Киалан тихо засмеялся.

— Ваша мать — женщина хладнокровная, правда?

— Наверное, да. Но послушай… — сказала Брид, — что вы с братом делали на Юге? Разве вы не знали, что при этом случится?

— Это получилось случайно, — ответил Киалан. — Помните ту бурю в конце апреля?

— Да. У нас чуть не унесло большую палатку. Помнишь, Морил? — спросила Брид.

Морил молча кивнул.

— Ну а мы чуть не пошли ко дну, — сказал Киалан. — Мы гостили у нашей тетки на острове Талфер, и шторм налетел как раз в тот момент, когда мы плыли обратно. Нас сбило с курса, и корабль был полон воды — волны перехлестывали через борта. Наверное, даже капитан не знал, куда нас занесло. Он сказал, что нам надо зайти в ближайшую бухту, иначе мы потонем. И мы зашли. Оказалось, это Холанд. И там собрались все правители Юга и стали на нас облизываться. Сказать вам по правде, — добавил Киалан, — поначалу я даже не испугался, так рад был снова оказаться на суше.

— Мы как раз были неподалеку, — сказала Брид. — Но мы даже не слышали… О да! Отец ведь сообщал это как новость, да? Он во всем этом замешан?

— А вы не думаете, что он не мог не быть в этом замешан? — спросил Киалан. — Он мало что мне рассказывал, но я уверен, что это он все и устроил. Я знаю, что те люди, которые помогли мне бежать, все время ждали сообщений от Вестника, чтобы знать, что делать дальше.

— Что? Отец? — недоуменно спросил Морил.

— Да, ваш отец, — подтвердил Киалан. — Вы же не станете уверять меня, будто не знали, что он — Вестник?

— Никакой он не Вестник! — гневно возразила Брид. — Вестник — шпион, и за его голову назначена награда.

— Да, конечно — на Юге, — согласился Киалан. — Здесь его очень хотели поймать, потому что он главный агент Севера. Но вы же должны были это знать! Он привозил все важные сообщения и большинство беглецов. Они ведь ездили на этой повозке. И он подбивал людей выступать против графов. Я это знаю, потому что Кониан мне рассказывал. Во время судебных слушаний Кониан послал сообщение вашему отцу с просьбой о помощи, но оно пришло слишком поздно.

Наступило мрачное молчание. Олоб терпеливо топотал вверх по склону, следуя прихотливым изгибам дороги, которая вилась по предгорьям, а Брид и Морил пытались переварить, то, что им сказал Киалан.

— А мне казалось, — сказал Морил, — что твой отец поссорился с нашим…

— Мне тоже, — признался Киалан. — Но, наверное, они просто притворились. Я узнал обо всем в прошлом году… Как бы мне хотелось, чтобы от меня не скрывали все самое важное!.. Мой отец куда-то исчез, а мне он для чего-то срочно понадобился. И Кониан велел мне заткнуться, потому что отец отправился встречаться с Кленненом-менестрелем, как он это делает всегда, только никто об этом не должен знать. Думаю, тогда они решали, что предпринять дальше.

— Я отказываюсь верить, будто мой отец был обычным шпионом! — заявила Брид. — Почему он мне ничего не говорил? Он должен был мне рассказать! Не мог он действовать тишком!

— Не кричи! — сказал Морил, встревоженно глядя в сторону особняка Толиана, который снова стал виден, только теперь остался ниже и дальше.

Киалан искренне рассмеялся:

— А он и не действовал тишком! Это-то и было великолепно! Сначала я даже не поверил, что он — Вестник. Я увидел такого внушительного мужчину с великолепным громким голосом, который постоянно старался произвести на всех впечатление и привлечь к себе внимание. Я решил, что это какая-то ужасная ошибка. А потом я увидел, как он заезжает в города на своей аляповатой, броской повозке и в алом костюме, специально добиваясь, чтобы все его заметили, поет во весь голос и во всеуслышанье объявляет, что за голову Вестника назначили две тысячи золотых монет. Это было просто невероятно! А потом они с вашей матерью повторяли известия и раздавали записки прямо у всех на глазах, и я знал, что половина из них — незаконные. Но никто ни о чем не подозревал, потому что все делалось так открыто! Мне кажется, что Кленнен считая это своей самой удачной шуткой.

