Ну а насчет пользы от экспорта западной цивилизации в нашу страну лучше было бы помалкивать Троцкому. Многие граждане уже наелись этой «цивилизации» досыта.

По России шли жуткие слухи о концентрационных лагерях на севере европейской части страны, созданных американцами, англичанами и французами. Эти господа без спроса забрались в нашу страну и стали заводить фашистские порядки. В лагеря были помещены 52 тысяч человек для заготовки и отправки на Запад леса. Работать заставляли с 5 часов утра до 11 часов ночи, выдавая каждому в сутки по 200 граммов галет, 175 граммов консервов, 42 грамма риса и 10 граммов соли. Самую мрачную известность приобрел Мудьюгский концлагерь в Белом море, где каторжным трудом и издевательствами «цивилизованные работодатели» доводили русских людей до смерти (температура в бараках была не выше минус 8 градусов). К 1920 году в Мудьюгском концлагере появилось около ста братских могил.

Из Приморья и Приамурья американцы вывозили лес, пушнину, золото и тоже бесчинствовали вовсю. Они сожгли 25 деревень и сел, а жителей сгоняли для работы в концлагерь.

Россия понимала, что ее, вчерашнюю передовую империю, раздирают на части, ведут к самоуничтожению. Демагогия Троцкого с компанией о завтрашнем благоденствии под властью Мирового правительства при наложении на реальность выглядела циничным издевательством. Власть скомпрометировала себя окончательно. В стране то и дело вспыхивали бунты — в Архангельской области, в Сибири, на Дальнем Востоке. Соколы Троцкого жестоко подавляли их военной силой.

Один из таких соколов, Михаил Тухачевский, прошелся на Тамбовщине огнем артиллерии по многим недовольным деревням и селам — сжег их. А леса, где прятались крестьяне с семьями, обработал химическими снарядами с отравляющими веществами. Шли массовые расстрелы заложников и всех, кого удалось схватить на улицах. (Из приказа Полномочной комиссии ВЦИК № 171 от 11.06.21 г.: «Граждан, отказывающихся называть свое имя, расстреливать на месте без суда; в случае нахождения спрятанного оружия расстреливать на месте без суда старшего работника в семье»). Эти ребята ради удержания своей власти готовы были идти на полное истребление русской нации.

Но ведь сама власть в их руках генерировала нескончаемую гражданскую войну — и горячую и холодную. Говоря «мы из этого паралича не выберемся без хирургии», Дзержинский, очевидно, подразумевал наведение порядка в команде. Сталин тоже был за хирургию. Но подразумевал под этим полную смену команды и смену курса России: от обеспечения интересов «Бнай Брита» — к ее национальным интересам.

Во время агонии Ленина и сразу после его смерти в Кремле между вождями шла грызня за верховенство. Они топили друг друга взаимными обвинениями. «Товарищ Картотеков» был, что называется, на десятых ролях и в борьбу не ввязывался. Нельзя рвать зеленый виноград — набьешь оскомину. Ему, генсеку умирающей партии, казалось, ничего не светило. Тех, кто находился ближе к рычагам управления, уже мало интересовала РКП(б) — это всего лишь ступенька для восхождения к власти, а дальше совсем другие цели, далекие от социализма. Даже финансирование парткомов «товарищу Картотекову» надо было всегда выцарапывать.

И в народе настроения изменились. НЭП и засилье иностранцев с замашками палачей нанесли по ленинской партии ощутимый удар. Из нее бежали: идейные — из-за несогласия с политикой ЦК, приспособленцы — из-за возможности разбогатеть в другом месте. Уход в нэпманы, в спекулянты позволял сколотить капиталы, тогда как нищета партработников той поры была притчей во языцех. Смеет поступали данные о численном составе РКП(б) (общие сведения разные, по одним из них — около 390 тысяч человек), но Сталин догадывался, что в этой цифре до трети «мертвых душ». Люди покидали партию, а функционеры — секретари приукрашивали отчеты.

Он ездил по регионам, знакомился с людьми, приглядывался к ним. В свою особую картотеку заносил фамилии понравившихся твердых мужиков — потом выдвигал их на ключевые посты, проводил в состав ЦК. Говорил: «Пусть бегут из партии карьеристы, на их место зовите болеющих за страну».

На этих же принципах организовал, так называемый ленинский призыв в РКП(б). Численность партии выросла вдове, ее состав стал другим: преобладали коммунисты из регионов, крепче привязанные к интересам России. Это была уже не ленинская партия, а сталинская.

