– Как знать, – загадочно отозвался дхусс. – Главное – не сдаваться. Глядишь, и получится. Особенно если есть настоящее дело.

– Это скорее как через свою тень перепрыгнуть или там локоть укусить, – пожала плечами Стайни.

Лицо Тёрна посуровело.

– Ладно, хватит разговоры разводить. А то, не ровен час, другие Гончие пожалуют. Выяснять, что случилось со знатной пленницей.

– Другие Гончие? – зябко вздрогнула девушка.

– Другие Гончие, – кивнул дхусс-странник.

– Неоткуда им тут взяться, – сбивчиво забормотала Стайни.

– Может, и неоткуда, а только в Державе говорят, будто Гончие поодиночке не ходят.

– Правильно говорят. Но… я-то одна была! Это точно! Мне сам Мастер так сказал, отправляя!

– А на других заданиях?

– Там со мной другие Гончие были. И перед выходом мне про то говорили. Я знала!

– Хм… ну ладно. Идём, Стайни, но идём сторожко. Нам до заката надо во-он до той горы добраться.

– Ой! Высокая какая! Это мы что ж, на неё полезем?

– Нет, конечно. Справа обойдём, есть там одна долинка. Мы пойдём, а ты мне рассказывать станешь.

– Про что же?

– Как про что? Сперва о том, что это за история с похищением сидхи, почему на козлах сидели бреонны, да ещё в цветах Дир Танолли; а потом, когда закончишь, ещё про тебя поговорим. Идёт?

– Идёт, Тёрн. Ты меня спас, тебе и дело ставить. Ну, значит, слушай. Только я лучше с самого начала… А потом уже про бреоннов. Так оно всё вышло…

– Как всё это началось, теперь уже во всех подробностях и не вспомнить. Маленькая я была. Жили мы с родителями в городишке под названием Гварон. До моря – моря Тысячи Бухт – далеко, до гор – до Реарских гор – близко. Дыра жуткая, скажу я тебе. Особливо после того, как на Некрополис насмотрелась, да и в Державе Навсинай побывать довелось. А дoма… Храм помню, в самом центре, старый Храм Единорога. Жрецы все давным-давно ушли, вокруг торжище раскинулось. Мама там флаки продавала… мы их всей семьёй растили. Никогда не пробовал?

– Даже никогда и не слышал.

– О, ну вот, наконец-то хоть что-то, о чём ты даже не слышал! А я-то уж было решила, ты всё обо всём на свете знаешь. Флаки – это овощ такой. Наш, северный. На грядках растёт. Размером с голову, сам из себя весь красный, в кожуре. Сытный очень – даже мяса не надо. Зимой только этими флаками и спасались. Сестрёнку помню… у неё волосы золотые были. Как и у меня… раньше.

– В Некрополисе и это сделали?

– И ещё много чего… Вроде ещё братья у меня имелись, но тут совсем ничего, чисто в памяти. А сестрёнка – да. Любила меня, возилась, играла… Старшая она была.

– А потом, Стайни?

Лес отступал, оставаясь выше по склонам. Суровые ели уступили место гибким, пронизанным солнцем опахалам. Из чащи выбежал и весело запрыгал по камням чистый ручей, в текучую воду окунула ловчие листья быстрохватка. Распадок вёл вниз, вливаясь в широкую долину, за которой, подёрнутые сизой дымкой, поднимались вершины главной цепи Таэнгского хребта – а за ними лежали вольные равнины Гиалмара, пересечённые нешироким в среднем течении Делэром.

– Потом… потом что-то с погодой случилось, наверное. Хотя это я уже сейчас понимаю, тогда-то нет, конечно. Зима ударила – ужас! Птицы-полёвки на лету замерзали. Сеять пора настала – а всюду снег ещё лежит. Потом жара навалилась-накатила, снег в несколько дней стаял, с моря тучи наползли, холодные ливни хлынули, всё вокруг затопило, посевы озимые смыло к бездне, а что не затопило, то на корню сгнило. Потом – Гниль навалилась, а вместе с нею летом, помню, мор пришёл.

– Белая Смерть?

