– Кто еще был в палатке Болдриджа в тот вечер?

– Многие были… – Она немного помолчала. – А почему вы разыскиваете его?

– Не его. Нас интересует его семья. У него, кажется, было трое сыновей…

Нэнси Толви покачала головой.

– Боюсь, здесь я не смогу вам помочь. Я никогда их не видела, но кто-то из старожилов, вероятно, помнит эту компанию…

– Может быть, вы посоветуете, к кому из них нам следует обратиться?

– Насколько я знаю, мой отец узнал о Болдридже в баптистской церкви на Цветочной улице. Многие ее прихожане ездили на воскресную службу к Болдриджу. Может быть, кто-то из них что-то знает. – Нэнси снова печально улыбнулась. – В этой церкви меня крестили, но после той ночи я больше туда не возвращалась. Я боялась, что кто-то из прихожан мог слышать, что кричал обо мне этот ненормальный.

– И вы больше никогда не видели преподобного Болдриджа?

– Нет. Никакого желания встречаться с ним у меня не было. Я не была испорченной – просто вольной и непокорной. Раньше к сексу относились не так, как сейчас, особенно в таких маленьких провинциальных городках, как Диллард. – Она судорожно вздохнула. – Отец не имел никакого права поступать так со мной. Я до сих пор не могу забыть того позора, хотя это было очень давно. С тех пор я прожила долгую счастливую жизнь, но… Странно, что события, которые произошли с нами в детстве, оставляют такие глубокие раны, вы не находите?

– Мне кажется, что ничего странного в этом нет, миссис Толви.

Она встала из-за стола.

– Вы записались в книгу? Вот и отлично… Ваша спальня наверху, напротив комнаты мисс Дункан. Если пойдете туда сейчас, захватите, пожалуйста, свежие полотенца. – Она улыбнулась. – Если вам нетрудно, конечно. Я уже немолода, чтобы бегать туда-сюда как девочка.

– Разумеется, мне нетрудно, – понимающе отозвался Джо.

– Проповедник?.. Отец Дона был баптистским проповедником? – спросила Ева.

Джо пожал плечами.

– Отец или дед. Миссис Толви говорит, что ему было что-то около шестидесяти.

– Это субъективное впечатление.

– Я бы сказал, весьма и весьма субъективное, но, возможно, она не ошибается.

– Эти свечи… Для баптистской службы нехарактерно подобное обилие свечей. Должно быть, они имели какое-то особое значение. Быть может, свеча, которую каждый получал при входе, символизировала собой благодарность богу?

– Скорее уж степень греховности каждого.

Ева поежилась.

– Думаешь, Дон взял на себя функции бога и выносит свой приговор грешникам? – Она с сомнением покачала головой. – Он очень умен и явно знает, что делает. Ему нравится убивать, только и всего.

– Как сказала Нэнси, детские впечатления – самые сильные. И они могут ранить так глубоко, что шрамы остаются на всю жизнь.

– Что же такого могло случиться с Доном, что он превратился в серийного убийцу?

Джо снова пожал плечами.

– Кто знает! Похоже, старый Болдридж был тот еще тип… Ну ничего, я думаю, что мы что-то сможем узнать в баптистской церкви.

– Как ты думаешь, отец Дона все еще жив?

– Если он жив, в таком случае он очень стар. – Джо наклонился и легко поцеловал ее в переносицу. – А теперь спи.

Я дождусь Спайро и расскажу ему все, что нам удалось узнать.

– Мы узнали даже больше, чем я ожидала, – ответила Ева, чувствуя волнение. Наконец-то они вышли на след – реальный след.

– Ну, я бы на твоем месте не очень-то радовался.

– Ты же сам знаешь, что мы на верном пути.

Джо улыбнулся.

– Должен признаться, что ты права. Кроме того, тебе полезно радоваться – ты становишься другим человеком.

– Прекрати! – Ева рассмеялась. – Сейчас ты говоришь совсем как профессиональный психоаналитик.

– Извини. Должно быть, я просто привык анализировать каждый твой шаг, каждый поступок. Наверное, это происходит потому, что по большей части мне приходится с грустью наблюдать за тобой со стороны, не имея ни малейшей возможности вмешаться.

– Что-то я не помню, чтобы ты делал что-то «с грустью», это не твой стиль. – Она отвернулась. – Джейн уже легла. Не посмотришь за ней, пока я схожу в душ?

– Можешь быть уверена, я не отойду от твоей двери ни на шаг.

Уже идя по коридору к ванной комнате, Ева спиной чувствовала его взгляд. С отъездом из Финикса Джо вернулся к своему амплуа старого друга; он не говорил ей ничего интимного и не делал ничего, что выходило бы за рамки этой роли, но странным образом именно это обстоятельство и понуждало Еву постоянно возвращаться в мыслях к той ночи, которую они провели вместе.

И вдвойне неуютно ей было от сознания того, что чувства к Джо способны потеснить в ее сердце ненависть к Дону и желание настичь его как можно скорее.

Когда на следующее утро Ева и Джейн спустились в столовую миссис Толви, Джо уже ждал их там.

– Боюсь, завтрак придется пропустить, – сказал он. – Снаружи нас ждет такси. Спайро просил, чтобы мы приехали как можно скорее.

– Разве он не вернулся?

– Нет. Спайро позвонил мне в половине четвертого утра и сказал, что ему удалось разговорить кого-то из завсегдатаев бара и что он напал на след преподобного Болдриджа.

– А как насчет баптистской церкви? Ты сказал ему, что миссис Толви посоветовала нам обратиться туда?

– Спайро считает, что в этом нет нужды. Когда он узнал о воскресных бдениях в палатке преподобного Болдриджа, он разыскал адрес отца Пайпера, преподобного баптистской молельни на Цветочной улице, и довольно бесцеремонно вытащил его из постели. – Джо передернул плечами, заметив удивленный взгляд Евы. – Да-да, именно так он и поступил. Когда Спайро идет по следу, он совершенно забывает о приличиях.

– Ему удалось что-нибудь выяснить?

– Ему удалось узнать, где именно устраивал свои церемонии преподобный Болдридж. Это довольно далеко от города, поэтому нам нужно выехать как можно раньше. Спайро будет ждать нас там.

Спайро они увидели издалека. Он стоял один на вершине отлогого холма, покрытого кое-где неопрятными пятнами снега.

Водитель такси остановил машину у подножия холма, и Джо выбрался наружу.

– Отпусти такси, Джо, я сам отвезу вас обратно! – крикнул Спайро. – Ради такого случая я реквизировал машину преподобного отца Пайпера. Иногда работать в ФБР бывает очень удобно. – И он кивком головы указал на темно-коричневый «Форд», стоявший в некотором отдалении.

Ева первой взбежала на вершину, хотя недостаток кислорода в воздухе давал о себе знать. Земля здесь была каменистой и совершенно голой, лишь кое-где из нее торчали обугленные деревянные колья с остатками веревок на верхушках.

– Что здесь случилось? – спросила она, с трудом отдышавшись. – Пожар?

– Да, – кивнул Спайро.

– И все? – Ей вдруг стало холодно, но ветер, беспрепятственно гулявший над голой вершиной, был совершенно ни при чем.