Морил заморгал, услышав такой отзыв о своем отце. Но в чем-то Киалан хорошо понял Кленнена. Кленнен действительно относился к их представлениям как к хорошей шутке. Если он и вправду был Вестником, то тогда все становится понятнее.

— Наверное, тут Дагнер и ошибся, — печально сказал он. — Попытался действовать тайком.

— Дагнер был полным дураком, если решил, что сможет продолжить то, что делал отец, — отозвалась Брид.

— А он так и не думал, — возразил Киалан. — Дагнер ни секунды не пытался заменить отца. Но Кленнен попросил его закончить все его самые важные дела. После этого Дагнер должен был уехать на Север и там остаться. А известие для Нитдэйла было важным, потому что касалось шпиона, который затесался среди мятежников.

Морил вздохнул. Он не стал говорить о подозрениях Дагнера. Теперь в этом уже не было никакого смысла. Вместо этого он сказал:

— Дагнер велел сказать тебе, что Хенда назначил за тебя выкуп. А Толиан собирает армию.

— О дьявол! — устало сказал Киалан. — Значит, мне необходимо как-то добраться на Север, так? Ты видел Дагнера? Расскажи мне.

Морил рассказал Киалану все, что происходило с ним в тюрьме. Он невольно понижал голос и тревожно оглядывался всякий раз, когда внизу становился виден особняк Толиана. Когда они наконец перевалили первую возвышенность и дом окончательно скрылся из вида, Морил почувствовал немалое облегчение.

— Нам повезло, Морил, — сказала Брид. — Если бы ты знал все, что нам только что рассказал Киалан, мы все сейчас сидели бы в тюрьме.

Морил невесело кивнул. Он не смог бы убедительно изобразить удивление, когда ему сказали, за что Дагнер арестован. И он знал, что не упомянул о Киалане только по счастливой случайности.

— А я-то все не мог взять в толк, — проговорил Киалан, — почему Кленнен так решительно отказывался что-нибудь вам рассказывать? Он не разрешал мне говорить, кто я и Дагнеру тоже. Но, наверное, это спасло наши головы. Жаль, что не спасло Дагнера.

— Но ты же не думаешь, что Дагнера арестовали из-за тебя? — спросил Морил.

— Сначала подумал, — ответил Киалан. — Я решил, что мы все пропали. И был в этом убежден все время, пока прятался в кустах. Я едва глазам поверил, когда увидел повозку. Нет. Думаю, неприятности Дагнера со мной не связаны. И благодаря тебе, Морил, они подумают, что он просто бунтовщик-одиночка. Остается только надеяться, что о нем не доложат графу. Толиан обязательно поймет, что к чему.

— А почему Толиан убил отца? — спросил Морил.

— Он искал меня. И он не хочет, чтобы кто-нибудь об этом догадался, потому что я считался пленником Хадца… или Хендьт. Они все еще об этом спорили, когда я сбежал. Дагнер решил, что, возможно, нитдэйлский шпион — или, может, тот, кого повесили, — что-нибудь сказал Толиану о вашем отце. Но он, похоже, знал не все, иначе нас всех арестовали бы. Толиан из тех, кто твердит, что только мертвые никому не проговорятся. Так что он убил Кленнена, а потом стал искать в лесу меня.

— Если бы мы только знали! — сказала Брид. — А где ты прятался все то время?

— На дереве, — признался Киалан, — вместе с кроликами. Люди Толиана ломились через лес и искали меня все время, пока ты играл на квиддере, Морил, и это им досаждало как не знаю что. Они все повторяли, что от этого мальчишки и его музыки у них голова идет кругом. Толиан предложил вернуться и прикончить заодно и тебя, но никто из них так и не собрался это сделать. А когда ты перестал играть, им уже надоело искать в лесу, и они ушли.

— Ты не передашь ее мне? — попросил Морил.

Киалан услужливо прополз назад, к подставке для инструментов, и передал квиддеру на козлы. Морил взял ее и прижал к себе. Она была большая, прочная и надежная, И даже если не считать того, что она, похоже, спасла жизнь ему самому и Киалану, от нее исходило такое же ощущение спокойствия, как от морды Олоба. Морил почувствовал, что после событий этого дня квиддера почему-то ему нужна.

— Сыграй что-нибудь, — предложил Киалан.