Чуть-чуть.

Она знала, что поступает неправильно, но он практически напрашивался, всем своим видом бросая сегодня вечером вызов. Возможно, пришло время, чтобы кто-нибудь научил его маленькому женскому приемчику.

«Не переусердствуй, — зазвенел предупреждающий голосок. — Он все еще внук Герцогины — а Герцогину Грин уважала. Достаточно просто показать ему, что, „искрить“ — не самая мудрая вещь, если при этом не имеешь желания сгореть».

Когда Маркель повела его в шагах замысловатого, медленного танца, имитирующего обряд ухаживания, Джорлан почувствовал отчетливое неудобство. Он не хотел посещать это суаре, первое за Сезон. На этом настояла его бабушка. Когда она давала обещание получить его одобрение, она ни в коем случае не распространяла его на упрямые отказы от предложений посетить прием. Конечно же, он не сообщил эту часть Маркель.

Не то, чтобы он думал, что она сделает ему предложение. Ее образ жизни и репутация уклоняющейся от Ритуала Доказательства[61] подтверждали это.

Продолжая танец, Маркель бросила на него взгляд сквозь темно-рыжие ресницы. Внезапный озорной блеск промелькнул за золотистой бахромой. Янтарные глаза вспыхнули, отправляя ему манящее послание.

Он отреагировал инстинктивно. Кровь сгустилась в его венах. Вдобавок, он бросил на нее сверху вниз уверенным, твердым взглядом мужчины, выученного ожидать наслаждение.

Грин приоткрыла рот. Она не ожидала от него такой вышколенной реакции. В этот момент она отчетливо поняла, что Джорлан Рейнард будет исключительным любовником.

Так плохо, что он внук Герцогины. Ей бы понравилось исследовать его глубины. Между тем она любила свою жизнь именно такой — без уз и осложнений. Ее влечение к внуку Герцогины могло только закончить такое существование. Скреплением.

— В самом деле, о чем вы задумались, Маркель? — протянул глубокий голос, дразня ее, вызвав мурашки, пробежавшиеся по спине, чтобы потом собраться у основания позвоночника. Наперекор моде, он был откровенен и в высшей степени самоуверен. И это нравилось ей тоже.

Пальцем нарисовала на его талии круг.

— А о чем думаешь ты?

Тотчас же она почувствовала, как от ее прикосновения затвердели мускулы его спины. Несмотря на отчужденную манеру поведения, Джорлан Рейнард на физическом уровне воспринимал ее. Он изучал ее, слегка прикрыв глаза, молча оценивая.

— Я думаю, вы — женщина, которая получает то, что хочет.

Ее рука соскользнула вниз, устремившись к его весьма мускулистым ягодицам.

— Что-то не так?

Он приподнял бровь. Завел руку назад и решительно положил ее руку обратно на талию.

Она улыбнулась ему.

В ее потрясающих янтарных глазах блеснул смех над ним. Смех и невысказанный вызов. Только под личиной смеха скрывалось пламя желания.

Желание, казалось, взывало к нему, дразнило его языками своего пламени. Он не знал, как она это сделала, но он был увлечен. Его дыхание прервалось, а губы слегка приоткрылись. Кровь прилила меж его бедер, пульсируя в паху.

Казалось, что в этот момент ее дыхание замерло тоже, она положила ладонь на его грудь и уставилась на него.

«Он невозможно желанен. — На минуту она отвела взгляд. — А также он внук Ани. Помни это, Грин».

Он почувствовал, как она слегка вздрогнула, когда заглянула в его глаза. Он задумался о том, что она видела. А также о том, почему сам не в состоянии отвести взгляд.

— Что-то не так? — повторила она шепотом.

Искушающее замечание сработало. Тотчас же его ноздри раздулись в раздражении, как на ее, так и на свою реакцию.

Он никогда не позволял себе быть таким взволнованным. Его учителя по фокусировке всегда отмечали феноменальную способность к контролю и концентрации. Один из мастеров даже пошутил, что его будущая имя-дающая обрадуется такому таланту — особенно когда талант будет направлен на нее.

В тот день Джорлан стремглав вылетел из класса.

Его мастерство было предназначено не для имя-дающей, а для того, чтобы избежать ее.

Он должен контролировать и фокусировать свое желание, но к его страстной натуре добавлялся вспыльчивый нрав, который было необходимо подчинить железной воле.

— Я не Санторини, — тихо промурлыкал он возле ее ушка, побуждая продолжить.

— Нет? — в ответ прошептала она, дрожа. Как он узнал, о чем она подумала?

— Нет, — его горячие губы защекотали изгиб ее ушка.

— Тогда… какой ты?

— Я не очень сложен для понимания, Маркель. Я не тот, с кем вы должны связываться, — противореча его словам, его жаркое дыхание легко коснулось мочки ее уха.

— Конечно, — она резко повернула голову, что позволило их губам коснуться, как будто бы случайно. Глаза Джорлана вспыхнули. — Но ты попробуй полностью разгадать меня.

О да, Маркель на редкость опасна, признал Джорлан, когда они продолжили танец.

Он бросил взгляд вниз на рот, который только что коротко и храбро приласкал его. Легкое прикосновение сковало его. Всего лишь ее вкус, казалось, обострил все его чувства.

Он глубоко вздохнул и выдохнул.

— Я встретила тебя, когда ты был мальчишкой, знаешь ли, — Грин внимательно всмотрелась в его лицо, ища какой-нибудь проблеск узнавания.

— В самом деле? — вернул он пристальный взгляд.

— Ты не помнишь? — конечно же, он не запомнил бы такой незначительный случай в детстве. Тем не менее, она была почему-то слегка разочарована.

— У бабушки?

— Да. Ты влетел в салон как шипящий шарик ярости.

Он признал ее верное описание своей манеры вести себя в детстве, сверкнув белыми зубами в сиянии огнесветов.

— Я часто входил в комнату таким образом.

— Видимо, с тех пор многое изменилось?

Он едва заметно улыбнулся.

— Возможно, нет.

— Ты казался таким сердитым маленьким мальчиком.

— Не всегда, — спокойно ответил он.

— Только после смерти твоих родителей?

Ее коварная проницательность удивила его.

— Да, возможно. На какое-то время, во всяком случае. Я ненавидел несправедливость того, что случилось.

— Они погибли в дорожной катастрофе?

— Да. Подробности я обнаружил намного позже. Они совершали путешествие на запад и попали в разрядный шторм.[62]

Она нахмурила брови.

— Разве их проводник не видела предвестников бури? — разрядным штормам всегда предшествовал