прожитым днём, я всё отчётливее понимаю, что больше никогда не услышу звук его голоса… его смех, подколки… У меня больше нет возможности заглядывать в невероятно красивые глаза оригинального цвета — заходящего солнца, любоваться на гибкий хвост с пушистой кисточкой и подшучивать над его рожками… Никогда больше он не обнимет меня…
— Почему? — еле слышно прошептала я, облокачиваясь на подоконник.
У каждого человека есть наиболее дорогие сердцу воспоминания. Вот и у меня имеется одно такое — самое яркое воспоминание, связанное с асуром.
…Дождливый ненастный день; за окном бушует ветер, норовя сорвать крыши с домов, стена холодного дождя пугает редких прохожих и неприветливо стучит по оконному стеклу. Такая погода на меня всегда навевала депрессию вкупе с апатией. Неожиданно вспомнились родители, как они там без меня? Наверняка уже и надежду потеряли на счастливое воссоединение блудной дочери с семьёй… Вспомнился институт, друзья, и даже мои злопыхатели (вот до чего можно докатиться!)…
Это уже был даже не Ниагарский водопад из слёз, не-ет… Это была полноценная истерика с выдиранием волос на чьей-нибудь кудлатой голове, подвываниями и поскуливаниями, которые должны были бы сопровождаться такими же руладами со стороны 'жилетки'! Так вот, в самый ответственный момент (знаменуется фразой: 'Ну, за что мне это, за что?!'), асур наглейшим образом спихивает меня с мягкого кресла (я снова оккупировала мягкую мебель в его кабинете), и проникновенно заглянув в глаза, лишь ухмыльнулся. Продолжая наматывать сопли на кулак, я короткими ползками и перебежками забралась на другого мягкого 'монстра'. Сжавшись в комочек, никак не могла решить подойдёт ли мне Хан в качестве 'жилетки' или нет? Неожиданно эта самая 'жилетка' ни к кому конкретно не обращаясь, выдал такую фразу, что мне срочно потребовался маркер и бумага, дабы увековечить её для потомков:
— Чтобы избавиться от душевной боли, нужно чтобы она стала невыносимой. В этот момент ты просто перестаёшь её чувствовать…
Когда мы поругались с Данте, я думала, что умру. Мне было трудно дышать, видеть окружающую действительность и не понимать, зачем вся эта суета, слышать его голос и вспоминать, вспоминать… Но вся эта боль, горечь, чувство утраты испарилось в один миг, стоило мне только узнать о моём милом, любимом и дорогом Хананеле. Мне сейчас не то что дышать, даже просто смотреть в одну точку больно и противно…
Ну, зачем, зачем я его тогда отпустила? Ведь чуть ли не своими руками запихнула асура на лошадь! Это я виновата в смерти Чертёнка…
'Почему все именно так? Если бы он меня бросил, сказал, что я ему надоела и из меня никудышный друг, то мне было бы проще его отпустить… наверное. Я постаралось бы забыть, выкинуть все воспоминания связанные с ним из головы. Но он мертв и у меня остались, лишь эти чёртовы воспоминания. Я так хочу забыть… всё. Не хочу помнить эти три месяца, проведенные здесь, не хочу больше страдать. Я умерла с последним его вздохом, но мое тело двигается, живет… Если это можно назвать жизнью. Мне больно осознавать, что его больше нет. И я больше никогда его не увижу… Ненавижу!' — мысли бестолково носились в голове, не принося долгожданного облегчения.
— Принцесса Диана… с вами всё в порядке? — потрясла меня за плечо всё та же служанка.
— Нет, со мной не всё в порядке! У меня умер дорогой моему сердцу асу… человек, а вы мне говорите, что приезжает какой-то там… и требует моего срочного присутствия! Да не пошёл бы он в…
— Диана! — резкий окрик Вери, немного охладил мой пыл при названии конкретного адреса, куда следовало бы отправиться посетителю, поэтому я уже намного мирней продолжила:
— … не пошёл бы он в кабинет? Через пять минут я присоединюсь к 'дорогому' гостю.
Поклонившись, служанка быстрее пули исчезла за дверью моей комнаты, и я осталась один на один со своей проблемой. Нет, Аврелий был моей головной болью, постоянные пересуды о неподобающем поведении принцессы являлись для меня не более чем помехой, а вот утрата друга…
???
