левой во втором ряду машины. Он выпустил руль и его трёхколёсный 'конь' ткнулся в бок соседу. В образовавшуюся преграду на полном ходу врубились мотоциклы последнего ряда. В бинокль да с расстояния в сто метров это всё было видно как на ладони.
'Ага, 'пулемётная' машина тормозит! 'Ублюдок' с солдатами и легковушка за ним - тоже…'
- 'Балка-Четыре', 'Обруч-Один', 'Обруч-Два' - товсь! - 'И раз, И два, И три…' - Вместе! Огонь!
Шрапнель четвёртой 'Балки' накрывает 'тевтонскую тачанку', водитель которой повисает на руле, и неуправляемая машина катится в кювет.
Перед следующим грузовиком встаёт стена огня и земли - сработал первый 'Обруч'… И практически в тот же момент срабатывает второй заряд - пятикилограммовый фугас, спрятанный в полотне дороги. 'Всё, об этих эсэсовцах можно забыть. Теперь - главная цель'.
Дистанция между машинами была метров двадцать, так что у водителя чёрного 'Хорьха' оставалось время среагировать. Идущие перед ним две машины при экстренном торможении развернуло поперёк дороги и сейчас громоздкий лимузин несло прямо на них. 'Колёса заблокировались, рулём работать сейчас будет… Жаль мне его, беднягу. Вспотеет перед смертью…' - определил Александр и скомандовал:
- 'Замок-Один' и 'Обруч-Три' - товсь! 'Обруч' - первым, 'Замок' - по моей команде! Огонь!
Взорвавшийся почти под передним колесом четвёртой машины ещё один пятикилограммовый заряд сдвинул штабную легковушку к центру дороги, окончательно блокируя путь автомобилю рейхсфюрера. О пассажирах этой машины тоже можно не вспоминать - взрыв практически оторвал переднюю ось, все стёкла вылетели, так что 'Хорьх' протаранил уже полуразвалившийся остов.
'Однако водила у тебя, Генрих, хороший! - констатировал Александр, заметив, что удар далеко не так силён, как предполагалось. - Сумел погасить скорость… А вот так?'
- 'Замок-Один' - огонь! - с азартом крикнул он в микрофон, и над сцепившимися машинами вспух огненный шар.
'Всего-то двадцать литров загущённого топлива и тротиловая шашка, а как красиво и грозно со стороны смотрится!'
Колёса машины, ещё минуту назад гордо нёсшей на переднем крыле номерной знак 'SS-1', пришли в движение и она медленно-медленно покатилась назад.
'Ага, так и знал, что огня испугаетесь…' - теперь уже злорадно подумал Фермер.
- 'Обручи' с пятого по седьмой - товсь!
И, выждав, когда гордость германского автопрома закроет собой маркер на одном из телеграфных столбов, скомандовал:
- Огонь!
Почти одновременный взрыв центнера тротила (в основных зарядах решили суррогаты не использовать) поднял над шоссе стену камней и земли, но Александр успел заметить, что от взрыва основного, тридцатикилограммового фугаса, спрятанного в глубокую воронку почти в центре насыпи, машина Гиммлера приподнялась в воздух, при этом вся её передняя часть загнулась вверх, словно мысок восточной туфли.
'Есть!' - облегчённо выдохнул Александр.
- Внимание! 'Обручи' по готовности запускаем все, начиная с восьмого. Потом, в том же порядке - 'Замки'. Огонь!
Я думал, что взорвусь от переполнивших меня эмоций, когда шоссе скрылось за стеной огня и земли! - 'Вот так мы, вот так 'офисный планктон'! 'Исполнили' самого рейхсфюрера! И даже не сильно вспотели!'
Желание пуститься в пляс было так сильно, что мне пришлось в прямом смысле привести себя в чувство - несколько раз шлёпнуть себя по щекам. 'Успокойся! Есть ещё одно дело, которое надо выполнить, а плясать и веселиться будем, когда ноги отсюда унесём!'
На шоссе было, с нашей точки зрения, полное благолепие - ни одной целой машины не осталось. Даже грузовик с солдатами, замыкавший колонну, чадил, съехав в кювет с правой стороны дороги.
- Фермер в канале! Внимание! Контролеры, вперёд!
