Великую стену для защиты границ Китая; о том, как основатель династии Хань с армией численностью 300 000 человек едва спас свою жизнь благодаря постыдной уловке; о том, как Модэ оскорбил вдову основателя династии; о том, как не сработала западня в «Лошадином городе», что повлекло за собой многолетнюю жестокую войну; и о том, что даже после того, как хунну были оттеснены на север пустыни, они отказались объявить себя вассалами Китая. Затем последовала военная кампания, которую Китай предпринял совместно с кочевниками Кульджи. Она, впрочем, не принесла Китаю мира и безопасности. Хунну удалось подчинить только после того, как пять шаньюев развязали междоусобную войну и Хуханье обратился к Китаю с просьбой о защите. Но даже и тогда татарские шаньюи появлялись при китайском дворе только лишь когда им это было выгодно. «Хотя нам удалось завоевать Коканд, тунгусов, кочующие племена Кукунора, корейцев, Кантон и Фучжоу, – продолжал Ян Сюн, – нам не удавалось обуздать это северное чудовище. Сейчас шаньюй думает и ведет себя именно так, как нам нужно. Нам, правда, дорого обходится удовлетворение его желаний, но взгляните на результаты! Вы же не скажете, что мы тратим миллионы ежегодно на содержание наместника на западе и на поддержку туркестанских государств только для того, чтобы удерживать на почтительном расстоянии Самарканд и Кульджу? Нет! Все это делается для того, чтобы оградить нас от хунну. Неужели мы допустим, чтобы все усилия наших предков пошли прахом? Пусть ваше величество все обдумает, прежде чем принимать решение, прежде чем мы опять погрузимся в пучину войны!»
Так сказал философ. Император понял всю серьезность его аргументов и призвал к себе посла хунну, который уже собирался в обратный путь. Император направил шаньюю письмо с приглашением посетить столицу. Однако к тому времени шаньюй тяжело заболел и вынужден был отложить свой визит к императору на год. До того дня шаньюев, отправлявшихся с визитом к императору, сопровождала свита в 200 человек. Учжулю-жоди взял с собой 500 человек, «чтобы подчеркнуть свою признательность императору», другими словами, чтобы получить больше подарков. В 1 году до н. э. шаньюй явился в столицу. Из-за необычного поведения планеты Юпитер (которое, возможно, в состоянии объяснить астрономы) покои для шаньюя были приготовлены на территории Зоологических садов. При этом шаньюю объяснили, что это следует расценивать как знак особого уважения. Нечто подобное происходило и с европейскими послами в недавнем прошлом: они принуждены были выражать свое почтение маньчжурскому императору за пределами пекинского дворца. Император одарил шаньюя так же щедро, как и его предшественник в 27 году до н. э., и сверх того подарил 30 000 рулонов шелка, пышные одеяния и 30 000 фунтов шелка-сырца для подбивки одежд. При каждом последующем визите количество подарков возрастало или, по крайней мере, не сокращалось, так что размер этого регулярного налога приобретал большую важность. По возвращении в Татарию Учжулю-жоди отправил к китайскому императору в качестве заложников двух или трех своих вельмож с их женами. Это, видимо, было вызвано тем, что сводный брат Айди – юный император Пинди (чье правление официально началось в 1 году до н. э.) – находился под влиянием вдовствующей императрицы, которая, в свою очередь, была не более чем марионеткой в руках будущего узурпатора Ван Мана. Ван Ман был племянником вышеупомянутого дяди Чэнди по материнской линии и, следовательно, приходился родственником, или
Так случилось, что правитель одного из карликовых государств в районе Караходжо или Пиджана вместе с владыкой племени, жившего возле озера Лобнор, перешли на сторону хунну. Причиной тому стала их размолвка с одним из китайских чиновников на западе. Шаньюй письменно признал, что предоставил приют беженцам и их сторонникам, но извинения приносить не стал, ограничившись простым изложением фактов. Китайский император направил к нему посланников (в числе которых была кузина китайской супруги шаньюя), чтобы призвать шаньюя к ответу, но Учжулю-жоди заявил, что свято соблюдал и соблюдает условия договора, заключенного Хуханье, а также договоренности с божественным Сюаньди и божественным Юаньди. Отец его, сказал Учжулю-жоди, издал строжайший указ, запрещавший принимать дезертиров из Китая. Однако, заметил шаньюй, эти люди пришли не из Китая, они – подданные другого государства, следовательно, предоставив им убежище, он не нарушил никакого закона. Китайские посланники напомнили татарскому монарху, что, когда пять шаньюев пытались перерезать друг другу глотки, Китай вмешался и защитил династию Хуханье, теперь же Учжулю-жоди может отплатить за эту услугу. После некоторого размышления Учжулю-жоди согласился выдать беглецов. Однако, когда Китай уже готов был принять их, шаньюй неожиданно передумал и отправил каждого в его страну. В то же время он извинился перед Китаем. Извинения были отклонены, и несколько туркестанских правителей, включая двух обидчиков, были впоследствии обезглавлены. Эта казнь, произошедшая во время великого китайского совета, созванного где-то на западе, должна была послужить предупреждением монархам мелких государств, приглашенных на совет. Был издан новый указ, согласно которому «в будущем ни один китаец, тунгус или уроженец Кульджи, равно как и подданные других государств – вассалов Китая, не будут приняты хунну». К татарскому двору были отправлены послы для специальных поручений, которые должны были ознакомить шаньюя с новым указом, а также забрать у него договор, направленный ему в ларце прежним императором.
