Он поцеловал в лоб дочерей, крепко спавших в своей комнате, увешанной постерами с изображениями героев Диснея, и закрыл за собой дверь. Он знал, что жена слышала, как он уходит, но притворялась спящей. Когда он бежал к такси, ждавшему возле дома, дождь отчаянно хлестал его по лицу. Уинтроп дал себе слово уладить все дела после возвращения. Он устал от этой абсурдной жизни. Когда он прибыл в аэропорт, выяснилось, что его рейс на Майями, как и другие рейсы, был отменен из-за плохих погодных условий. Метеосводка обещала улучшение погоды лишь к вечеру. Он смотрел на окружавшие его толпы пассажиров, главным образом деловых людей. У всех них, державших в руках бесполезные ноутбуки, был рассерженный или жалкий вид.

Джек Уинтроп полюбовался этими смешными клоунами и принял решение, которое напрашивалось само собой. Это задание станет его последним делом в «Авроре».

Париж, улица Святого Иакова, 21 марта 1355 года

— Не думаю, что есть необходимость вскрывать тело, — заявил Аркур. — Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, отчего он умер.

Словно загипнотизированный, начальник стражи пристально смотрел на содержимое плошек. Химическая реакция завершилась, и теперь отчетливо были видны своеобразная консистенция ртути и характерный цвет серы.

Фламель отошел от тела и занял свое место за письменным прибором. Неподвижный и молчаливый, он ждал, когда возобновится диалог.

Но никто не произнес ни слова. Даже лекарь погрузился в мечтательное созерцание. Его разум, привыкший к дедукции, несомненно, уже устанавливал определенные логические связи. В частности, связь с недавним сожжением еврея. Но вместе с тем он спрашивал себя, следует ли ставить об этом в известность начальника королевской стражи.

— Если это действительно сера и ртуть… — начал Парей, словно еще надеясь, что произошло обыкновенное убийство.

— Можете не сомневаться! Равно как и в том, что это месть, — перебил его лекарь.

В комнате снова воцарилось молчание. По крайней мере, так показалось Фламелю. Тем более что на первом этаже подчиненные Ренака закончили обыск.

Внизу кто-то отдал приказ суровым тоном. Ги де Парей выпрямился, разгладил камзол и направился к двери. Аркур и Фламель остались одни. Каждый из них был погружен в свои мысли, благо в комнате по- прежнему царила тишина. Лекарь разглядывал труп со всевозрастающим интересом, словно недавнее открытие нарушило порядок его дедуктивных умозаключений. Фламель же смотрел на исписанный им лист пергамента, но не мог прочитать ни единого слова. Им также овладела одна мысль или, вернее, страх, который, до сих пор смутный, начал приобретать угрожающие очертания.

Открылась дверь, и на пороге появился начальник стражи с суровым выражением лица. Его голос зазвучал неожиданно глубоко, словно отбрасывая тень.

— Мэтр Фламель, вы не будете переписывать пергамент набело. Дайте его сюда. Мы… Я настаиваю, чтобы не было сделано ни единой копии о нашем… этом…

— Это называется «аутопсия». Новое слово, от греческого…

Гневный взгляд Ги де Парея заставил Аркура замолчать, но вскоре он взял себя в руки. Все же какому-то там военному не пристало затыкать ему рот — ему, личному лекарю короля.

— Будет вам. Не смотрите на меня столь гневно, солдат. Я его даже не вскрывал, вашего несчастного палача. И лишь одному дьяволу известно, что я нашел бы в его кишках…

Лекарь впервые употребил слово «солдат». Фламель ожидал, что Парей взорвется, задетый за живое. Но ничего подобного не произошло. Начальник стражи довольствовался тем, что ответил ледяным, но нейтральным тоном:

— Вы стали свидетелями жестокого убийства. Братья-доминиканцы скоро нам сообщат, ждет ли нас дело о ереси или дело о колдовстве. А возможно, и оба сразу. Я же подозреваю, что речь идет о заговоре против государства. Возможно, даже против самого короля.

Лекарь пристально посмотрел на Парея, словно внезапно обнаружил перед собой другого человека. Несомненно, смерть палача была связана с недавним сожжением на костре по приказу короля.

— Тогда мы наверняка думаем об одном и том же человеке…

Парей ничего не ответил. Он подошел к окну и позвал стражников, стоявших на улице. Солдаты по цепочке передали приказ и выстроились в ряд с оружием в руках.

— …о человеке, который не так давно превратился в дым на берегах Сены.

Как только был получен новый приказ, первая группа солдат немедленно перегородила въезды на улицу. Металлические копья засверкали в лучах забрезжившей зари.

— О человеке, которого сам король пригласил во Францию, поскольку сейчас, когда англичане стоят на подступах к Парижу, а принцы королевства постоянно устраивают мятежи, казна, к сожалению, пуста…

Другая когорта лучников перекрыла улицу на углу возле церкви Святого Иакова. Словно перед битвой, солдаты вытаскивали стрелы из колчанов и втыкали их в землю. Как раз на расстоянии вытянутой руки.

— А кто может лучше алхимика наполнить государственное хранилище? Речь, правда, не идет об этом несчастном еврее, оказавшемся подлым шарлатаном…

Парей выкрикнул последний приказ, и стражники встали возле входной двери, сжимая в руках кинжалы.

— А наш обманутый король правильно сделал, что избавился от этого нечестивца…

Прежде чем ответить, капитан стражников бросил взгляд на Фламеля. Тот вкладывал свернутый пергамент в кожаный футляр. Затем он приложил руку к поясу. Тем временем лекарь продолжал:

— … нечестивца, который по приказу его величества попал в эти руки. — Робер Аркур показал на безжизненное тело, лежавшее на полу. — В руки палача. Что он сказал своему мучителю? Какую тайну поведал?

— Мессир лекарь, — перебил его Парей, — вы много говорите. Слишком много.

Наши дни