входили в число двенадцати, были важной составляющей его эскорта. В Евангелии от Марка особо подчеркнута их преданность в критический момент смерти Иисуса на кресте:
«Были тут и женщины, которые смотрели издали: между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшого и Иосии, и Саломия, которые и тогда, как Он был в Галилее, следовали за ним и служили Ему, и другие многие, вместе с Ним пришедшие в Иерусалим»[43] .
Согласно Евангелиям, именно Магдалина первой встретила Иисуса, приняв его за садовника. Только когда он просто произнес ее имя «Мария», она признала его сквозь слезы. Если удастся установить, что Иисус не только имел женщин в качестве учениц, но и то, что Магдалина была среди них самой важной, то будет решен вопрос принципиальный, что может вызвать серьезные потрясения среди католиков наших дней. Если Иисус предпочел в первый раз явиться Марии, а не Петру, то это имеет фундаментальные последствия. Хотя на эту тему было много серьезных дискуссий, суть проста: если есть сомнения в том, кто первым увидел воскресшего Христа, то вся власть в Католической церкви оказывается под вопросом.
Как и в более поздней Церкви, Евангелия Нового Завета выглядят очень странно, как только в центре внимания оказывается Магдалина. Например, последние одиннадцать стихов в Евангелии от Марка, где особо оговаривается, что она первой увидела воскресшего Иисуса, и приводятся его упреки в недостаточной вере учеников, отсутствовали в самых ранних манускриптах [44]. Это свидетельствует о двойственном отношении к женщинам и, в частности, к Магдалине, в результате перечень женщин-учениц почти исчез из текста Евангелия от Луки. Затем имеется издевательски радостная — почти презрительная — фальшивка в Евангелии от Марка: «он первым явился Марии Магдалине, из которой изгнал семь демонов»[45], и снова в Евангелии от Луки, где говорится: «Мария (называемая Магдалиной), из которой вышли семь демонов»[46]. Авторы Евангелий явно стараются изо всех сил, чтобы мы не забыли о грязном прошлом этой женщины. Они даже переусердствовали и в том отношении: нет ли в этой настойчивости элемента кампании по дискредитации женщины, которая по какой-то причине была столь хорошо известна, что было достаточно просто назвать ее имя «Магдалина»? Возникает ощущение, что мужчины, которые писали Евангелия, предпочли бы вообще не упоминать о ней, если бы только могли. Очевидно, что кто-то начал бы задавать вопросы, если бы Магдалина исчезла из текста, хотя вряд ли такое бы случилось, если бы не упомянули Иоанну или Сусанну. Почему она была столь важным персонажем, что ее нельзя было вычеркнуть, однако было нежелательно, если не опасно, давать ее полное описание? Кто была Мария Магдалина и почему авторы Евангелий, подобно врагам катаров, были столь осторожны по отношению к ней, возможно, опасаясь ее силы?
Божественный любовник есть дух без тела. Физический любовник есть тело без духа. Одухотворенный любовник владеет духом и телом.
Кто была таинственная Мария Магдалина, столь тщательно выдавленная на периферию Нового Завета авторами Евангелий? Каково ее происхождение и почему она была столь сильной угрозой мужчинам зарождающейся Римской церкви?
В книге «Леонардо да Винчи и Братство Сиона» мы с Клайвом Принсом писали о вечных противоречиях, окружающих этот центральный персонаж:
«Всегда шли жаркие споры по поводу идентификации Марии Магдалины, Марии из Вифании (сестры Лазаря) и «безымянной грешницы», которая помазала Иисуса, как указывается в Евангелии от Луки. В ранний период Католическая церковь приняла решение, что эти три описания относятся к одной женщине, хотя в 1969 году ее позиция была изменена. Клеймо проститутки поставил на Марию Магдалину Папа Григорий I в Проповеди 33, произнесенной в 591 году, в которой он провозгласил: «Она, та, кого Лука назвал грешницей, кого Иоанн назвал Марией, есть, мы верим, Мария, из которой были изгнаны семь бесов, как говорит Марк. И что же означают эти семь бесов, как не все грехи?.. Ясно, братья, что эта женщина использовала мази, чтобы надушить свое тело для запретных актов»[48].
«Православная церковь всегда считала Марию Магдалину и Марию из Вифании разными женщинами»[49].
Католическая церковь всегда хитроумно использовала свое определение Магдалины, признавая ее ценность в качестве образца для исправления отчаявшихся женщин, находившихся под ее влиянием, таких как «прачки Магдалины». Давид Тресемер и Лаура-Ли Кэннон писали в своем предисловии к переводу Жан-Ива Лелупа гностического Евангелия от Марии 1997 года (этот текст мы обсудим в следующей главе):
«Только в 1969 году Католическая церковь официально сняла клеймо проститутки с Марии Магдалины, которое поставил Папа Григорий, тем самым признав свою ошибку — хотя образ Марии Магдалины как исправившейся проститутки по-прежнему фигурирует во всех христианских проповедях. Подобно набранному крошечным шрифтом в конце газеты извинению, это решение Церкви осталось незамеченным, тогда как первоначальная трактовка по-прежнему влияет на умы»[50].
Но не будем торопиться, немедленно снимая с нее все подозрения в «проституции», в чрезмерном рвении реабилитировать всех и вся. Несколько исследователей отмстили, что «семь бесов», которых изгнали из нее, возможно, перепутали с семью потусторонними хранителями языческих тайн[51], что может оказаться ценным свидетельством ее реальной истории. В языческом мире были а к называемые «храмовые проститутки», женщины, которые владели и распространяли священную «мудрость сфер» через трансцендентный секс: понятно, что вне их культуры их могут считать почти уличными женщинами, особенно мужчины ученики, воспитанные в духе нравственных и сексуальных ограничений, свойственных иудейским законам в Святой земле.
Традиционно Магдалина считается женщиной, появившейся ниоткуда, чтобы помазать Иисуса драгоценным нардом из алебастрового кувшинчика, — в церковной иконографии она фигурирует обычно с кувшинчиком в руках. В Евангелии от Луки (7:36–50) мы читаем, что когда Иисус обедал в доме гостеприимного фарисея, женщина «того города, которая была грешница», узнав, что Иисус здесь присутствует, пошла к нему, омыла его ноги своими слезами и «мазала их миром». Ничуть не растроганный сценой такой преданности, фарисей «сказал сам в себе»[52] (хотя трудно вообразить, откуда автор узнал об этом): «Если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница». Иисус, как бы в ответ на мысли фарисея, рассказывает притчу о двух должниках, которым ростовщик простил долги: один из них задолжал мало, а другой был весь в долгах. Он спросил, кто из них должен быть больше благодарен ростовщику, и фарисей, которого, как мы узнаем, зовут Симон, отвечает, что большую благодарность должен испытывать тот, кто был больше должен.
Затем Иисус похвалил деяние женщины, сказав Симону:
«Видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла; ты целования мне не дал, а она, с тех пор как я пришел, не перестает целовать у Меня ноги; ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги. А
