— Теперь раздевайся. До пояса.

Он стянул через голову тенниску, и Крикет заметила, что он дрожит.

— Не волнуйся, — сказала она более мягким тоном. — Для этой процедуры нужно стоять спокойно. И нельзя шуметь. — Она взяла с полки деревянную ложку и сунула в рот Уилсону. — Ну, давай, прикуси ее.

От вкуса сухого дерева Уилсон покрылся гусиной кожей. Крикет вынула нож из пламени и приложила тупым краем к его голому плечу. Уилсон почувствовал жгучую боль, камбуз наполнился отвратительным запахом горелого мяса. Вскоре жжение ослабло благодаря пригоршне лярда. Крикет взяла бинт из аптечки, стоящей под грилем, перевязала Уилсона с ухватками настоящей медсестры и помогла ему надеть тенниску, потому что малейшее движение левой руки вызывало у него слезы. Она положила на место нож, погасила горелку, и они оказались в кромешной темноте.

— Извини за причиненную боль, — произнесла Крикет словно ниоткуда. — Никому не показывай клеймо, пока не разрешу. — И она мягко чмокнула его в губы.

— Крикет… — позвал Уилсон и пошарил вокруг руками, но она уже исчезла.

«Компаунд интерест» приближалась к африканскому континенту. Легкие, как пушинки, береговые птицы качались на волнах утреннего бриза.

Амундсен первым обнаружил нечто странное.

— Похоже, у меня сдают глаза, — сказал он и протянул электронный бинокль Уилсону.

Поначалу Уилсон видел только море и небо. Потом на горизонте появилось едва заметное пятнышко. Оно то пропадало в волнах, то выступало тенью на пределе видимости. Целый час они по очереди внимательно следили за непонятным объектом.

— Ладно, — сказал наконец капитан, — думаю, это вне досягаемости наших приборов. — Он сел за навигационный компьютер и пробежался по клавишам. — Объект движется параллельным курсом на большой скорости, может быть, двадцать пять узлов. — Он ввел следующую команду, и носовые видеокамеры с характерным скрипом повернулись направо. На экране сразу возник смутный силуэт.

— Что это такое, сэр? — безмятежно поинтересовался Уилсон.

— Пока трудно сказать, — ответил встревоженный Амундсен. — Никаких отличительных признаков. Но это явно военный корабль. Возможно, катер береговой охраны Берега Слоновой Кости. У них есть пара- тройка ржавых эсминцев и еще несколько подобных судов. Взгляните-ка сюда!

Уилсон пригнулся к экрану и вдруг почувствовал тошноту. Ожог на плече заныл. На экране появилось что-то сероватое и торчащее в разные стороны.

— Недурственно, — прокомментировал изображение капитан. — Думаю, морская артиллерийская система большого калибра производства Круппа. Укомплектована зажигательными снарядами. Хорошая дальность стрельбы, превосходное средство для подавления берегов от обороны. А это, — капитан показал на серебристую отметку, — ракетная пусковая установка. Скорее всего «Даву», французское производство, очень эффективна на море.

Амундсен снял яхту с автопилота и впервые доверил Уилсону штурвал. Тот немедленно задергался, и Уилсон понял, почему моряки относятся к своим судам как к живым существам. Капитан, поглядывая на карты, быстро произвел несколько расчетов.

— Мы в двух днях пути от Конакри, — сказал он. — Это ближайший порт. Поспешим туда.

Он нажатием кнопки свернул паруса. Установилась тишина, если не принимать во внимание плеск волн.

— Ничего не понимаю. Почему не включились дизели?

В голосе Амундсена прозвучало что-то такое, чего Уилсон раньше никогда не слышал. На кончике капитанского носа выступила капелька пота и нырнула в дикобразную бороду. Амундсен подошел к панели ручного управления и нажал красную кнопку с надписью «Дроссель». На некоторое время дизели гармонично запели, потом чихнули и снова заглохли. Амундсен с удивлением посмотрел на Уилсона.

— Спущусь вниз. Яхта в ваших руках.

Уилсон пятнадцать минут наблюдал за горизонтом со все нарастающей тревогой. Корабль, который как тень следовал за «Компаунд интерест», поменял курс и теперь мчался на полной скорости прямо к яхте.

