– Увы, не получится. Завтра начинается Паломная седмица, а в это время в Словении купаются только в Ильмене, около Перыни. Правда, там зато не нужен купальный костюм.

Вера вскинула на него удивленные глаза:

– Неужели голяком купаются?

– Да. В отличие от христианского бога, словенские боги спокойно относятся к обнаженному телу. У нас многие даже загорают без купальников. Так что тело покрывается загаром полностью, не так как у вас.

Ее глаза расширились.

– И часто вы подсматриваете за мной?

– С чего вы решили, что я за вами подсматриваю? – Свет возмущенно фыркнул. – Помнится, я имел возможность посмотреть на ваше тело еще в день нашего знакомства.

– Ах да! – Она опустила глаза. – Я почему-то тогда подумала, что вы пришли не просто посмотреть на меня.

И тут Свет решился.

– Простите, Вера! Мне бы хотелось задать вам вопрос, который у нас задавать не принято.

Она кокетливо взглянула на него:

– И какой же?

Свет поморщился:

– Вы девица или женщина?

Лицо ее на мгновение застыло, потом вытянулось. Свет смотрел на нее, не мигая. Наконец губы ее задрожали, и она вдруг прыснула.

– О Боже! Вам-то это зачем? Ведь вы, как я понимаю, в женщинах не нуждаетесь.

– Откуда вы знаете? – быстро спросил Свет.

– Ну-у… – Она перестала смеяться, взгляд ее стал задумчивым. – По-моему, мне говорила об этом ваша Забава. А вы и вправду не нуждаетесь в женщинах?

– Да.

– Бедная ваша Забава! На что же она надеется? Уж я бы все сделала, чтобы в такого мужчину не влюбиться.

– Надежды моей служанки – это ее личное дело, – сказал равнодушно Свет. – Она была давно предупреждена.

Вера отвернулась от него, облокотилась на мраморный парапет набережной.

– Странно, – проговорила она после некоторого молчания. – Я знаю, что есть мужчины, которые не могут… Но встретиться с мужчиной, который не хочет…

– А откуда вы знаете, что есть такие мужчины? – быстро спросил Свет.

– Ну-у, знаю, и все. – Она обернулась и в упор посмотрела на него. – Мне снова кажется, что меня пытаются уличить во лжи.

Свет не опустил глаз. Разговор становился все более и более странным, но Свет вдруг обнаружил, что разговор этот ему интересен. И похоже, даже позволяет сделать некоторые выводы.

– А можно еще один нескромный вопрос?

– Валяйте, – великодушно разрешила Вера.

– Сколько вам лет?

Она снова прыснула:

– А это вам зачем? Неужели анкету на меня заполнять собрались!

Свет пожал раменами.

– Мой возраст – это моя тайна. – Вера вдруг показала ему язык. – Могу только сказать, что я моложе вашей Забавы.

– Странно, – задумчиво сказал Свет. – Из некоторых ваших слов я бы сделал вывод, что вы явно не девица.

– А у меня была справная учительница!.. Я наконец вспомнила. – Она снова показала ему язык. – Меня воспитали додолки. А к вам я попала для того, чтобы отнять у вас Талант. Вот так-то!

– Глупости! – Свет похлопал ее по плечу. – В своей жизни мне приходилось встречаться с додолками. Они не раз расставляли на меня свои сети. Вы на них совершенно непохожи. Уж скорее я поверю, что додолками заслана Забава. Так что придумайте что-нибудь поумнее.

Она посмотрела на него долгим-долгим взглядом и сказала:

– Пойдемте домой. Кушать хочется.

Обратный путь проходил в полном молчании. Вера была погружена в такие глубокие размышления, что многажды спотыкалась, всякий раз вскрикивая и судорожно хватаясь за десницу Света. А он решил ее размышлений не прерывать: если женщина думает, значит, есть о чем. Иначе бы она без умолку работала языком.

Вера молчала, пока он не привел ее к двери гостевой. И тут сказала:

– Знаете, а я не верю, что вас совершенно не интересуют женщины!

– В самом деле? – Он перестал поддерживать ее под локоточек.

– Конечно! – Она взялась за ручку двери. – Иначе зачем вы за мной подсматриваете?

И не дожидаясь ответа, скрылась за дверью.

Забава не думала, что свидание с матерью Заряной настолько испортит ей настроение. Казалось бы, ничего особенного между ними не произошло, но…

Но час проходил за часом; Забава, вернувшись домой и обнаружив, что чародей в особой ее заботе не нуждается, занималась своими повседневными делами, а душа ее по-прежнему трепетала, как былинка на ветру.

За то время, что Забава прожила в доме чародея Смороды, она привыкла упиваться лишь тремя состояниями своей души: любовью, тоской и ревностью.

После встречи с матерью Заряной родилось четвертое – неудовлетворенность собственной жизнью.

Впрочем, Забава, разумеется, не понимала, что именно терзает ей сердце. Навалившееся на нее чувство было похоже на обычную тоску, но неожиданно острую и бесконечно тяжелую. Словно осиновый кол для оборотня…

И в отличие от привычной тоски это чувство было настолько невыносимо, что Забава даже отказалась сопровождать чародея с его гостьей на прогулку. В былые бы времена она от такого предложения на крыльях полетела, но тут… Тут она сразу представила, как тягостно придется ей на предстоящей прогулке. Этим-то двоим – что? Они будут заглядывать друг другу в глаза, хватать друг друга за руки. И она будет для них помехой, горой, которую ни объехать ни обойти. Даже поцеловаться невозможно! Нет уж, обойдется она без этих велесовых картинок, да и вообще…

Тут она спохватилась. О Додола-заступница, подумала она, опять я думаю о них как об обычных людях. Ну почему мне все время кажется, будто ему от нее нужно то же, что и другим мужчинам? И почему я вижу в ней разлучницу?

Однако на прогулку она все-таки не пошла. И тут же пожалела об этом. «Велесовы картинки» не давали ей покоя. Она боролась с ними, как могла и как умела. К сожалению, в самый нужный момент рядом с нею никогда не было той мамы, настоящей, которая бы научила и утешила. Возможно, именно поэтому к Забаве пришла мысль, как одним махом покончить со своей пакостной жизнью.

И стало еще тяжелей. Она и допрежь-то с нетерпением ждала возвращения парочки, а теперь нетерпение стало вдвое острее.

Когда они, наконец, вернулись и разошлись по своим комнатам, она стремглав кинулась в гостевую – помогать своей временной хозяйке переодеваться к ужину. Именно так подумали все домашние. Забава думала иначе.

Гостья встретила ее спокойной улыбкой:

– Зря вы, Забава, не пошли с нами. Я окунула ноги в речку. Какая вода!..

– У меня к вам, Вера, просьба. – Времени до ужина оставалось немного, но тянуть всяко не стоило. – Очень-очень большая просьба!

Вера посерьезнела:

– Слушаю вас.