можем, Леха воет и сознание теряет, артерию зацепило. Мы его потащили. А сами еле идем. Тут со всех сторон машины, тысячники выбежали, я почти сразу электропулю получил и отключился.

Серый вздохнул, закрыл глаза и продолжил:

— Леху они на месте добили. Точнее просто помощь не оказали, он от кровопотери умер. А Егору на этапе инъекцию сделали. Он хилый был. Еле ходил, но принципиально не лечился. Вот от него и избавились сходу. Работника с него бы не получилось. А меня сюда на завод.

Серый сплюнул в открытое окно машины и замолчал. Дима осторожно спросил:

— И много вас там пашет?

— Точно не знаю. Михалыч больше информацией владеет. Мне то и не интересно по большому счету. Но одно могу сказать точно, что намного больше, чем ты себе можешь представить.

— Это ж сколько тогда заводов, раз туда столько народа отправляют?

— Заводов вроде немного, но ты не забывай, у нас ротация о-го-го! Особенно на рудниках. Да и на лесозаготовках не сладко. Мы-то хоть жрем сколько влезет того дерьма что производим. Противно, но вариантов нет. А те, кто на рудниках и лесосеке еще и голодные постоянно. Особенно за Уралом, в китайской зоне оккупации.

— В какой зоне оккупации?

— Зона оккупации по Уральскому хребту делится — тут американцы, там китайцы хозяйничают.

— Слушай, а что они с женщинами делают?

— Честно не знаю. У нас немного работали в обслуживании. Но в целом не в курсе.

— А как вы сбежали?

— Да опять же повезло. Буря была четыре дня назад. Дерево повалило на провода. Здесь же нет подземных коммуникаций. Все как сто лет назад. И как совпало, что основной генератор накрылся. А на резервный только самое необходимое запитано. Освещение, сигнализация, компьютеры и по мелочи. А у нас начальник лагеря финн. И приспичило ему в бане попариться. Так бы потерпел, но к нему земляки приехали на выходные из соседней натовской бригады. А у них у финнов типа без сауны ну никак нельзя пообщаться. Короче, надо сауну запускать, а электричества нет. Ну, давай на дровах. А дров тоже нет. И на территории лагеря, на дрова пустить нечего. Начальник отправляет молодого с приказом принести дрова. Хоть из жопы, хоть из лесу достань, но сауна должна быть разогрета. А молодому что, мозгов нет. Он вышел на улицу, поймал двух первых встречных и с ними в лес за дровами. Глупый был молодой, только прислали. Не знал, за кем присматривает. А теми двумя, кого он встретил, значит, мы с Михалычем оказались. Ну а дальше там как в кино. Вышли за территорию лагеря, отошли как можно подальше, посадили молодого янки на перо и в лес. И как я понял, финн наш так пересрал, что прежде чем тревогу объявить, сначала хотел сам с дружбанами нас поймать. Короче, время потерял. А мы пока он нас сам искал, отошли подальше, чипы выковыряли и залегли. Хорошо лето. Грибов много. А рыбы в речке нет почему-то. Но вчера вот зайца удалось поймать. Жаль только, что у Михалыча рана не заживает.

— А меня зачем убить хотели?

— Мы думали, что ты из лагерных конвоиров, хотели у тебя одежду, деньги и оружие забрать. Чтобы пожрать купить, да лекарств в аптеке.

— А почему у вас начальник лагеря финн?

— Да, это редкость. На практику приехал. А в основном, конечно, американцы.

— Американцы? — Дима снова не верил своим ушам, а Серый опять начал злиться.

— Слушай, парень! У тебя впереди еще столько разрывов шаблонов, что если ты каждый раз будешь вот так, как конченный даун на меня таращиться, то мы точно в кювет слетим или в дерево гробнемся.

— Прости, не сдержался. Действительно столько всего за один день. Просто я хотел понять, причем здесь американцы, ведь всеми проблемными делами в стране должны '1000 Правых' заниматься?

