– Хоть чуть-чуть уймется, – со смешком говорили они о Бити.
– Поймет теперь, что почем! – заверяли они. Или говорили:
– Это как раз то, что ей нужно.
Это означало: если бы Бити зачала раньше, то поменьше бы увлекалась этой своей жуткой политикой.
Но они ошибались. Мысль о предстоящем материнстве лишь разожгла в Бити политическую страсть. Раз ей суждено родить на свет ребенка, то уж она постарается сначала сделать мир лучше. Дела с охраной здоровья, образованием и социальным обеспечением простых людей шли из рук вон плохо. Бити и Бернард уже давно вступили в Лейбористскую партию, и оба собирались выставить кандидатуры на выборах в местные советы. Из-за беременности пришлось поменять планы. Теперь одному из них надо было с этим повременить.
– Безумие! – сказала Аида.
– Вы что, сдурели? – воскликнула Юна.
– Вам обоим доктору показаться надо! – добавила Олив.
– Ни в какие ворота не лезет! – вторили им сестры-близнецы.
Бернард объявил, что из них двоих выдвигаться будет одна Бити.
Вайнам иногда казалось, что Бернард и Бити нарочно стараются всегда поступать наперекор всем: сказать «черное», когда все говорят «белое»; а когда все говорят «черное» и «белое», сказать «в клеточку». Они путали всем карты, приводили всех в смятение. Кормящей матери в политику лезть – где это видано?
– А за дитем кому глядеть, когда ты в Совете заседать будешь? – спрашивала Марта.
– Очевидно, мне, – с гордостью отвечал Бернард.
Когда наконец началась предвыборная кампания, все сестры договорились голосовать за Бити (при том что Уильям, Олив и Аида были махровыми консерваторами), но они не помогали разносить листовки, ходить по домам и агитировать за своего кандидата, как принято на местных выборах. Нельзя сказать, что дело от этого слишком пострадало: и Бернарда, и Бити хорошо знали в своем округе, а партия привлекла в последнюю неделю перед выборами множество помощников. От Вайнов с ними работала только Кэсси. Она приезжала с фермы на велосипеде, с безумным проповедническим блеском в глазах, готовая, если надо, опускать брошюрки в почтовый ящик к самому черту. Бернард побаивался, не приведет ли ее помощь к противоположным результатам: она разговаривала с людьми на пороге их домов так, будто ее сестра была Жанной д'Арк, и избиратели шарахались от ее запинающейся напористой речи и горящих глаз. Поэтому ее отговорили агитировать устно и вместо этого поручили разносить листовки. Кэсси стала брать с собой Фрэнка.
Его тоже захватило это занятие – носиться по дорожкам вдоль рядов стандартных домиков и бросать листки со словами: «Голосуйте за Вайн!», хотя однажды его цапнула собака, а в другой раз просверлил убийственным взглядом небритый мужчина в полинявшем жилете. Фрэнк понимал, что делает что-то очень взрослое, и все для того, чтобы помочь тете Бити сделать наш мир лучше.
Но не все считали, что Бити сделает мир лучше. Как-то, обходя один квартал с Бернардом, Бити, Кэсси и еще несколькими партийцами, Фрэнк стал запихивать листовку в почтовый ящик паба «Топор и компас», в тот час закрытого. Когда Фрэнк засовывал тоненький листок в неподатливую щель, дверь отворилась, и хозяин паба вырвал листовку у него из руки. Это был дородный лысый здоровяк с остатками волос серо- стального цвета, еще гнездившимися за ушами, и с густыми седыми зарослями в ноздрях. Он взглянул на листовку, скомкал ее, сжал руку в кулак и так сильно ударил Фрэнка в скулу, что тот повалился в сточную канаву.
Кроме Бити, этого никто не видел. Она ринулась к Фрэнку и подняла его. Тот был так ошеломлен, что не мог даже плакать. Бити подняла взгляд на хозяина.
– Ах ты подонок! Гад ползучий! Урод! Мразь!
В мгновение ока подоспел Бернард, быстро сообразивший, что произошло. Бити продолжала осыпать хозяина паба ругательствами. Бернард протиснулся между ним и Бити.
– Ты идешь на выборы, – прошептал он. – Успокойся, тебе нельзя.
Бернард повернулся к хозяину:
– Детей бьешь? Ну-ка попробуй меня ударь.
Смерив его взглядом, здоровяк усмехнулся. Бернард был почти на фут ниже ростом, но коренастый и крепкий. Помедлив, хозяин отступил внутрь дома и захлопнул дверь.
– Ну что, за нас будет голосовать? – спросила Кэсси.
Бити избрали в Городской совет Ковентри с большим перевесом голосов. Женщины и до нее проходили в Совет, но она была самой молодой за все время существования этого органа. Она, Бернард и несколько близких друзей из округа сразу же созвали собрание, чтобы наметить план работы для Бити, которая должна была стать «депутатом нового типа».
Победу отпраздновали, конечно же, у Марты. Дом заполнили сестры и местные активисты Лейбористской партии. Все пили пиво, ели сэндвичи. На торжество приехала даже Лилли из Оксфорда. В праздничной суете, за пением и шумом голосов никто не заметил отсутствия Кэсси, которая всю вечеринку провела у себя наверху, глядя в окно. Почти никто не обращал внимания на звуки «Серенады лунного света» с новой пластинки на ее стареньком патефоне.
Кэсси грустила по двум причинам. Во-первых, услышав о победе Бити на выборах, она по очереди зашла к Аиде и Олив, умоляя их помириться и прервать молчание. Обе отказались, и снова пришлось, как уже было заведено, тщательно подбирать время прихода на праздник для той и другой так, чтобы избежать скандала. Во-вторых, не было Джорджа, которого ждали из Оксфорда вместе с Лилли. Юна и Том со своими двойняшками уехали домой довольно рано, Кэсси удалилась с ними.
Во время застолья Марта, до которой дошли слухи о случае у «Топора и компаса», показала гостям статью в «Ивнинг Телеграф». Хозяин паба разорился. Его заведение закрыли за антисанитарию. Местная инспекция обнаружила в его погребах несколько разлагающихся крысиных трупов. Власти отвергли бурные
