свояченицу, окончательно привел папарацци в состояние неистовства. Присутствие на суде Сэбина Уайта, одного из самых богатых людей мира, придало процессу как раз то, чего ему недоставало, – привкус таинственности и золотого налета.

Саму Мэлори, впрочем, эта «приправа» совершенно не волновала, но, когда она впервые увидела Сэбина Уайта среди любопытствующей публики, ее словно оглушили. Исходившая от него сила подавляла все вокруг, и женщина почувствовала, как внутри нее поднимается паника. Он без малейшего колебания встретил ее взгляд, молчаливо требуя от нее полного внимания, требуя… Чего именно? Мэлори поспешно отвернулась и стала нести какую-то околесицу, обращаясь к Джеймсу, – лишь бы не встречаться с его буравящим взглядом.

Она была словно загнанная в угол мышь и с каждым днем, пока длился судебный процесс, ощущала все большую неловкость, кожей чувствуя пристальный взгляд его холодных серо-голубых глаз. Мэлори охватило странное чувство. Ей казалось, что этот человек намеренно демонстрирует ей свое присутствие, пытается стать для нее даже более значимым, чем весь этот процесс, который мог стоить ей жизни. Это ощущение было абсолютно ни на чем не основано, но тем не менее именно оно заставило Мэлори, едва войдя в зал в первый же день суда, обратить взгляд именно на то самое кресло в шестом ряду.

Сейчас она неожиданно для себя осознала, какое разочарование испытала, не увидев его в судебном зале сегодня, в день вынесения приговора. Если рассуждать трезво, избавившись от него, она должна была вздохнуть с облегчением. А может, за несколько недель, проведенных в состоянии крайнего напряжения, Мэлори успела превратиться в психопатку, целиком и полностью попавшую под влияние своего преследователя?

– Я никогда не встречалась с этим человеком. Более того, все то время, пока мы с Беном были женаты, его вообще не было в стране.

Джеймс вздохнул так, будто у него гора свалилась с плеч.

– Возможно, я и ошибаюсь. Мне, черт побери, ужасно хотелось бы, чтобы это было именно так. Иметь Сэбина Уайта в числе своих врагов – последнее дело.

Мэлори кивнула, демонстрируя полное согласие с собеседником. Сэбин Уайт обладал гораздо большим могуществом, нежели главы иных государств, и не стеснялся использовать свои поистине безграничные возможности. Для Мэлори не являлось секретом, что, восхищаясь своим сводным братом, Бен одновременно боялся его. Она с грустью подумала о том, что для Бена было характерно подобное двойственное отношение типа «я-тебя-люблю-я-тебя-ненавижу».

– Я не намерена ни с кем воевать. Как только доберусь до своей квартиры, тут же покидаю вещи в чемодан и уеду подальше из Нью-Йорка.

– И куда же ты направишься?

– Понятия не имею! – деланно улыбнулась Мэлори. – Сяду в автобус и буду ехать до тех пор, пока не окажусь достаточно далеко, чтобы до меня не долетали комья грязи. И останусь там до тех пор, пока обо мне не забудут.

– Тебя не так просто забыть. Именно поэтому наша любимая прокурорша вцепилась в тебя, как клещ, и так усердствует. Еще бы, ей представился шанс подняться до одного уровня с «Уайт энтерпрайзез» и заполучить жертву, лицо которой известно не менее чем лицо Моны Лизы.

Они шли по забитому народом коридору, направляясь к выходу из здания суда. Джеймс заботливо поддерживал Мэлори под локоть.

– Надеюсь, ты дашь мне знать, когда немного придешь в себя. Ведь Герда меня со свету сживет, если я брошу тебя на произвол судьбы.

– Вы с Гердой спасли мне жизнь, – с благодарностью произнесла Мэлори. – Извинись за меня за то, что я не смогла с ней попрощаться. Сделаешь?

– Непременно. – Джеймс остановился у выхода. На его лице появилось отсутствующее выражение, будто он решил повнимательнее рассмотреть каменные ступени, которые начинались прямо за стеклянными дверями и спускались к улице. – Приготовься, – проговорил он, – твое такси стоит у тротуара, однако нас от него отделяют три телекамеры и как минимум десяток репортеров, столпившихся на лестнице. Придется пройти сквозь строй.

Мэлори проследила за взглядом Джеймса и непроизвольно вздрогнула. Репортеры кружили на лестнице, как голодные тигры в клетке, с нетерпением дожидаясь их появления.

– Все позади. – Рука Джеймса ласково сжала локоть Мэлори. – Ты беги, а я приму основной удар на себя. Но учти, возможно, нам не удастся отразить их атаку. – Адвокат помолчал, а затем продолжил:

– И, главное, помни, Мэлори: все уже позади.

– Все позади, – кивнула женщина и распахнула дверь. Она торопливо начала спускаться по ступеням, но в ту же секунду ее захлестнул поток двуногих, извергавших лавину вопросов.

– У мисс Тэйн нет никаких комментариев, – выкрикивал Джеймс, пробиваясь сквозь толпу распоясавшихся папарацци. – Она счастлива в связи с тем, что восторжествовала справедливость, однако вы должны понимать, что последние три недели явились для нее тяжким испытанием, и теперь она чувствует себя совершенно измученной.

От тротуара Мэлори отделяло всего несколько шагов. Оттолкнув от своего лица очередной микрофон, она преодолела их и оказалась возле такси.

В этот момент серо-голубые глаза блеснули на нее с загорелого лица.

Ноги Мэлори словно вросли в асфальт, и через секунду вокруг нее снова вился рой репортеров. Однако она была не в состоянии отвести взгляд от высокой, крепкой фигуры мужчины возле длинного темно-синего лимузина, припаркованного на противоположной стороне улицы. Мэлори впервые увидела Уайта стоящим в полный рост. Он был без малого двух метров и мускулист, как портовый грузчик.

Бен и Сэбин и не должны были походить друг на друга, поскольку приходились сводными братьями, и все же контраст, существовавший между ними, поражал. Мэлори не встречала более мужественного юношу, нежели Бен, которого в то же время отличало какое-то подкупающее мальчишество. Что же касается Сэбина, то он был матерым, являл собой воплощение мужского начала и, похоже, нисколько не стремился внушить кому-либо симпатию к собственной персоне. Его лицо казалось высеченным из камня, глаза, глубоко посаженные над широкими скулами, излучали грубую, не знающую преград силу и, похоже, обладали гипнотическими способностями. Тонкие солнечные лучики золотистыми нитями вплетались в