– Вообще-то, ходят слухи, будто они холодны потому, что им не нужны женщины. Но я думаю, это ерунда…

Глаза гостьи удивленно распахнулись.

– А их у вас много, волшебников этих?

– Наверное, много.

– Тогда вы правы. Конечно, могут быть отдельные мужчины, не нуждающиеся в женщинах. Но много таких мужчин быть не может.

– Вы и вправду так думаете?

– Конечно. Ведь если мы с вами нуждаемся в них, то и они должны нуждаться в нас.

И столько в гостье было веры в свои слова, что Забава чуть было не ляпнула: «Если бы так…» Но вовремя вспомнила, что она тут не для того, чтобы делиться с неизвестной девицей своей сердечной болью, и с еще большим усердием принялась вытирать давно уже вытертую пыль, размышляя, как бы повернуть разговор на куклу.

Кукла сделала это сама:

– Слушайте, а не может быть так, что меня заколдовал какой-нибудь волшебник? Потому я и не помню ничего.

– Зачем? – Забава удивленно пожала раменами. – Волшебники ничего не делают бесплатно. Так могло быть, если только вы сами попросили его и заплатили деньги.

– В самом деле? – Гостья задумалась. – Слушайте, а может ваш хозяин расколдовать меня?

Забава снова пожала раменами:

– Не знаю. Наверное, может. Он очень справный волшебник. Как это говорят… ква-ли-фи-цированный. А у вас есть чем заплатить?

– Ну деньги-то всегда можно заработать. – Гостья легкомысленно махнула рукой. – Буду ему должна. Расплачусь, когда заработаю.

– А что вы умеете делать?

– Что я умею делать… – Гостья почесала затылок. – А вправду… Что я умею делать?.. Совершенно не помню. – Она помолчала. – Подождите-ка… Ведь если ваш хозяин меня расколдует, то я вспомню, что я умею делать. А если не сумеет расколдовать, то я ему и платить не должна. Логично?

Забава не знала, что означает последнее куклино слово, но на всякий случай кивнула.

– А вы не могли бы его попросить об этом?

– Почему я? – удивилась Забава. – Вы ведь с ним трапезничаете вместе. Сами и поговорите…

Гостья скривилась:

– Да я бы с удовольствием трапезничала здесь. Когда он со мной за столом, у меня весь аппетит пропадает. Сидит, будто ему лом в спину загнали… Впрочем, я все понимаю. Меня, наверное, в чем-то подозревают, иначе бы не держали в четырех стенах. Это скорее похоже на арест, чем на заинтересованность странной болезнью. Вам не кажется?

– Вовсе нет, – сказала Забава. – Мой хозяин никого не арестовывает – он не стражник.

И тут же поняла, что в разговоре этом все происходит вопреки ее желаниям. Она почти ничего не узнала об этой женщине, зато сама хоть по чуть-чуть, но давала ей какие-то знания.

– Мне надо идти, – сказала она. – Я вам еще нужна?

Кукла внимательно посмотрела на нее и сказала:

– Удивительно, как можно любить такой кусок льда!

Забава замерла:

– О чем это вы?

– О вашем хозяине, естественно. – Кукла мягко улыбнулась. – А точнее говоря – о вас.

– С чего вы взяли, что я в него влюблена?.. Он – мой хозяин, я просто должна выполнять его указания.

– И потому вы расскажете ему обо всем, что от меня узнали…

– А я ничего от вас и не узнала! – запальчиво воскликнула Забава. И прикусила язык, поняв, что по сути проговорилась.

Кукла снова мягко улыбнулась:

– Милая девочка! Да если он не обязал вас рассказывать ему, о чем мы с вами будем разговаривать, то он просто глупец. А он вовсе не глупец… Вы ведь очень его любите?

Забава вновь начала протирать тряпкой уже вытертую этажерку.

– Вижу, что очень, – сказала кукла, не дождавшись ответа. – А между тем, вашему хозяину угрожает опасность. И очень серьезная.

– Откуда вы знаете?

– Знаю. – Кукла продолжала улыбаться, но улыбка ее стала грустной. – Скажите, Забава, вы верите, что я – необычная женщина?

Забава пожала раменами.

– Будь я обычной женщиной, – продолжала кукла, – меня бы не заточили в доме вашего разлюбезного хозяина. Хотите, я вам помогу?

– Чем вы можете мне помочь! – Забава фыркнула.

– Я сделаю так, что ваш хозяин изменит к вам свое отношение.

Забава застыла, впилась глазами в лицо гостьи.

– Правда, правда, я могу так сделать. Хотите?

Кукла произносила обыкновенные словенские слова, и Забава прекрасно знала, что за ними вполне способна спрятаться столь же обыкновенная ложь. Верить было нельзя, но Забава поверила: за этими словами пряталось нечто такое, что не поверить оказалось просто невозможным.

– Хочу, – прошептала Забава. Лицо ее запылало, тряпка выпала из мгновенно вспотевших рук, но она этого даже не заметила. В приюте у додолок ходили рассказы о ведьмах, умевших присушить мужчину к женщине. Или женщину к мужчине. Почему бы Вере и не оказаться подобной ведьмой?.. Ведь она права, обычную женщину чародей не стал бы содержать в своем доме, а на лазутчицу она и тем паче не похожа.

– Впрочем, я могу поступить иначе, – сказала гостья. – Хотите, я излечу вас от любви к нему? Для вас, честно говоря, это было бы лучше.

– Нет, – прошептала Забава. И вдруг завопила с отчаянием: – Нет! Нет! Не-е-ет!!! Только попробуйте, и я убью вас. Нет! – Она бросилась на кушетку и затряслась в рыданиях…

…Когда Забаве удалось, наконец, с собой справиться, оказалось, что она залила слезами гостье всю кофточку.

– Ишь! – Она поднялась с кушетки. – Разревелась, корова, – не остановить…

На душе было легко и чисто. Как и всегда, когда удается выплакаться на плече человека, понимающего ваше состояние.

– Ну вот и хорошо, – сказала гостья. – Вы верите мне, Забава?

Слова вырвались сами собой:

– Я верю вам, Вера.

– Тогда ничего не говорите своему чародею о том, что у нас здесь происходило. Якобы я все время молчала. А потом скажите, что вам показалось, будто бы я пыталась заколдовать вас.

Забава вытерла слезы, помотала головой:

– Ничего не получится. Он сразу поймет, что я вру.

– Не поймет! – Вера победно улыбнулась. – Он может понять только в том случае, когда ложь направлена ему во вред. А вы соврете исключительно для его же пользы.

Паломная седмица стала ближе еще на один день.

Репня сдал ключ от кабинета сменщику, доложился старшему врачу и покинул здание Временной медицинской комиссии. Перед ним во весь рост встала проблема свободного вечера. Ни с кем из приятелей он встретиться сегодня не договорился, а на любовном фронте в последнее время образовался небольшой отпуск, что было весьма некстати. Но не все ведь в жизни зависит от мужчины. Любовь – работа для двоих…

Впрочем, если говорить честно, то нынешняя свобода была даже хороша. Во всяком случае, опосля