Ее мягкие мяукающие звуки заставляли его оставить далеко позади свое собственное рациональное мышление.

Казалось, Джорлан не представляет, где он, кто он или что он делает. С грубым рыком он отдался этому новому, соблазнительному чувству. Ее горячий вкус опьянял его, и все, что он желал сделать, это коснуться языком внутри ее. Это была шокирующая идея, но единожды придя в голову, он знал, что собирается заняться этим. Желает сделать. Должен сделать.

Он погрузился внутрь. Сначала тщательно впитывая ее восприятие.

Грин всхлипнула, вцепившись в его сильные плечи. Практически без сознания от шока, она попыталась сползти.

В ответ, он погрузил свой язык в нее так далеко, как только смог. Начиная ласкать ее…

Грин закричала. Она даже не понимала, какие звуки издает.

Тогда он сделал нечто невообразимое.

Отодвинувшись от нее, развел пальцами и подул. Прямо на обнаруженную скрытую точку.

— Прекрати! Прекрати это, Джорлан! Ты убиваешь меня!

Его язык быстро прикасался к теперь уже пульсирующему местечку, заставляя ее взлетать еще выше. От его губ непрерывно пробегали конвульсии по ней, задыхающейся, всхлипывающей и стонущей его имя.

Он не остановился.

Джорлан ощутил ее содрогания и свой отклик. Пульсация пронизывала его тело, присоединяясь к ее, сравнивая их в силе и частоте. Когда она закричала в своем освобождении, он присоединился к ней всего лишь парой секунд позднее.

Грин рухнула на него.

Джорлан глубоко вздохнул, пытаясь восстановить душевное равновесие. Что случилось с ним? Он начинал с какой-то демонстрации ей себя. А закончил, пав жертвой своего собственного открытия. И это беспокоило его. Он все еще мог ощущать ее аромат, который все еще окутывал его, и в душе понимал, что всегда останется с ним.

Он вздохнул, даже сейчас испытывая удовольствие от структуры ее кожи, прижимающейся к его лицу.

Грин сползла по нему вниз, пока его губы не уткнулись ей в шею.

Обвив руками его голову, она зарылась лицом в волосы мужчины. Ее теплое дуновение дразнило его, пока она пыталась восстановить свое нормальное дыхание.

— С тобой все в порядке, Грин? — хрипло протянул он. Рукой он лениво погладил ее по спине, просто наслаждаясь ощущением прикосновения к ней. Жест был в какой-то степени собственническим.

Она тряхнула головой, все еще ошеломленная его действиями.

— Мужчины обычно не такие агрессивные, — неровно дыша, сказала она.

— Кажется, ты не возражала против этого, как я припоминаю.

Она мягко рассмеялась.

— О, я возражала вполне приемлемо, просто ты предпочел проигнорировать это.

Он шутливо ущипнул ее подбородок:

— Я знаю. — Он ухмыльнулся, покусывая ее за щечку.

— Ммм, возможно я должна предостеречь тебя…

— Это бесполезно, — искренне сознался он.

— Возможно нет. — Она сонно улыбнулась. — И прямо сейчас я слишком устала, чтобы обучать тебя должным манерам.

Он засмеялся.

— Если бы тебя интересовали должные манеры, ты бы не взяла меня своим имя-носящим.

— Догадался, хммм? — Она зевнула и начала засыпать.

— Да. Я догадался об этом. — Прошептал Джорлан. Грин пробурчала что-то бессвязное, погружаясь в глубокий сон, лежа на нем сверху.

— Среди всего прочего, — загадочно пробормотал он.

Единственным ответом было тихое сопение.

Джорлан скользнул в сон, даже не представляя, что проигнорировал каждый обычай светского общества в свою первую скрепляющую ночь.

На следующее утро Грин начала получать представление о дикой стороне его натуры.

Джорлан полностью проснулся.

Он ощущал абсолютное тепло, уютно завернувшись в мягкое одеяло. Невероятное чувство комфорта наполняло каждую клеточку его тела, и он не мог припомнить, когда еще при пробуждении чувствовал себя так великолепно.

Он все еще не открывал глаза, но небольшая удовлетворенная ухмылка скривила его крепко сжатые губы. Остаточный результат внимательного обращения и основательной удовлетворенности.

Грин.

Его имя-дающая тесно вжималась в него, пока они спали. Она прижимала его к себе всю ночь. Вновь заставляя чувствовать себя желанным, а не просто полезным для постели.

Один раз его разбудил поцелуй в шею, в то же время, пока она спала, ее руки скользили вниз по его сонно-теплым бокам. Он прошептал что-то тогда, даже не поняв что, а она что-то прошептала в ответ.

Он подумал, могла ли она пробормотать: «Я знаю…», но на самом деле не был в этом уверен. После она опять крепко уснула.

И он тоже.

Джорлан медленно вытянулся на шелковых простынях. Он был соблазнительно возбужден, казалось, он провел в таком состоянии всю ночь. Легкое трение ткани Рамаги по набухшему члену было сущей пыткой.

Его мысли обратились к предыдущей ночи. Невероятный опыт для него. Чрезвычайно ошеломительный. Несомненно, такого он не испытывал ни с кем другим. Он вспомнил тоненькие вскрики Грин, ее гортанные стоны. Заманчивые звуки, заставлявшие его хотеть ее больше и больше. Осязать ее, а затем пробовать на вкус…

С низким стоном он повернулся на бок. Если он потрется о нее, как будто бы все еще пребывая во сне, может быть она повернется к нему и…

Его рука как будто бы случайно потянулась по простыне.

Место было пустым.

Джорлан моргнул и открыл глаза.

Должно быть, Грин уже встала. Он нахмурился, странно уязвленный тем, что она не осталась с ним.

Он пробежался глазами вниз по себе и снова нахмурился.

Об этом ужасном недуге предупреждал его воспитатель, когда рассказывал о скрепляющем ложе. Учитель объяснял, что частота возникновения проблемы будет только увеличиваться по мере времени: чем больше облегчения он получит, тем чаще, возможно, он будет жаждать страданий.

Он заявлял, что это называется Мужским Трагедийным Парадоксом. [134]

Джорлан мрачно вздохнул.

Все, что он должен — думать о Грин, слышать ее голос, вспоминать ее прикосновение и то, как оно действовало на него. Он глубоко вдохнул, начиная базовую медитацию Гле Киан-тен. Немногие могли овладеть техникой, но она всегда естественно давалась ему. Дисциплина освобождала разум и вновь соединяла источник энергии человека с Форусом.

Едва он достиг полного умиротворения, как дверь в покои резко распахнулась.