сопровождалось приглушённым воплем, который давал знать, что Ролло пока не сбежал. Чармейн не старалась запомнить дорогу, просто слепо шла за Питером. Даже пещеру кобольдов она заметила лишь, когда они остановились.
Дети стояли на пороге просторной светлой пещеры с высокими сводами. Всюду сновали синие фигурки маленького народца, они что-то увлечённо мастерили. Чармейн не могла разобрать, над чем же они трудятся, так как б
— Послушай, — произнёс Питер, — могу я доверить тебе переговоры? В этот раз ты сможешь вести себя вежливо и тактично?
— Зависит от ситуации, — ответила Чармейн. — Но могу попробовать.
— Тогда лучше я побеседую с ними, — сказал юноша. Он подошёл к ближайшему кобольду. — Прошу прощенья. Не могли бы вы подсказать, как нам найти Тимминза?
— Проходите вглубь пещеры, — промурлыкал кобольд, малярной кистью указывая направление. — Работает над часами с кукушкой. А зачем он вам?
— У нас для него важное известие, — проговорил Питер.
Его слова заинтересовали трудившихся кобольдов и привлекли внимание. Некоторые с опаской поглядывали на Бродяжку. Собачка тут же приняла свой самый милый, весёлый и застенчивый вид. Остальные кобольды разглядывали Чармейн и мешок в её руках.
— Кто у вас там? — спросил один из них.
— Ролло, — ответила девочка.
Кобольды понимающе закивали, никто не казался удивлённым.
— Что ж, можно ли нам отправиться повидать Тиммиза? — проговорил Питер. Кобольды снова закивали.
— Идите всё время прямо, — сказали они напоследок и вернулись к работе.
Чармейн ощутила, что сородичи не питают особой любви к Ролло. Ролло, похоже, тоже догадывался об этом, потому что прекратил шуметь и брыкаться, пока Чармейн и Питер огибали непонятный объект. Девочка то и дело поднимала мешок, чтобы не угодить им в свежую краску.
— Что вы мастерите? — спросила Чармейн у встречного кобольда.
— Заказ от эльфов, — произнёс он.
А другой кобольд добавил:
— Много заплатят.
А затем встрял ещё один:
— Эльфы всегда хорошо платят.
Чармейн поняла лишь, что кобольды и сами не знаю, что конструируют. Дети вошли в пещеру куда просторней предыдущей. То тут, то там сновали крохотные кобольды-малыши, гоняясь друг за другом среди занятых делом взрослых. Многие кобольдята, завидев Бродяжку, с криками уносились прочь. Взрослые же кобольды аккуратно отходили с дороги, не уделяя гостям особого внимания, и продолжали красить, шлифовать и вырезать. Питер и Чармейн проходили мимо лошадок-качалок, кукольных домиков, детских стульчиков, напольных часов, деревянных скамей и заводных клоунов. В конце концов, они добрались до часов с кукушкой. Такие гигантские часы ни с чем не перепутаешь. Их корпус был отделан деревом, а крыша сияла волшебными огнями. В стороне стоял громадный циферблат, занимающий собой почти всю стену. Кукушка же размерами превосходила Чармейн и Питера вместе взятых, десятка два кобольдов с довольным видом украшали её перьями. Девочке стало интересно, кому же понадобились такие большущие часы.
Тимминз работал наверху, подкручивая что-то маленьким гаечным ключом.
— Вон он, — указал Питер, узнав главу кобольдов по неповторимо огромному носу. Парень прочистил горло и прокричал: — Прошу прощения. Хррм. Прошу прощения!
Тимминз развернулся на удерживающих его верёвках и хмуро посмотрел на них.
— Ах, это вы, — произнёс он и перевёл взгляд на мешок. — Теперь решили заняться похищением людей?
Ролло услышал голос Тимминза и почувствовал, что оказался среди друзей.
— Бесбпвледетлбл! Плбщение! — заревел мешок.
— Это же Ролло, — обвиняюще бросил глава кобольдов.
— Верно, — откликнулся Питер. — Мы принесли его, чтобы сделать признание. Лаббок с горных лугов подкупил его и приказал посеять вражду между вами и волшебником Норландом.
— Грязбнл лобзн! — кричал мешок.
Лицо Тимминза побледнело и сделалось серебряно-голубым.
— Тот самый лаббок? — проговорил он.
— Тот самый, — заверил Питер. — Мы видели вчера, как Ролло требовал у него оплату, и лаббок дал ему горшочек с золотом, найденный на конце радуги.
— Нелблпфло пфакобло! — отрицал мешок во весь голос. — Обмаблпфпфик!
— Мы оба видели, — сказал юноша.
— Выпустите его, — произнёс Тимминз. — Пусть сам скажет.
Питер кивнул девочке. Чармейн убрала руку с днища мешка и прекратила повторять слова, которые, как она надеялась, удерживали её чары. Ролло тут же плюхнулся на пол, отплёвываясь от молока, шерстяных ниток и крошек, и с гневом воззрился на Питера.
«У меня и правда получилось сотворить заклинние! Я удержала его внутри!» — улыбнулась про себя Чармейн.
— Ты видишь, видишь, какие они! — сердито протараторил Ролло. — Кинуть в мешок неповинное существо, заткнуть ему рот прокисшим молоком, чтобы оно не могло постоять за себя, когда его чернят наглой ложью!
— Теперь ты можешь постоять за себя, — заметил Тимминз. — Отвечай, ты получал горшок золота от лаббока за то, что посеял раздор между нами и волшебником?
— Как я мог! — добродетельным голосом увещевал Ролло. — Попался лаббоку на глаза — считай, что мертвец. Всякий это знает!
Вокруг них уже собралась приличная толпа, — старавшаяся держаться подальше от Бродяжки, — и Ролло использовал для них всё своё актерское мастерство.
— Будьте свидетелями! — заливался он. — Я невинная жертва отвратительной лжи!
— Проверьте его грот, — приказал Тимминз кобольдам, стоявшим поблизости.
Они послушно бросились выполнять поручение. Ролло подпрыгнул на месте.
— Я с вами! — завопил он. — Я докажу, что там ничего нет!
Ролло ступил три шага и повалился наземь, так как Бродяжка неожиданно схватила его за край жакета и сбила с ног. Она не отпускала край грубой ткани, чтобы кобольд не сбежал, и помахивала хвостиком Чармейн, всем видом говоря: «Ну разве я не молодец?»
— Отлично придумала, — похвалила её девочка. — Хорошая собака.
— Отзови своё животное! — прокричал Ролло. — Она повредила мне спину! Болит!
— Нет, — твёрдо ответил Чармейн. — Она тебя не отпустит до тех пор, пока кобольды, посланные проверять твой грот, не вернутся.
Ролло молча сел с видом оскорблённой невинности. Девочка повернулась к Тимминзу и спросила:
— Пока мы ждём, можно ли спросить, для кого эти гигантские часы?
Глава кобольдов окинул взглядом деревянный каркас.
— Для кронпринца Людовика, — отозвался он с мрачной гордостью. — Он заказал их для Замка Радости. — Гордость исчезла из его голоса, и осталась одно уныние: — Он ещё не заплатил за них ни пении. Настоящий жмот. Только подумать, насколько он богат…
Тимминза прервали вернувшиеся кобольды.
