Впервые Баптиста посмотрела ей прямо в глаза.
— Мисс Сара, я говорить честно. Я не счастлива, что вы брать у меня мастера Дэмьена, но он счастливый с вами. И я не дать в обиду ребенка мастера Дэмьена.
— Баптиста, как мы тебе обязаны. И мы оба сожалеем о своей ошибке, — сказала Сара.
— Амен, — произнес Дэмьен.
В дверях раздался неожиданный шум. Повернувшись, все трое увидели Олимпию. Лицо у нее опухло, по щекам лились слезы. Она умоляюще протянула руки и сказала жалобно:
— Племянник, пожалуйста, прости меня. Я хотела, как лучше для тебя.
Дэмьен был непреклонен. Он встал с каменным лицом.
— Поздно просить прощения, тетя. — Он взял с дивана пистолет, держа его дулом книзу. — Вы подвергали опасности жизнь моей жены и ребенка. Это слишком серьезно.
Олимпия ступила вперед.
— Дэмьен, он не заряжен. Я считала, что тебе плохо с этой женщиной, и только хотела выгнать ее. Я никогда не собиралась причинять ей вред.
Дэмьен проверил оружие.
— На этот раз вы не лжете. Пистолет не заряжен. — Он положил оружие на кофейный столик. — Тем не менее, от этого ничего не меняется. Укладывайте вещи, тетя. — Он говорил ледяным голосом. — Я помогу вам найти хороший дом в городе.
— Дэмьен! — воскликнула Сара, дергая его за рукав. Ей стало жаль старую деву, и на лице у нее появилось умоляющее выражение.
— Нет, дорогая, — сказал он спокойно, но непоколебимо. — Я не желаю подвергать риску твою жизнь и жизнь малыша.
Сара вздохнула, вынужденная согласиться, а Олимпия с горестным криком выбежала из комнаты.
Баптиста сказала деликатно:
— Мастер Дэмьен, я идти подавать чай.
Когда она ушла, Дэмьен сел рядом с женой и поцеловал ее.
— Когда осенью я обвинял Баптисту, а она все отрицала, я подумал, что, может быть, она и не виновата. Но я никак не мог предположить, что это тетка.
— Да, в это трудно поверить. Но, судя по всему, Олимпия действительно считает, что ей лучше знать, чего хочет твоя душа.
— Может быть. И все же я не могу оставить ее в доме. Слишком велик риск.
Он прав, подумала Сара. И сказала спокойно:
— Она все знает обо мне.
— Да, очевидно. Но как она узнала?
— Она видела, как я вышла через переднюю дверь и исчезла — еще тогда, в первый раз.
— Боже! Тем большего презрения заслуживает ее сегодняшний поступок. А как ты думаешь, Баптиста знает?
— Не уверена. Может, и знает. — Сара тяжело вздохнула. — Дэмьен, у меня сердце болит, как подумаю, что Олимпии придется уехать, хотя и понимаю, что ты заботишься о безопасности нашего малыша. Кажется, я действительно разрушаю твою жизнь.
— Чепуха, милая. Разве ты не знаешь, что все наоборот — что ты мое единственное утешение?
И, тем не менее, на душе у нее кошки скребли. Как это ни мучительно, но от решения никуда не уйти.
Вечером Дэмьен нашел жену сидящей в салоне у окна. Ее освещал лунный свет, распущенные волосы сверкали, как серебро, лицо было нежно и прекрасно. Она грустно смотрела на их звезду. Она показалась Дэмьену неземным виденьем, похожим на грезу, которая вот-вот исчезнет. Хватит ли его любви, чтобы удержать ее?
— У тебя все в порядке? — спросил он, садясь рядом с ней.
— Да. Но ты заставил меня поспать днем, и теперь я не смогу уснуть, наверное.
Они помолчали. Оба знали, что Дэмьен не хотел, чтобы Сара присутствовала при отъезде Олимпии, и именно поэтому отправил ее отдыхать. Теперь, когда не было слышно привычных звуков фортепьяно, в доме царила необычная тишина, которая, казалось, вопиет к ним.
— Ты устроил тетку в городе?
— Да. Она поживет у Мэри Бруссард, пока я не куплю ей дом. Я уже присмотрел свободный коттедж. — Сара помрачнела, и он добавил: — Клянусь, я позабочусь, чтобы она ни в чем не нуждалась.
— Кроме общества племянника.
— Я буду навещать ее постоянно. Но в нашем доме ноги ее больше не будет.
— Значит, она никогда не увидит малыша.
— Какое ей дело до малыша? — жестко спросил он. — Она собралась вышвырнуть вас обоих.
— Она хотела избавиться не от ребенка, а от меня.
— Проклятье, — сказал он мрачно. — Я отвезу к ней ребенка, если это ее осчастливит.
— Но мы же не знаем, — воскликнула Сара в отчаянии, — сможет ли он выходить за пределы дома! Мы ничего не знаем!
Дэмьен обнял ее и погладил по спине, но напряжение ее не прошло. Она отодвинулась и сказала спокойно и задумчиво:
— Мне нужно уйти, Дэмьен.
— Нет, нет! — воскликнул он испуганно.
— Да, нужно. — Она смотрела в окно, а в глазах ее была боль. — В отличие от нашей звезды я не обладаю устойчивостью.
— Но ты, Сара, — сказал он пылко, — ты — величайшая… единственная реальность в моей жизни.
— Я должна узнать, к какому времени я принадлежу. Я и наш ребенок.
Дэмьен совершенно пал духом.
— Ты говоришь так из-за этого случая с теткой?
— Он лишний раз доказал мне, как неустойчиво мое пребывание здесь.
— Но, дорогая, разве ты не прочла там, в настоящем, мои слова? Разве я не написал:
— Откуда мне знать, что ты говоришь именно обо мне? — сдавленно сказала она.
Он обнял ее.
— О Боже, как ты можешь сомневаться в этом?
Она припала к мужу, слезы ручьями текли по ее лицу. Сердце у нее разрывалось при мысли о разлуке, но выбора не было.
— Дэмьен, я должна побывать еще раз в будущем и попытаться найти записи или что-нибудь. Мне необходимо доказательство, что я и ребенок принадлежим твоему времени.
— Но, Сара…
Она оттолкнула его и продолжала:
— Послушай, Дэмьен, все дело в ребенке. Разве ты не видишь, что все крутится вокруг него? У нас нет права решать судьбу существа, которому мы дали жизнь. Я должна узнать, где на самом деле должен жить наш малыш.
Он долго смотрел на нее, потом вздохнул.
— Если так, позволь мне пойти с тобой.
— Ты не принадлежишь к моему миру, ты должен остаться здесь и закончить мемуары. — Он в отчаянье отвернулся, а она продолжала: — Винси не хотел, чтобы ты до конца дней своих оплакивал его. Вот почему так важно, чтобы ты закончил свою работу, пока меня не будет. И все рассказал — в том числе и о том, как он умер.