Когда он приблизился настолько, что можно было различить детали, Уилсон закрепил намертво штурвал, достал из шкафа для карт справочник Джейнса «Боевые корабли» и начал листать иллюстрации, пока не нашел нужную. Похоже, это был американский минный тральщик времен войны в Корее. Современник войны, знавший лучшие годы. Теперь его борта покрывали ржавчина и грязь, а палубу — разный мусор. Только длинная пушка впереди и ракетная установка сзади блестели на солнце чистотой и свежей смазкой. По обеим сторонам носовой части корабля были нарисованы страшные глаза — такими греки украшали свои военные суда, когда отправлялись грабить Трою. На буксире корабль тащил два длинных скифа.

Капитан вытолкал на палубу кока. На том и на другом Уилсон заметил следы борьбы. Лицо капитана было исцарапано. Левая скула вьетнамца опухла, на лбу багровел шрам, белый костюм — в машинном масле и крови, руки связаны по запястьям электрическим проводом.

Уилсон вышел из рубки.

— Саботаж, — объяснил капитан. — Я поймал этого мелкого негодяя, когда он копался в двигателе, подмешивая в смазку сахар. Я проверил: все запасные части исчезли.

— Вы можно расстрелять механик, — Нгуен оскалил в улыбке желтые зубы, — но двигатель оставаться неисправный.

Капитан ударил кока по лицу тыльной стороной ладони. Нгуен отлетел к гакаборту[19], но каким-то чудом устоял на ногах.

Капитан бросил взгляд на море. И невооруженным глазом было видно, что тральщик приближается.

— Кажется, я понимаю, что происходит. Чертовски плохо, — пробормотал он, вздохнул и расправил плечи. — А мне осталось всего два года до отставки. — Он достал из кармана небольшой ключ. — Мистер Уилсон, приглядите за коком.

Он прошел в рубку и открыл деревянный ящик, стоявший под левой скамьей. В ящике хранились два карабина «маузер», дробовик с вертикальным расположением стволов, «винчестер» с рычажным механизмом затвора, три полуавтоматических пистолета, несколько тысяч патронов, ракетница с коробкой сигнальных ракет, дюжина пластмассовых наручников и полицейский мегафон модели «Стенториан Е».

Капитан взял наручники и «маузер», в который вставил магазин типа «банан» на 90 патронов, вернулся на палубу и приковал Нгуена к гакаборту. Вьетнамец и ухом не повел. Он прислонился к корме и принялся слизывать с губы кровь.

— Я дал вашей сестре пистолет и велел запереться в кладовой, — сказал капитан Уилсону. — Так у нее будет шанс выжить. — Он торопливо спустился в трюм.

Вновь Амундсен появился в фуражке с золотой окантовкой и в парадном кителе. На форменных рукавах поблескивали золотом капитанские нашивки и нашивки, свидетельствующие о более чем двадцатипятилетней службе на флоте. Он подошел к консоли связи, разбил кулаком стеклянную панель и повернул желтый переключатель. На консоли замигал желтый фонарь. Это был аварийный маяк, посылающий на всех радиочастотах в радиусе пятисот миль сигнал бедствия. Потом он достал из оружейного ящика ракетницу и коробку сигнальных ракет, напоминающих сосиски.

Уилсон смотрел, как он, перейдя на правый борт, одну за другой выстреливает ракеты. Серебристые дуги прочерчивали небо и на пике траектории рассыпались на множество звездочек. Палубу накрыло облако порохового дыма. Уилсон закашлялся. Капитан сунул ему в руки дробовик.

— Но я не знаю, что с ним делать, — воспротивился Уилсон. Оружие казалось тяжелым и безобразным.

— Наведите в сторону цели и стреляйте, — посоветовал капитан.

Весь предшествующий жизненный опыт не готовил Уилсона к шоку, который он испытал, глянув справа по борту. Тральщик поднял опознавательные знаки — черный флаг с черепом и перекрещенными костями, мало того, справа от черепа был изображен черт с рогами, пьющий из бутылки ром, слева — русалка с