое ей судьбой; вероятно, будут и другие. Она, видимо, обречена жить в муках.

На стене прихожей Клара заметила оленьи рога, а еще одни – над широкой дверью гостиной, куда Персан провел их, сдержанно поприветствовав подоспевших Сержа и Делию.

– В эти выходные у нас, как обычно, гостят моя мать, моя дочь и двое моих племянников, – объяснил он. – Мы бываем здесь всю зиму – конечно, в хорошую погоду.

Анна-Софи уже беседовала в гостиной со второй блондинкой, пожилой, но миниатюрной и миловидной, в юбке и туфлях на высоких каблуках. На секунду Кларе подумалось, что это и есть жена месье де Персана, но она тут же сообразила, что это его мать.

– Моя жена, Труди, – продолжал Антуан, представляя еще одну женщину – лет тридцати пяти, с тронутыми сединой каштановыми волосами, какие увидишь во Франции у каждой второй женщины. Труди приветливо улыбалась.

– Я – Труди, добро пожаловать, – произнесла она, явно владея английским хуже своего мужа.

Старшая мадам де Персан говорила по-английски, старательно подбирая слова.

– К моему сожалению, мы пренебрегли обязанностями соседей. Мы вели уединенный образ жизни, но теперь решили исправить свою ошибку. Мы слышали, как возмутительно обошлись с вами у почтамта, мадам.

– Благодарю, но на самом деле со мной ничего не случилось, – отозвалась Клара.

– Да, это было возмутительно, – подтвердил Тим Нолинджер. – Более безобразного инцидента я еще не видел.

– Тим был очень любезен, – со смехом сказала Клара. Она присматривалась к Труди, которая была выше ее ростом: симпатичная, но ничем не примечательная женщина.

Антуан повернулся к Сержу и Делии.

– Что будете пить? – спросил он и сообщил, что по выходным в такой час они обычно пьют вермут. Обычный воскресный ленч. Клара начала понемногу успокаиваться.

– Людям моего возраста свойственно возмущаться современными манерами и обычаями, – продолжала старшая мадам де Персан, – но право, это ни на что не похоже! И вряд ли это были простые фермеры – нет, скорее наши соседи-буржуа. По крайней мере некоторые из них. Конечно, им вспомнился недавний случай с министром, и они тоже решили позабавиться. В городе они ведут себя совсем иначе. Как прискорбно!

– Это было ужасно, правда? Отвратительные манеры! Я сама все видела, – подтвердила Труди. – В это время я была в здании почтамта. Я уже хотела позвонить в полицию – при мне был мобильный телефон. Но тут вмешался месье. – Она улыбнулась Тиму. – Сказать по правде, я надеялась, что они не решатся так унизить мадам Крей.

– И я убеждена, что они не тронули бы меня, – чуть надменно, но без особой уверенности произнесла Клара.

– Мы могли бы сегодня сыграть в теннис, – предложил Антуан. – Вы захватили ракетки?

Оказалось, что костюм и ракетка есть только у Тима, поэтому играть парами не получится.

Вермут пили в зимнем саду – стеклянной пристройке, обращенной к саду. Разговор вертелся вокруг несчастных случаев. Обсудив инцидент у почтамта, заговорили о руке Анны-Софи, болезни виноградника, принадлежащего Персанам, напряженной обстановке на Балканах. Тим и Антуан сыграли несколько раз. Тим обыгрывал хозяина, но из вежливости с не слишком большим счетом. Женщины пришли к выводу, что победила дружба.