Аврелий
Влетев без стука в покои Стаськи, с удивлением увидел незнакомую девушку… Она стояла у окна с растрепанными волосами и мертвым лицом. Оно не выражало ни единой эмоции своей хозяйки, но вот глаза… в них была боль. Страшная, нереальная боль, поглощающая все остальные эмоции. Девушка рыдала, но все это было в душе. В ее душе бушевала буря из одной единственной эмоции — боли. Хотя нет, наверное, была еще одна — ненависть. Полная и неограниченная ненависть к себе. Она ненавидела себя, а заодно и его. Ненавидела и страдала…
— Почему? — легкий шепот сорвался с ее губ и тут же затух как погасшая свеча.
У нее больше не осталось сил жить, и даже дышать, если бы она могла, то выбрала бы самый простой выход — смерть. Но это было для неё слишком большая роскошь… Слез не осталось, она все выплакала за последнюю неделю. Ей нестерпимо хочется кричать во весь голос, проклинать судьбу, но смысла в этом нет, он не вернется… Из-за Грани еще никто не возвращался.
Разум совместно со слухом вернулся в самый подходящий момент: когда Станислава уже хотела конкретно и во всех подробностях рассказать маршрут для прибывшего прихвостня Владыки Августа.
— Диана! — рявкнул я, попутно соображая как бы потактичнее выпихнуть 'принцессу' на эту… тьфу, ты… 'аудиенцию'.
— … Через пять минут я присоединюсь к 'дорогому' гостю, — скромненько закончила девушка, отчего я чуть не лишился рассудка.
Станислава НИКОГДА не говорит тихо. Она кричит, ругается, возмущается, бьёт особо хрупкие предметы о чугунные головы окружающих и всегда это всё сопровождается озорным блеском зелёных глаз. Сейчас же в её глазах плескалась боль, а слова можно было разобрать лишь напрягши слух…
'Что же мне сделать, чтобы ты стала прежней, неугомонной и во все влипающей Станиславой?' — пронеслось у меня в голове и тут же испарилось, так как из глаз девушки хлынули горючие слёзы.
— Ну, успокойся, не плачь, пожалуйста… — жалобно попросил я.
Реакции ноль… Хотя нет, вру, слёзы хлынули с утроенной интенсивностью. И что делать? Можно конечно попробовать заклинанием убрать боль, но есть большущая вероятность того, что вместе с болью исчезнут и все воспоминания о незнакомом мне асуре… Так, ладно, этот вариант оставим на самый крайний случай. Как ещё можно добиться такого же результата, но, не прибегая к магии?!
Поглаживания по голове, ласковые слова, упрашивания, угрозы и даже мелкое применение силы (честное слово, я её легонько по мягкому месту отшлёпал!) не возымели никакого эффекта.
Когда я уже распрощался с надеждой привести Стасю в нормальный, человеческий вид, в комнату (так же без стука; нужно заняться манерами некоторых личностей) вломился мой подчинённый.
— Разрешите доложить? — гаркнул он и, не дожидаясь моего согласия, продолжил. — Как нам стало известно, асура, чья голова сейчас находиться на хранение в главной комнате замка, заманил в ловушку некий Артемон.
— Что за ловушка? — проявил я интерес, замечая, что Стаська немного поутихла, но всё ещё нервно всхлипывает и пытается сломать мне рёбра в своих медвежьих объятиях.
— Да Минотавр не пойми что… В Сартаре появилась женщина, которая ранее не была замечена ни в одном из близлежащих городов…
— Ну, появилась, может она из совершенно другого города, если не страны! — подала голос девушка.
— Стартар закрытый город, чуть ли не тюремного режима. Раньше в местной тюрьме держали криминальных личностей, магических преступников и неуравновешенных индивидов с явными признаками некромантии. Но после неожиданного побега одного из заключённых, король Энрерих, правящий в то время, издал указ о ссылке всех заключённых в… — принялся я подробно излагать нашу историю, но был невежливо перебит 'принцессой':
— В лес Проклятых… С данной достопримечательностью этого мира я уже познакомилась.
— А зачем тогда спрашиваете, если знаете? — удивился мой подчинённый.
— Решила удостовериться в своих догадках! Продолжайте любезный, мы вас внимательно слушаем, — окрысилась девушка.