Вот оно - то самое дело. Ещё с вечера решили, что если нам не удастся 'уделать' все машины в колонне и основную цель придётся, по охотничьей терминологии, 'добирать', то из-за нехватки времени 'контроля' как такового не будет. Но кости легли шестёрками вверх и мне с Доком предстоит потрудиться.
Положив фотоаппарат и один из мобильников в противогазную сумку, я достал из немецкого ранца ещё одну 'лейку', в которой оставалось плёнки ровно на пять кадров, и повесил на шею. Поменял каску.
'Теперь второстепенное оружие…', - и я взял с бруствера тридцать восьмой ЭмПэ. Теперь отличить меня от одного из эсэсовцев, охранявших конвой Гиммлера, нельзя было и с пяти метров. Полевая форма СС, каска, автомат и петлицы роттенфюрера. Серёга одет примерно так же.
Нам нужно проскочить несколько десятков метров до дороги и, если там ещё кто шевелится из высокопоставленных гостей - добить и сфотографировать. А если 'правка' не нужна, то просто сделать несколько снимков. Плевое, на первый взгляд, дело…
Рванули мы, пригнувшись, через полосу отчуждения, что вдоль дороги шла, словно спортсмены- олимпийцы. Я бегу, а в голове секундомер тикает. На дороге огненный ад - огнесмесь из наших фугасов горит, горючка из разбитых машин, покрышки… А нам там ковыряться…
И надо же такому гадству случиться, что ровно в тот момент, когда мы на полдороги были, из-за леса вынырнул давешняя 'рама'. 'Твою ж мать! К лесу побежим - орлы люфтваффе поймут, что дело нечисто и для острастки могут из пулемёта… К дороге бежать - тоже подозрительно будет…'
- Серёга! - ору. - Разворачивайся в сторону леса и стреляй! - а сам автомат с плеча скинул, рукоятку из предохранительного паза выщелкнул, и короткими куда-то в сторону Минска огонь открыл.
Док в расклад въехал быстро и 'поддержал' меня огнём. Так, стреляя и пятясь, мы прошагали несколько метров, пока самолёт на разворот не пошёл.
- Арт и Док! - спокойный голос командира вернул мне улетучившуюся, было уверенность. - Двигайте к дороге, они вас уже 'срисовали'. Если что 'трещотки' у нас готовы.
'Интересно, насколько командир прав? - на ходу я выщелкнул пустой магазин и сунул его за пазуху - нечего вещдоки с моими 'пальчиками' немцам оставлять. - Визуально отличить нас от настоящих немцев с воздуха невозможно, ведём мы себя в соответствии со сложившейся ситуацией, так что остаётся только надеяться, что стрелок 'фокке-фульфа' человек разумный и просто так нас не накроет… '
До насыпи оставалось метров десять, когда из-за перекособоченного 'круппа' показался первый живой немец. В клубах чёрного дыма, подсвеченный отблесками пламени он походил на персонажа фильма ужасов из нашего времени - изодранная форма местами дымилась, лицо разбито, а из щеки торчит глубоко воткнувшаяся здоровенная щепка. Сантиметров двадцати длиной, не меньше. 'Ганса', если судить по раскачивающейся походке и тому, что он периодически начинал кружить на одном месте, явно контузило.
'Не повезло тебе, зря к нам в командировку поехал', - короткая, в два патрона очередь свалила немца.
Серёжка взобрался на насыпь и пристроился у переднего колеса одной из вставших поперёк дороги легковушек. Приподнялся, быстро заглянув в салон. Теперь показывает мене, что там кто-то живой есть. 'Ещё один везунчик!' - осколки наших самопальных 'монок' серьёзно посекли эту машину, а ударная волна начисто вынесла стёкла. Показываю Доку, что сейчас проверю и на полусогнутых вылезаю на дорогу. В окне штабного, судя по эмблеме, 'штёвера' показалось лицо очередного 'зомби'. Ещё два патрона - и недобиток заваливается назад. Теперь можно и в салон заглянуть.
'Понятно, почему этот выжил!' - осколки ударили в основном в правый борт, а этот сидел слева, вот и прикрыли его спутники. Водитель, передний пассажир и сосед офицера, застреленного мной, правки не требуют, они уже не дышат.
Оставив автомат висеть на плече, берусь за 'лейку'. Стараюсь снимать так, чтобы все сидящие в
