Вывалившись из портала, узрела поистине комичную картину: 'злой и страшный' Данте закрыл голову руками и сидит на полу, тихо поскуливая, а над ним возвышается очень-очень разгневанная Адель.

— Что здесь происходит? — вспылила я. — Станислава в беде, а они дурью маются!!!

— Что случилось? — блондинка высунула голову из-за кресла.

Отлично, мать их так… Какой-то парень валяется в отключке, магичка оккупировалась за креслом, а Адель уже душит Данте… Может это какое-то заклятие или вирусная инфекция, которая передаётся воздушно-капельным путём?

— А ну прекратили! — рявкнула я на двух демонов, особо не надеясь на исполнение моей 'просьбы'.

Как ни странно, но демонесса перестала душить своего брата, и понеслась к бесчувственному телу, которое издало слабый стон.

— Солнышко, лапонька, котёнок, — сюсюкала она, нежно обнимая пострадавшего, — как ты себя чувствуешь?

— Сейчас ещё пару минуток полежу и всю морду одному нахалу исцарапаю!

— Ты наверно хотел сказать набьёшь, — вылезла Елена из-за 'баррикады'.

— Нет, что хотел, то и сказал! — рявкнул взбешённый парень, удобненько пристраивая голову на коленях у демонессы.

— Рися — демон, и его вторая ипостась большой кот, — гордо ответствовала Деля, запуская пятерню в патлы 'пшеничного'.

Неожиданно в мозгу, что-то щелкнуло, и мне вспомнился случай на лесной полянке: из кустов вальяжно переваливаясь с лапы на лапу, выбрался большой кошак, который отменно погонял моего Веника на всё той же опушке. Остановился он только после того, как Данте соизволил гневаться! Как же его тогда Стаська назвала? Рысяк… Прусак… Нет, что-то на 'р'… Рися… рыся… Точно, рысь! Да и лицо у него больно знакомое…

— Это же ты был другом Хана, и ещё на той лесной опушке развлекался, бегая за моим вампиром! — осенило меня.

— Да, это был я! — гордо ответил он и его глаза блеснули желтовато-зелёным. — Почему ты употребила прошедшее время, говоря о Хананеле?

— Так это был он? — взвыла расстроенная чем-то блондиночка. — Блин, я ж с ним уже неделю живу, а он даже не признался!

— Хан мёртв, — вклинился Данте в обсуждение насущных проблем.

— ЧТО? — подорвался Рися и забегал по комнате, словно ему в одно место стрелой попали. — Как? Когда? Почему я об этом не знаю? Где его похоронили? Кто его убил?

Уже открыв рот, дабы рассказать 'кошаку' таинственную историю, связанную со смертью Чертёнка, я захлопнула его обратно… Почему он сказал 'убил', если так удивился преждевременной кончине друга? И когда мы уезжали из таверны Хана, он чуть ли не клятвенно обещал присоединиться к нашей разномастной компании через пару деньков, но так и не сподобился… Да и к Стаське он проявлял не пофигистическое отношение!

Судя по нахмуренному лицу Дантаниэля, в его голове роились почти те же мысли, что и у меня. Нахмурившись, черноглазый оскалился и вкрадчиво так, перемежая слова с утробным рыком, поинтересовался у подозреваемого:

— А с чего ты взял, что его убили? Он спокойно мог свалиться с лошади и сломать себе шею, наткнуться на ядовитую змею или вообще… это, как его там… совершить ритуальное самоубийство!

— Хан никогда бы не сделал этого, — судя по всему, это относилось к теме суицида. — Ему было, Минотавр знает, сколько лет, и ты предполагаешь, что он неудачно грохнулся с лошади или наткнулся на твоего Зайчонка?

— Не трогай анаконду, — вызверилась Елена.

Дам, кажись, она сильно прикипела душой к этой… ползучести.

— Тогда объясни, почему ты решил, что его убили, и тем более, где-то прикопали и поставили надгробный камень? — совсем не хорошо оскалился Данте.

— Он предупреждал…

— А ну быстро всё рассказывай! — вцепилась в него Деля. — Мы тут значит голову ломаем, а он в курсе и молчит… и молчит, словно… словно…

— Словно партизан на допросе в гестапо! — закончила за неё Елена и гаденько захихикала.

— Да рассказывать особо-то и нечего… — пошёл на попятный Аристарх.

— Если ты сейчас же не выложишь всё, что знаешь об этом треклятом асуре, то я тебя к своим родителям отволоку! — пригрозила я, взмахом руки открывая портал.

Икнув и попытавшись потерять сознание (ага, счаз), демон всё-таки принялся вываливать на нас ценную информацию:

— С Ханом мы знакомы очень много лет, ещё наши родители дружили…

— Ага, бегали друг к дружке соль одалживать, — перебила его Елена, но, получив увесистую затрещину от Данте, замолчала.

— Как умерла мать Хана, не знаю, на тот момент я усиленно ухаживал за Делей и, следовательно, таскался за ней по всем городам и сёлам. Когда мы были в Сартре (честно говоря, не особо помню, зачем нас туда понесло), меня наконец-то нашла саламандра Хана, которая передала мне письмо, содержащее всего одно слово: 'Помоги…'. Естественно я перепугался, асур являлся повелителем воздуха, ему стукнуло несметное количество лет, да и воином он был отменным (хотя как он управлялся с тьелхом мне до сих пор не понятно)… и просил помощи! Ничего толком не объяснив своей спутнице, я понёсся на выручку другу…

— Так вот почему ты так нервничал, — осенило Адель, и она нежно провела рукой по щеке любимого.

— Да, но у меня не было времени, чтобы тебе всё обстоятельно объяснить, — подтвердил он и, поймав руку демонессы, нежно прижался губами к тыльной стороне ладони.

— Это всё конечно трогательно и мило, — вызверилась я, — но давайте вернёмся к тому моменту, когда ты нашёл Хана.

— Хм… Нашёл я его в Стимфале, он хоронил сестру и племянницу… они умерли по вине Ринхорна (это его племянник) и Морковия Аврелыча (муж Тошины, следовательно его сестры). Честно говоря, до сих пор не понимаю, как мне удалось отговорить его от немедленной расправы, но результат один: асур поклялся отомстить убийцам 'его девочек'. Шли годы, я не мог бросить своего друга… и тем более, последнее письмо Адель красноречиво свидетельствовало о том, что девушка на меня обиделась…

— Дурак, если бы она действительно обиделась, то ты бы получил кувалдой по голове, а не письмо! — резюмировала Елена и с невинным видом уставилась на порозовевшую Адель.

— Кхм… я и не знал, — удручённо последовало в ответ, но моё шипение вернуло его к интересующей нас теме. — Через несколько лет после смерти дочери, умер и отец асура. Хан стал полноправным владельцем таверны и нескольких закусочных, но от своего не отступился: всё так же продолжал следить за племянником и Морковием.

Парень ненадолго замолчал, а потом продолжил свой рассказ дальше, но уже не так беспечно как