— Поверь мне, Туки, лучше всего оставаться в неведении.

— Я все равно не успокоюсь, босс. Так или иначе я все равно выясню, за каким чертом ты лазил на эту проклятую виллу.

— Только не от меня.

Туки покачал головой, подчеркивая свое упрямство.

— Если ты начнешь эту игру, Туки, — мягко сказал я, — я сам разнесу тебе череп.

Он заиграл желваками.

— Я пропущу мимо ушей твои угрозы лишь для того, чтобы доказать, как ты неправ.

— Ну что ж, — ответил я, — как знаешь.

— А-ах, английский ублюдок, — раздраженно выругался он, — чтоб ты сдох!..

Он отошел от меня, растянулся на церковной скамье и закрыл глаза.

Я встал около окна и замер, всматриваясь в темноту ночи. Дождь выбивал свою мелодию на оконном стекле. Я оглянулся на шорох и увидел Сидонию.

— Вы беглые преступники, мсье? Это правда?

— Ты лучше держись подальше от меня. За то, что уже произошло, они еще спросят с тебя. А если твои соседи к тому же увидят, что ты разговариваешь со мной…

Я не стал договаривать. Но она все равно не ушла.

— Из этой деревни есть только один путь, — сказала она. — Та тропа, по которой вы сюда спустились.

— Ну и что?

— Я знаю другую дорогу — тайную. Если вы пообещаете взять меня с собой, я проведу вас.

Я внимательно посмотрел на девушку.

— Ты достаточно умна, чтобы подзадорить своего мужа рискнуть жизнью при стычке с нами и оставить тебя вдовой. Кто поручится, что ты не готовишь нам ловушку? — спросил я.

В ее глазах мелькнуло отчаяние.

— Вы не представляете, что он сделает со мной, когда вы уйдете…

— Я представляю, — ответил я. — Но вряд ли буду осуждать его.

Она посмотрела мне прямо в глаза.

— Он завел привычку преследовать меня в горах, куда я поднималась со стадом, он годами похвалялся, что женится на мне. Он самый богатый человек в деревне, и, естественно, мои отец и мать… — Она пожала плечами и опустила глаза. — Но и это еще не все…

Она глубоко вздохнула и гордо вскинула голову.

— Однажды, много лет назад, мне тогда было всего четырнадцать, в горах стояла жара. Я решила поплавать, и в это время появился он. Я просила его уйти, но он не слушал меня. Он схватил мою одежду и ухмылялся, наблюдая за мной. Его глаза…

— Ты не врешь об этом проходе в горах? — перебил я ее.

— Я родилась в этих горах. Всю жизнь я гоняла по ним овец. Такой проход есть.

— Куда он выходит? В Испанию?

— Недалеко от Фигуэроса.

— Фигуэрос далеко от Барселоны?

— Километров сто.

— Что ты будешь делать, когда выведешь нас?

— Скорее всего пойду в Мадрид или в Сарагосу. Мой отец брал меня с собой, когда я была еще совсем девочкой. Там много маленьких фабрик, попробую найти работу на какой-нибудь, где делают консервы. Я умею обрабатывать овощи. — Она посмотрела на меня. — Возможно, вы дадите мне немного денег.

— Если ты проведешь нас в Испанию, тебе не придется работать на консервном заводе, — пообещал я.

Я повернулся и тихо, чтобы никого не задеть, двинулся среди спящих крестьян к Туки и Маркусу. Я подал знак, чтобы Джипо и Отто приблизились к нам. Рассказал им о предложении девушки. Они не колебались и минуты.

— Идем!

Сидония кивнула, подошла к двери и выскользнула в ночь. Она даже не оглянулась назад. Мы беззвучно вышли следом, аккуратно прикрыв дверь церкви, и заторопились вдоль деревенской улицы.

У последнего домика Сидония повернулась и жестом остановила нас, чтобы мы подождали. Она зашла в дом и вскоре появилась снова. Она успела переодеться. Подвенечный наряд сменили брюки и сапоги, через плечо была перекинута куртка из овечьей шкуры.

Она вручила Маркусу кожаный узелок с сыром и хлебом и шагнула в темноту.

— Сюда, — прошептала она, — скорее!

И скрылась во мраке. В церкви пока было тихо.

Около шести утра прекратился дождь, а к десяти Пиренеи уже пропеклись от сухой жары. Я не знал, на какую высоту мы поднялись, но думаю, что очень высоко, потому что Туки беспрестанно кашлял. Разреженный воздух оказался для всех, кроме Сидонии, нелегкой нагрузкой. Она же резвилась, прыгала и подскакивала на горных тропинках так же уверенно, как, должно быть, и ее козы. Мы не остановились ни разу после того, как покинули деревню. Много раз мы останавливались в сомнении, прежде чем решались вслед за Сидонией преодолеть очередное опасное препятствие на тропе. Однако каждый раз убеждались, что за препятствием скрывается очередная тропинка. Ровно в полдень, когда мы оказались в маленькой, со всех сторон закрытой расщелине между скал, Сидония повернулась к нам лицом.

— Теперь мы можем остановиться и передохнуть. — Она показала на отвесную скальную стену. — Нам придется забраться вон туда.

— Сколько еще? — спросил я.

— До чего?

— До границы.

— Да мы же пересекли ее давным-давно! Когда закончился дождь. Мы уже в Испании.

Она оглянулась и отошла в сторону. Через мгновение скрылась в рощице диких пробковых дубов.

— Смотрите, а Туки выглядит хоть куда, — сказал Джипо с усмешкой.

— Знаешь, подцепить такую девочку — это удачнее, чем жениться на дочери магната и унаследовать его дело, — сказал Туки. Кашель оставил его.

Каньон, в котором мы расположились на отдых, был маленький и аккуратный. С трех сторон его окружали отвесные скалы. На дне были густые заросли высокой травы, крупная лаванда и какие-то белые цветы. Пробковые дубы были разбросаны причудливым узором, с некоторых из них большими кусками отвалилась их драгоценная кора. В самой дальней стене каньона зияло отверстие — вход в пещеру, манящий своей прохладой.

Вокруг царило абсолютное спокойствие. Даже не верилось, что такое еще возможно в нашем мире.

Сидония возвратилась из рощицы. Она приблизилась и, закусив губы, глядела на нас.

— Хочешь пить, милая? — Туки протянул девушке бутылку вина.

Она не шевельнулась, лишь еще сильнее закусила губу.

— Сколько еще нам подниматься после того, как выберемся отсюда? — спросил я.

Она молчала.

— Как мы пойдем по другую сторону каньона? — снова спросил я.

— Все время вниз, — сказала Сидония.

Она открыла рот, чтобы что-то добавить, но почему-то передумала.

Я вскочил и вплотную приблизился к ней.

— Сидония, что случилось? Ты что-то скрываешь.