Чарли надо было показать врачу, но с этим приходилось подождать. Я решил остаться в номере Фила. Мик обещал присмотреть за Чарли, хотя большую часть времени мы все равно проводили вместе и из отеля не выходили.
Оставалось только гадать, что сделал бы Джек, найди он труп племянника до нашего отлета из Чиангмая. Если бы он пожелал расправиться с нами, нас могли бы убить еще на реке. Но изменилось бы его отношение, если бы он узнал, что мы убили его племянника? Я искренне надеялся, что он успеет перевести свое партизанское хозяйство в другой район до того, как случайно откроется страшная правда.
Организовать наш вылет оказалось нелегко. Я провел несколько тревожных
– Ты мне расскажешь об этом? – спросил я Фила, когда мы остались одни.
Он был бледен. Осторожно опустившись на край кровати, Фил положил руки на колени и уставился в стену.
Я попробовал еще раз:
– Тебе станет легче, Фил. Вот увидишь. Тебе надо поделиться.
– Ха!
– Что такое?
– Странно слышать это от тебя.
Я знал, что он благодарности от меня не ждет, но мне нужно было это сказать:
– Подозреваю, что я обязан тебе больше, чем когда-нибудь могу выразить словами.
– Все произошло почти мгновенно, – начал он бесстрастным голосом. – Когда ты выходил той ночью, мы, разумеется, пошли за тобой. Он выбил у тебя из руки нож, ударил, и ты потерял сознание. Совершенно. Просто лежал ничком в пыли. Он поднял твою голову за волосы и поднес нож. А я ему твоим ножом шею успел перерезать раньше, чем он тебе. Знаешь, как топор застревает в доске? Дергаешь, не вынуть?… Я так и не смог вытащить лезвие из его шеи, а он вскочил, споткнулся и ударился лицом о ступеньки. Уж лучше бы он поскорее умер, но он долго умирал. И кричать не мог – у него нож в горле был… Я не знал, что делать. Меня трясло и до сих пор трясет. Мик затащил его под хижину. Потом тебя отнес на циновку. Потом вернулся за мной. Он и порядок навел, прежде чем ты пришел в себя. Вот и все.
Хотя Фил сказал, что это всё, это была неправда. Теперь я понимал, что он имел в виду, когда говорил про ад. Он нарушил шестую заповедь – «не убий», выполняя пятую – «почитай отца своего», не по вере, а по зову крови и сложившихся обстоятельств.
Он внушал мне трепет.
Для Фила все это наше приключение обернулось не «Путем паломника» по ухабистой дороге соблазнов к вечному блаженству спасения, а отвесным нескончаемым падением в ад. Церковный староста за считанные минуты превратился в сознательного убийцу. Как он выберется из ада? Я даже не знал, это вообще реально? Если б я мог взять на свою душу его грех, я бы сделал это не раздумывая.
Но так не бывает.
– Я могу для тебя хоть что-нибудь сделать?
– Нет, папа. Ничего.
Мне хотелось плакать. Мой маленький мальчик, теперь я и тебя потерял. И ничего невозможно исправить. Я даже сказал Богу, в которого я не верю: ты же видел, как все случилось? Ты же не можешь его за это карать? Фил поставил кровные узы выше своих самых глубоких религиозных убеждений.
Если ты Бог, чего же здесь не понять?
Хотя побег из деревни и вымотал нас, мы были так взвинчены, что не могли уснуть. Мы с Миком и Чарли пили много, но не хмелели. Сидели в номере, курили, вздыхали. Говорили, но больше о пустяках и, чуть что, поглядывали на запертую дверь.
Так продолжалось, пока меня все это не достало, и я сказал Филу:
– Но почему, ради всего святого, ты не мог рассказать мне о том, что случилось? Почему ты мне не рассказал? Тогда я, возможно, понял бы, по крайней мере, почему ты так себя вел.
Мик ответил вместо него:
– Он защищал тебя.
– Защищал меня? Да он просто с ума сходил! Сходил с ума!
– Дэнни, – тихо сказал Мик. – Правда, у Фила была пара сомнительных моментов. Но с ума сходил ты.
Я вспомнил о духах, которых видел в деревне. Вспомнил про опиум, паранойю.
– Я?
– Да, ты. За Фила мы не боялись
– Главное, что выводило Фила из себя, – добавила Чарли, – он боялся, что, случись что, мы не сможем с тобой справиться.
Уже в бангкокском аэропорту Чарли сняла с себя амулет и вернула Мику.
– Мне он, правда, очень нравится, – сказала она, – но я хотела бы, чтобы он был у тебя.
Мик не взял.
– Почему?
