— Это проклятая ложь! — крикнул я.
Сабин пожал плечами и продолжил:
— Скоро все имущество дома Прокула конфисковали. На бизнес в Остии был наложен арест, и теперь им управляет какой-то прихвостень Цезаря. Когда это случилось, я уволился и стал работать на другого человека — владельца «Тритона» и еще одного корабля.
По лицу у меня текли слезы. Я едва мог говорить.
— Ты знаешь, что с ними случилось? С Примигением? С его семьей? С Палласом? Со всеми остальными?
Сабин покачал головой.
— Они просто исчезли. Я бы послал весточку трибуну Марку Либеру, но не знаю, где он. Возможно, его тоже арестовали.
— Нет, он в Палестине.
— Он знает, что случилось? Я бы хотел ему рассказать.
— Я позабочусь, чтобы он узнал.
Удивленный, Сабин спросил:
— Но как?
— Я собираюсь найти корабль, который туда отправится.
— Это стоит денег, Ликиск.
— У меня есть деньги. Если их не хватит, я найду. Так или иначе, я доберусь до Палестины и расскажу Марку Либеру о предательстве Цезаря.
После задумчивой паузы Сабин сказал:
— Этот корабль отправляется в Египет. Ты, разумеется, можешь плыть со мной.
— Куда в Египет?
— В Александрию.
— Я найду там корабль до Палестины?
— Да… Я предвижу некоторые сложности, но, думаю, толку от того, что я о них расскажу, не будет.
Я кивнул.
— Верно, я все равно не отступлю.
— Это трагедия… трагедия, — пробормотал Сабин. Потом, улыбнувшись, сказал:
— Но тебе удалось из нее выпутаться. Как это произошло? Последний раз, когда я тебя видел, ты был в цепях.
Теперь настала моя очередь рассказывать историю ужаса и предательства, а Сабин угрюмо слушал мой рассказ; в его глазах пылал гнев, кулаки яростно сжимались. Наконец, я закончил и добавил:
— Я не знал, что за грязная собака этот Плиний!
— Его свидетельство потопило Примигения, — ответил Сабин. — Будь у меня возможность, я бы ему отомстил. Но с тех пор, как это случилось, меня не было в Остии. Я ушел на «Тритоне» практически сразу, как Цезарь забрал корабли Прокула. Перезимовал в Поццуоли, а сейчас вернулся за грузом. До отплытия я планировал найти этого актера, но ты, к счастью, сам привел его ко мне.
— Когда «Тритон» отбудет в Египет?
— Мы завершим погрузку через три дня и отплывем.
— С пассажиром.
— С пассажиром, — Сабин улыбнулся.
— А что до Плиния — прошу, доверь мне то, о чем мы оба думаем.
— Я думаю об убийстве, — прошептал Сабин, перегнувшись через стол. — А убийство — не для мальчиков.
— Сабин, я оставил свое детство на Капри.
Кивнув, капитан поднялся и подошел к стоявшему у кровати сундуку. Открыв его, он что-то вытащил оттуда, вернулся к столу и положил передо мной прекрасный кинжал с длинным тонким лезвием, упрятанным в красные кожаные ножны, чья рукоятка была вырезана в форме змеи.
— Неплохой подарок для твоего приятеля, верно?
— Забавно, — улыбнулся я. — На сегодняшнем празднике подарки собираются дарить мне.
— У кинжала есть пояс. Можешь спрятать его под туникой. Уверен, что сможешь все сделать?
— В последнее время я понял, что нет ничего, чего бы я не смог.
Преодолев последние ступеньки к двери дома Плиния, я услышал доносившуюся из комнат прекрасную музыку. Я постоял, прислушиваясь к флейтам и приятному голосу юноши, певшего хвалебную песнь древнему герою. Это была любовная песня. Мужская любовная песня.
Желая укрепиться в своих намерениях и упрочить решимость, я сунул руку под плащ и тунику и взялся за рукоять прицепленного к поясу кинжала. При тесном объятии его можно было почувствовать, но я давно научился избавляться от протянутых рук. Дразнящее, поощряющее интерес поведение гораздо сильнее возбуждало кровь поклонников. Сегодня вечером Ликиск будет недоступным. До тех пор, пока недоступность не нанесет смертельный удар.
Уверенный и решительный, я поднялся по ступеням дома Плиния.
Он обнял меня за шею и поцеловал.
— Наконец-то ты здесь!
— Я же сказал, что приду, — засмеялся я.
«И кто здесь лучший актер, Плиний?», подумал я, взял его запястья в руки, держа подальше от своего пояса, и направился к спальне, пока толпа гостей следила за нами, улыбаясь, восхищаясь мной и ревнуя к Плинию.
— Позволь мне переодеться, снять плащ и надеть что-нибудь получше, — сказал я, подмигнув ему, а затем прошептал:
— Или, возможно, мне стоит вернуться из твоей спальни без всего и порадовать гостей?
Плиний хихикнул, как девочка:
— Это будет забавно. Давай, Ликиск, давай.
— Хорошо, — сказал я, нежно целуя его в подбородок, — но ты оставайся здесь и будь вежливым хозяином, пока я готовлю наш сюрприз.
Восхищенно хлопнув в ладоши, он развернулся и отправился проследить, чтобы у его прекрасных молодых гостей было достаточно вина, а заодно пообещать им сюрприз. (Я заметил, что в толпе нет женщин, и поспешил в спальню, закрыв за собой дверь. Понятно, что это была за вечеринка). Быстро сняв плащ, я аккуратно свернул его и положил на стул рядом с кроватью. Стянув тунику, я повесил ее на спинку, а затем отцепил пояс, на котором висел кинжал Сабина с рукояткой в виде змеи. Его я положил на плащ и прикрыл туникой.
Когда я снял набедренную повязку, мой взгляд упал на кинжал Плиния, висевший на стене рядом с маской, которую он носил, изображая воина. Было бы здорово, подумал я, отправить Плиния в подземный мир его собственным кинжалом, но все же решил использовать тот, что дал мне Сабин. Добавив к небольшой кучке одежды набедренную повязку, я посмотрел на кровать: скоро Плиний окажется в моих объятиях, ожидая Приапа, но вместо него найдет Гадеса. Задержавшись перед зеркалом, чтобы поправить волосы, я осмотрел свое тело и подумал — оставит ли на нем след то, что я собираюсь сделать?
Выйдя в другую комнату, я произвел сенсацию.
— Великолепно! — закричал один из молодых людей, мускулистый юноша, похожий на спортсмена. Замечания остальных были того же толка, хотя более грубые и даже непристойные.
Расталкивая поклонников, Плиний предъявил на меня свои права, положив руку мне между ног.
— Теперь вы можете вручить Ликиску подарки, — сказал он.
Подтолкнув меня к роскошному креслу, Плиний объяснил правила подношения. Каждый должен был уважительно поклониться, встать на колени у моих ног и предложить свой дар, сопровождая его хвалебными словами и умоляя меня его принять. Все подарки были ценными, и от игры Плиния я получил удовольствие. Я чувствовал себя как Цезарь на троне в Капри. Мне подумалось, что быть правителем довольно приятно.