Генсеку удалось расширить численный состав ЦК и провести туда многих своих людей. Самоуверенный Троцкий с товарищами свысока наблюдали за возней, как они называли «серого пятна партии». И не заметили, как стали составлять в ЦК меньшинство. Коба их обыграл.

Нет нужды углубляться в подробности той борьбы — о ней писано-переписано. Итог: Троцкий и все его ставленники были отстранены от рычагов управления — страна начала восстанавливать свой суверенитет. Тяжелым путем индустриализации, создания научной базы и наведения порядка она стала выбираться из разрухи, превратившись со временем в сверхдержаву.

Дойную корову — Россию Сталин вырвал из клещей Запада, и наше государство пытались тут же задушить блокадами. Запретили фирмам покупать у Советского Союза пушнину, золото, минеральное сырье. Даже на поставки леса, этого сверхликвидного товара, ввели эмбарго. А валюта на индустриализацию стране была очень нужна. Запад соглашался брать у нас только пшеницу, рассчитывая вызвать продовольственный кризис. А позже Запад усиленно науськивал Гитлера на СССР.

Такое оно лицо «цивилизованного» мира, под который нас все время хотят подстелить.

Посланцы «Бнай Брита» в России — мастера демагогии и заразили тогда демагогией партию. Выметать их из власти Сталин мог, лишь используя демагогию. В речах он постоянно опирался на постулаты марксизма, на авторитет Ленина. Не переходя на личности, говорил о явном несоответствии дел учению.

Это обезоруживало противников и впечатляло аудиторию. Потом Сталина начнут обвинять, будто он отошел от ленинских принципов. Это не так. Основной принцип Ленина, Троцкого и всей команды — террор. Коба не отступил от него. Только у тех террор был направлен против русской нации, а Сталин придал ему интернациональный характер, направляя острие топора в первую очередь против самих зачинщиков антирусского террора (о репрессиях 37-го года разговор особый — я сказал об этом в главе III). Поэтому так ненавидят Сталина потомки этих зачинщиков — прямые и идейные.

Наглядный пример с женским концлагерем в Московском Новоспасском монастыре. Туда в 1920 году заключили и дочь Льва Николаевича Толстого — Александру, где она сидела вместе с русскими графинями, княгинями, женами офицеров. Над ними издевались молодые стриженые особы в кожаных куртках, которых позже назвали «Швондерами женского пола». Как им нравилось изгаляться над цветом нации! А с падением власти посланцев Запада монастырь стал местом заключения «Швондеров женского пола».

А коррумпированные чиновники со спекулянтами-паразитами пошли по этапу. У их потомков тоже зубной скрежет при упоминании Кобы.

Хочу ли я дать этим рассказом оценку личности Сталина? Нет, делать какие-то свои заключения в данном случае не собираюсь. Пусть события сами говорят за себя. Все сегодняшние высказывания о генсеке, звучат ли они из уст тракториста или президента изнасилованной России, субъективное, личное мнение — не больше. Это дело вкуса каждого: одному в людях нравится воля, другому — дорогие часы на руке.

Объективную оценку ушедшему главе государства дает только состояние государства, которое он после себя оставляет. Посмотреть на состояние государства после Михаила Сергеевича Горбачева — вот и оценка ему. Посмотреть на состояние страны после Ельцина — тоже оценка, справедливее не придумать. И к Путину, и к Медведеву подойдут с тем же критерием.

Все эти фонды и премии имени президентов — кормушки для жучков, не догрызших казну в свое время. И пропагандистская сивуха с этикетками «Горбачев», «Ельцин», «Путин», которой старательно спаивают народ, не способна делать из него дальтоника — путать белое с серым. У обмана тоже есть пределы возможного. Сквозь пыль заказной похвальбы или конъюнктурного шельмования люди думающие различают силуэты величия лидеров нации: кто из них действительно большая фигура, а кто так себе — нравственной карлик.

После обработки моих мозгов хрущевским двадцатым съездом КПСС я не любил «деспота Сталина». И не хотел о нем никогда говорить. Но вот архивные тайники Кремля мне сказали: «Не ходи, парень, слепо за чужим мнением, попробуй-ка сам разобраться во всем». Я попробовал и делюсь некоторыми впечатлениями. Как неравнодушному гражданину страны мне больше импонирует, когда глава моего государства сидит на равных с руководителями других великих держав (так, например, было в Ялте). И мне