И наконец откровенным кукишем торчал пункт в документе, где предлагалось рассмотреть «необходимость строительства в гор. Москве аппаратно-студийного комплекса телерадио РСФСР». Дескать, вы там хоть из штанов выпрыгивайте, а мы еще будем думать годика два или три.

Депутаты сразу узрели в указе демонстративный антироссийский демарш. На заседании Верховного Совета мне поручили подготовить доклад об информационной блокаде России. В нем я думал опереться на Декларацию о государственном суверенитете РСФСР, где прямо сказано: «действие актов Союза ССР, вступающих в противоречие с суверенными правами РСФСР приостанавливается». Указ Горбачева, таким образом, не должен иметь силы на территории России. Если же со стороны его команды последовали бы и дальше конфронтационные меры, я предлагал вынести вопрос на съезд, и попросить там виновных на трибуну для объяснений. Во главе с генсеком. Были и другие идеи.

Выступать с докладом я не спешил, зная, что Ельцин проводит с Михаилом Сергеевичем негласные встречи. По словам Бориса Николаевича, Горбачев успокоил его: цель злополучного указа — прибалтийские республики. Это там националисты хотели обособиться в своих телецентрах от Гостелерадио СССР. Разъяснение вызывало только усмешку (от указа ведь Русью пахло!), но если появлялся шанс обойтись без громких скандалов, почему бы им не воспользоваться. Годилась и прибалтийская версия.

К тому же, Михаил Сергеевич внезапно снял с работы Ненашева. И в ноябре назначил председателем Гостелерадио Леонида Кравченко. Мне дали понять, что Леонид Петрович получил от Кремля соответствующие указания. Какие — стало ясно позднее. Теперь уже Кравченко был вынужден изворачиваться и врать. Через несколько лет он признался в интервью, что Горбачев и перед ним поставил задачу тянуть с переговорами бесконечно, а частоту России не отдавать. Цирк, да и только! Вот такого многоликого президента посылал Бог нашей стране — Советскому Союзу!

Что ж, пора было, как говорится, спускать собак. Через печать на Кравченко обрушила свой гнев московская и питерская интеллигенция. Она объявила бойкот первому каналу. На сессии Верховного Совета РСФСР я озвучил доклад об информационной блокаде России. Выступления депутатов не сулили интриганам ничего хорошего. Думаю, Кравченко, осознал, что в случае разборок на съезде Михаил Сергеевич сдаст его за милую душу. И в начале апреля 91-го подписал протокол о передаче России второго канала (после августа ВГТРК получила и весь комплекс на Шаболовке). Со стороны РСФСР протокол подписали назначенный председателем ВГТРК Олег Попцов и я.

На переговоры с Кравченко мы ездили уже вместе с Олегом Максимовичем Попцовым. Попал он в председатели, сам того не ожидая. И в общем-то не особенно желая. А удружила ему Белла Алексеевна Куркова.

Ельцин наседал на нас с ней:

— Мне уже все пороги обили — ходят и предлагают себя в руководители Российского телевидения. Депутаты — телевизионщики прямо за горло берут. Но я же не знаю никого. Давайте быстрее кандидатуру.

— Это не ко мне, — отмахивалась от него Куркова. — Разбирайтесь в своей Москве сами.

У меня, конечно, было немало знакомых телевизионщиков. Но одних не позовешь — у них приличные должности в Гостелерадио. Идти на голое место не согласятся. Другим недоставало опыта работы с людьми. После долгих раздумий я прицелился к Александру Николаевичу Тихомирову.

Журналист он талантливый. Поднимался по ступенькам с городской, областной газет, проявил себя в «Комсомольской правде» и «Социалистической индустрии», больше трех лет собкорил от Центрального телевидения на Сахалине. Последние годы работал политическим обозревателем Гостелерадио и вел еженедельную программу «Семь дней». Зрителям нравился глубиной анализа.

Как и полагается в таких случаях, стал аккуратно наводить справки о кандидате. Ох, это наше телевидение — настоящий серпентарий, где змеиными клубками шипят друг на друга противоборствующие группировки. Едва провел я с коллегами пару конфиденциальных разговоров, как Останкино загудело от слухов. И ко мне потянулись делегации от конкурентов Александра Николаевича.