– Она самая, Тёрн. Ох… не приведи бездна снова увидеть. Дома заражённые заколачивали снаружи и жгли со всеми, кто внутри, не разбирая – больной, здоровый… Тогда-то впервые к нам навсинайцы пожаловали. Перешли через горы, не шутка… Мол, мы поможем, если под руку Державы пойдёте. Чем дело кончилось, ты, наверное, знаешь.

– Аарминус Второй, король Акседора, ответил отказом, – заметил Тёрн. – Страшился, что Держава закрепится на берегах моря Тысячи Бухт и одно за другим передавит все свободные королевства. Он не испугался боевых големов, поднял ополчение, вассалов, ленников и двинул все силы к Гварону, заявив южанам, что его люди справятся сами. Навсинайцы не приняли боя, отступили. Что-то другое, видать, у них замышлено тогда было. А добрый король Аарминус Второй решил, что самым лучшим способом разом спасти свои владения от Гнили и Белой Смерти…

– Будет окружать заражённые деревни и городки тройным кордоном и расстреливать всех, кто попытается выбраться оттуда. Пока все сами не перемрут. А потом зима очистит дома и поля от заразы.

– Очень мудрый план, – кивнул Тёрн, и глаза его вновь сверкнули. – Вполне в духе и традициях королей Акседора.

– Тогда и пришли некросы. Как они пробрались через кордоны Аарминуса, я ещё долго понять не могла. Родители мои к тому времени уже умерли… Гниль их достала. Сестрёнка тоже, от Белого мора. Их никого не хоронили. Дом сожгли.

– А ты как же?

Стайни опустила голову.

– Не помню, Тёрн. Уползла как-то, наверное, я тогда точно зверь была. А может, и впрямь – живучей оказалась, обошли меня и Гниль, и белая зараза. Дальше – только тётка моя двоюродная, муж её… Они-то меня и продали. Сказали, и без того из-за осады своих детей не прокормить. А некросы стали предлагать за детей деньги.

– Ты это помнишь? Или потом уже поняла?

– Помню. Дядьку помню, страшного такого, худого, кожа да кости. Одет во всё серое, чёрные глазищи так и сверкают. Я испугалась ужасно, а тётка давай меня ему совать. Мол, я так жрать сильна, что всю семью скоро по миру пущу, мол, никакая зараза меня не берет, а потому… Словом, он меня купил, старик тот.

– Мастер Латариус, – Тёрн не спрашивал, он утверждал.

– Верно. Мастер Латариус. Что, дхусс, ты и там успел побывать, если знаешь Мастеров Смерти? Ну, тут, собственно говоря, предыстория кончается. Начинается история. Привезли меня в Некрополис. Там-то не приходилось бывать, Тёрн?

– Шутки у тебя, Гончая… Нет, не приходилось.

– Не приходилось… а Мастера Латариуса знаешь. Ну да ладно, дело твоё, захочешь – сам расскажешь. Город громадный, на слиянии рек Ашвен и Дирх, далеко на востоке… А мы только и видели, что самый центр, цитадель да бараки. Ну и ещё классы.

– И этот город, конечно же, угрюм, мрачен, сер, охвачен вечным страхом, и Надзирающие неутомимым шагом меряют мощённые блестящим чёрным камнем улицы?..

– Ты нормально говорить можешь, Тёрн? А то ровно сказитель.

– Извини, Стайни. Просто даже к очень серьёзным вещам иногда нельзя относиться всерьёз.

– Надзирающие на то и Надзирающие, чтобы не слоняться по улицам, а надзирать. Мостовые там, конечно, есть, но не чёрные и не блестящие. Есть серые, есть красноватые, есть даже смахивающие на малахит. И дома там самые разные. Есть угрюмые, а есть не очень.

– Я слышал, там нет ни одной травинки, ни одного деревца…

– Неправильно слышал, – поморщилась Стайни. – Зелени там хватает. Мастера не дураки – пыль да дым собственных мануфактур глотать. Да и вообще там всё по уму устроено. Мастера своё добро берегут. И тех, кто им служит, они тоже берегут, не мучают попусту. Вот если кто, как я, задание провалит… тогда да, пощады не жди.

– А это вот неумно, кстати, – заметил Тёрн. – Если Гончая будет знать, что за неудачу ей никогда не