Он подошел к одной из полок, расположенных рядом с анкерным окном и вытащил несколько книг, скрывающих дверцу сёйфа.

— Открывайте.

Он оглянулся через плечо на дверь, ведущую в игорный зал. Она осталась приоткрытой, и сквозь щель била яркая полоска света.

Он набрал шифр и, открыв дверцу, шагнул в сторону. Я опустошал сейф, разрывая письма и документы. Я разыскивал микрофильмы и даже не пытался скрывать свои намерения. Пленки в сейфе не было. На самом дне сейфа осталось кольцо с бриллиантом. Я взял его и опустил в карман.

— Фон Вальтер? — осторожно спросил он.

— Раздеться! — рявкнул я.

Он начал раздеваться, без единого слова, по частям передавая мне свою одежду. Я внимательно прощупывал швы. В одежде тоже ничего не было. Не оказалось микрофильма в его легких туфлях с пряжками из эластичной кожи, которые расползлись в моих руках.

— Зубы! — приказал я.

Я угадал. Даже цвет его глаз изменился, как-то мгновенно вылиняв, затем его взгляд резко и жестко сфокусировался на мне. Он вытащил изо рта обе вставные челюсти. Его щеки сразу втянулись, и он постарел лет эдак на двадцать. Я расколол его фарфоровые зубы рукояткой пистолета. Три коренных зуба раскрошились под моими пальцами, и под ними оказался темный цилиндр кассеты микрофильма толщиной с карандаш. Я раскрутил пленку, и у него на глазах просмотрел первые кадры, подняв пленку так, чтобы на нее падал свет из приоткрытой двери.

В правом верхнем углу каждого снимка тончайшим шрифтом было напечатано «Хох гехаймнис», что по-немецки означало «совершенно секретно», а в последней строке стояла подпись «Фриц Хеймер» и круглая печать величиной со спичечную головку.

Кажется, в эту минуту у меня прервалось дыхание. Я вернул пленку в кассету и опустил ее во внутренний карман комбинезона.

— Передай, что моя цена — миллион фунтов, — глухо сказал Рюден. — Я не возьму меньше, чем миллион. Фон Вальтер обещал мне…

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — грубо оборвал я шепелявящего старца, каким был сейчас Рюден.

Он схватил меня за руку.

— Миллион фунтов! Они должны расплатиться со мной!

За нами наблюдал Сеймур, который незаметно появился в дверях.

— Святые небеса! — ахнул он. — Ты из разведки!

Я обернулся и ошарашенно посмотрел на него.

Вдруг он резко вскинул пистолет, что-то выкрикнул и выстрелил. За моей спиной раздался вопль.

Я бросился на пол и еще в прыжке выстрелил в Сеймура, ощутив локтем мощную отдачу пистолета.

— Ты не понял, — выдохнул великан и распростерся на полу кабинета.

Повернув голову, я глянул на Рюдена. Тот все еще крепко сжимал в правой руке изящный дамский пистолет.

Сеймур спас мне жизнь. Он стрелял не в меня, а в Рюдена. Я не заметил оружия в руке владельца виллы. Я стоял спиной к нему, и если бы не Сеймур, он успел бы выстрелить мне в живот. Но пуля Сеймура аккуратно пробила ему сердце. Пошатываясь, я подошел к Сеймуру и опустился рядом с ним на пол.

Веки француза дрогнули. Он закашлялся, сплюнул, закрыл и снова открыл глаза. На его губах проступила слабая улыбка.

— Все возвращается на круги своя, — сказал он. — Ты готовил эту операцию слишком педантично. Ты был слишком хорошим преступником, чтобы оказаться настоящим преступником, но я до конца не был уверен, что ты из разведки.

Он усмехнулся.

— До этой минуты, — добавил он. — Я был уверен…

— А ты сам? — спросил я. — Ты из французской контрразведки? Почему ты не дал мне знать об этом каким-нибудь образом? Мы бы сумели договориться.

— Военная хитрость, — прошептал он, уже с трудом. — Я не мог рисковать…

Он указал на Рюдена пальцем.

— Этот малыш отдал тебе микрофильм?

— Да, он у меня, — честно ответил я. Мои мысли неслись вскачь. — Один из наших парней работает на красных. Ты не знаешь кто?

Он вновь закашлялся и умер у меня на руках.

В комнату ворвался Туки.

— Что здесь происходит?

— Он начал стрелять, — махнул я в сторону Рюдена, — и попал в Сеймура.

— Плохо, — сказал Туки ровным голосом. Он расстегнул комбинезон Сеймура и начал рассовывать его добычу по своим карманам. Зашел Отто. Он осмотрелся и увидел Мертвого Рюдена. Его глаза затуманились.

— Что здесь происходит?

— Рюден не хотел расстаться с кольцом. Пришлось заставить его раздеться, чтобы убедиться, что у него ничего больше нет. — Я показал парням тяжелое кольцо с бриллиантом. — Пошли отсюда.

— Как быть с Сеймуром? — спросил Туки.

— У него нет ничего такого, что можно было бы опознать, — ответил я. — Пройдет не меньше суток, пока они проверят его отпечатки пальцев. Оставим его здесь.

— Он мог бы стать отличным компаньоном на ранчо, — с печальной нежностью сказал Отто.

Я нажал кнопку радиотелефона.

— Мы все закончили наверху. Как у вас?

— Все чисто, — откликнулся голос Джипо.

— Пошли, — позвал я парней.

Маркус остался на часах у дверей комнат, выходящих на лестницу. Женщины начали осторожно отходить от стены и посматривать в нашу сторону.

Мы спустились на первый этаж. Комнаты наверху взорвались истерическими криками и воплями, едва гости поняли, что мы исчезли. Сад был похож на свалку из опрокинутых и перевернутых столов. На земле ничком лежал какой-то человек. На стенах следы автоматных очередей. Мы выбежали из ворот. Джипо шел первым. Туки прикрывал нас с тыла.

Мы быстро нашли шикарный «роллс-ройс», и Туки прыгнул за руль. Захлопали дверцы. Через несколько секунд машина рванулась в темноту мимо виллы, откуда раздавались выкрики и проклятия. Скоро вилла Рюдена осталась далеко позади.

Все молча занимались осмотром оружия, перезарядили обоймы, а когда закончили, достали сигареты и закурили. Я вытащил фляжку крепчайшего бренди, и мы хлебнули по глотку бодрящего напитка. Через пять минут после того, как мы вырвались с территории усадьбы, мы перебрались в свою машину, а «ролле» со включенным мотором направили прямиком в Рону. Еще через двенадцать минут мы были уже в окрестностях Сан-Жиля.

Ветер усиливался, он сдувал с дороги пыль и песчинки. Это был мощный ветер с юго-востока, предвещавший начало бури.

От Арля до Безье примерно сто километров. Мы неслись, как угорелые, и покрыли этот путь меньше чем за пятьдесят минут. Здесь мы остановились, чтобы прихватить с собой двадцатипятигаллоновую канистру с бензином, припрятанную в роще у дороги. Заодно смыли с лица грим, переоделись в нормальную