Они винили его за антисемитские высказывания и намекали прозрачно: если мы сделаем ставку на Тихомирова с его группой единомышленников, то их хорошо организованная братия будет всячески мешать становлению российского телевидения. А если я начну упорствовать, они поработают с депутатами из блока «Демократическая Россия», чтобы Тихомирова при утверждении прокатили. До чего же хваткий народец! Хотелось брать в руки дрын и гонять этих телевизионных хорьков — шантажистов по переулкам Москвы.

Но часто обстоятельства бывают выше нас. В той сложной политической ситуации не хватало еще внести бациллу раздора в новое дело. На конфронтационном поле телекомпанию не построишь. Во главе ее нужна объединяющая фигура, нейтральный человек, далекий от внутриостанкинских интриг. Я сидел в кабинете и прикидывал варианты. Появилась Белла Куркова — как всегда шумная, стремительная. Выслушав меня, сказала:

— Ну что ты голову ломаешь. Давай предложим Олега Попцова — нашего питерца. Писатель. Демократ. Умеет ладить с людьми. Его телевизионщики не разведут — он сам хитрее ста китайцев. А в замы пусть возьмет себе какого-нибудь профессионала.

Это была интересная мысль: назначить на ВГТРК человека не из телевизионной среды, а со стороны. Я хорошо знал Олега — был у него доверенным лицом на выборах в народные депутаты. Контактный, речистый. Когда-то работал секретарем Ленинградского обкома комсомола, потом сел на заштатный журнал «Сельская молодежь» и сделал его прогрессивным изданием. Фигура, подходящая во всех отношениях.

Правда, было одно «но». Попцов недавно перешел в газету «Московские новости» первым замом главного редактора. А главред Егор Яковлев страшно не любил, когда его раскулачивали. Надо было искать подходы. Мы тут же позвонили Олегу Максимовичу: «Приезжай. Есть серьезный разговор».

Он приехал и на наше предложение долго выдыхал свое излюбленное: «Это же бред!». Но побрыкался-побрыкался и все-таки согласился. Как я выторговывал его у Егора Яковлева за бутылку виски, распространяться не буду. Об этом Попцов написал в своей книге «Хроника времен „царя Бориса“». Ельцин одобрил наш выбор — так Олег стал председателем ВГТРК.

У меня самого была суетная пора: формирование министерства, создание газет и обустройство редакций, упразднение всей сети Главлита (от Москвы до самых до окраин) и посадка на его материальную базу инспекций по соблюдению Закона о печати и защите независимых изданий от произвола чиновников.

Олег Попцов с первых же дней вцепился, как клещ: «Я не напрашивался — вы сами меня позвали. Дайте здание! Дайте финансы. Дайте оборудование!» И это была правильная позиция. Не частную лавочку пригласили его создавать, а сложную государственную структуру. Если российская власть решила обзавестись своим телевидением, она и должна обеспечить проект материально-технической базой. А дело Олега — устройство компании, вещательная концепция, кадры.

Куратором проекта Ельцин определил первого зама премьера Юрия Скокова. Мне нравилась его манера ведения планерок: конкретность и жесткость. Чувствовалась школа прежнего руководства мощным объединением военно-промышленного комплекса.

Мы собирались у него регулярно — министры, Попцов с кем-то из своих замов. У министра финансов Бориса Федорова вдруг не оказалось валюты на оборудование? «Займите срочно у банкиров, у коммерсантов под гарантии правительства!» — распоряжался Скоков. Срок такой-то, исполнение доложить тогда-то. И запись в протоколе для контроля. Министру связи и космоса Владимиру Булгаку: «Распространение телесигнала по России — время первого этапа подготовки заканчивается. Как обстоят дела — помощь нужна?» Булгак: «Нет, не нужна. Все идет по графику». И так по остальным проблемам: «нет возможности — аргументируй. Будем искать другой вариант. Возможность есть — выполняй точно и в срок».

Это продолжалось не один месяц.

Нам с Попцовым досталась вроде бы не самая сложная задача: присмотреть в Москве подходящие здания, желательно бесхозные. Пусть даже запущенные (ремонт можно сделать быстро) или недостроенные. А уже демократическая столичная власть в лице Гавриила Попова и Юрия Лужкова обещала разбиться в лепешку, но с помещениями помочь.