— А кто они, по-твоему? Думаешь русские?

— Ну да. Это ведь как бы цвет нации, хранители устоев и все такое.

— Как бы. — Передразнил его Серый. — Ты это. Не на форуме. Не надо мне про цвет нации. Твои '1000 Правых' это элита спецотдела ЦРУ по работе с ЛЕР. Лучшие из лучших. В смысле отборнейшие мрази и отморозки. Все они говорят по-русски, но больше слушают и молчат, оттого все и думают, что они из наших.

— И что все американцы?

— Ну конечно там довольно много прибалтов, поляков, чехов, но они все граждане США, оттого я их и называю американцы. Но иногда по натовской линии присылают кого-нибудь из Европы типа нашего финна. Но там уже не та подготовка, иначе мы бы сейчас не разговаривали. А еще и иудушки из наших местных есть. Особо отличившиеся так сказать. Им даже тут курсы предательства и продажи Родины устроили. Эти вообще гниды. Но в случае чего, их первыми положим.

Серый подмигнул, а Дима мысленно согласился, но его воспаленный мозг требовал все больше информации:

— Слушай, а почему ты Серый?

— Потому что мамка Сережей назвала. Ну, ты спросил.

Диме стало неловко. Действительно, это первое что могло прийти в голову, а ему почему-то не пришло. Дима хотел еще что-то сказать, но миновав очередной поворот, они въехали в какой-то поселок.

— Так, видишь, чуть дальше вправо заправка? Гляди, при ней есть небольшой маркет, и даже если нет аптеки, то автомобильные аптечки точно продаются. У тебя деньги то есть?

— Есть. Карточка.

— Хорошо. Иди.

— Куда?

— Туда.

— А ты?

— Ты на мою одежду посмотри.

Дима посмотрел. Действительно в этой арестантской робе зайти на заправку было можно, а вот выйти уже вряд ли.

— А если я не вернусь?

— Тогда Михалыч умрет. — отрезал Серый.

— Иди!

— А ты не боишься, что я тебя сдам?

— Нет.

— Ты мне так доверяешь?

— Нет. Я ничего не боюсь.

Дима посмотрел на Серого и понял, что тот говорит правду. Он действительно ничего не боялся. Бояться можно было там в городе. На улицах бояться, что тебя собьет машина или, что ты опоздаешь на метро, в офисах бояться, что тебя уволят или ты не выполнишь план, в домах бояться, что твоя любимая сегодня не придет ночевать или, что без капремонта кран долго не протянет. А здесь, сидя в робе смертника в машине, бояться было уже нечего. Здесь все было не так как в городе. Серый просто знал, что либо Дима им поможет и у них с Михалычем появится шанс выбраться, либо Дима их сдаст и они погибнут. Либо то, либо другое. Зачем бояться? Чему быть того не миновать. Бояться было лишним. Серый это понимал и поэтому не боялся. Он пристально посмотрел Диме в глаза и сказал:

— Пожрать побольше возьми.

Дима кивнул и пошел к заправке. Он шел и думал, как ему поступить. Он, конечно, не сдаст беглецов. Об этом не могло быть и речи. Но одна мысль о том, что он будет помогать беглым преступникам, приводила его в состояние шока. А почему, собственно, преступников? Ну да, Серый террорист. А Михалыч? Он ведь всего лишь создал ячейку партии. С другой стороны, это он так сказал. А как оно было все на самом деле, никто не знает. И уж Дима точно не знает. А как оно было все на самом деле? Дима остановился. Он вдруг понял, что никто не знает, как оно все было на самом деле. Подумав, что Серый наблюдая за ним, может неправильно истолковать его остановку, Дима нагнулся и сделал вид, что завязывает развязавшийся шнурок. Затем он поднялся и пошел дальше.

Что же получается? Все неправда? Все врут? И правительство врет, убеждая, что '1000 Правых' цвет