В этот период Ван Ман предложил татарам последовать примеру Китая и отказаться от практики использования двух личных имен. Он призвал Учжулю-жоди идти в ногу с цивилизованными государствами. Неясно, какими именно правилами регулировалось употребление китайских или татарских имен в тот период, но по аналогии с более поздней историей можно сказать, что татары вообще мало думали об именах и не подозревали о существовании табу на приветствия (подразумевавшие необходимость избегать употребления личных имен отцов и императоров), пока китайцы не просветили их на этот счет. Учжулю- жоди– шаньюй, чье личное имя было Нанчжиясы, принял предложение Ван Мана и охотно изменил имя на Чжи, так как в Китае император запретил двусложные имена. Раболепие шаньюя сделало узурпатора более требовательным. Теперь он открыто распространил покровительство Китая на тунгусских послов и объявил тунгусам, что им больше не нужно платить подати хунну шкурами и одеждами. Терпению шаньюя настал предел, его поддержали все представители хунну, занимавшиеся торговлей. Шаньюй отправил к тунгусам послов с требованием уплатить обычные подати, но требование это было отклонено на том основании, что Китай запретил осуществлять какие бы то ни было выплаты. Этот инцидент повлек за собой насилие, грабежи и убийства с обеих сторон, перевес в конечном итоге оказался не на стороне тунгусов. В 9 году н. э. амбициозный Ван Ман наконец сбросил личину и отправил к хунну послов с великолепными дарами – они должны были возвестить о том, что Ван Ман по воле Неба смещает династию Хань. Послы привезли шаньюю новую печать и велели татарскому монарху заменить ею прежнюю печать. Он уже готов был отдать послам старую печать, когда один из придворных прошептал: «На вашем месте я бы сначала прочел надпись на новой печати». Шаньюй попросил послов подождать несколько минут и велел подать напитки. Генерал Ван, первый посол и родственник узурпатора, потребовал немедленно отдать старую печать, но татарский вельможа повторил свой совет. Шаньюй, однако, покорно отдал печать, заявив, что не видит причин, по которым надпись на печати могла бы измениться. Он принял новую печать, надпись на которой не мог разобрать, и остаток дня татарский монарх и китайские послы предавались пиршеству. Когда послы отправились в свои покои, один из них предложил уничтожить старую печать прежде, чем обнаружится обман. Проблема была в том, что никто не решался сделать это, поскольку для китайцев императорские печати были священны. Однако посол, внесший предложение, был не робкого десятка. Решив, что молчание коллег означает согласие, он расколол печать топором. На следующее утро шаньюй, конечно, потребовал вернуть ему старую печать на том основании, что вместо слов «Печать шаньюя хунну» на новой печати было написано «Печатка нового шаньюя хунну», а печатки предназначались для лиц, статус которых был ниже статуса правящего монарха. Когда ему объяснили, что в Китае теперь правит новая династия, а посланец шаньюя своими глазами увидел обломки старой печати, он понял, что настаивать на своем нет смысла. Шаньюй принял подарки и удовлетворился тем, что отправил одного из своих братьев, правого чжуки-князя, вместе с китайскими посланниками к императору с письмом, в котором содержалась просьба выдать ему печать с прежней надписью. На обратном пути, проезжая через владения другого брата, посланники увидели пленных, принадлежащих к народу ухуань, – они служили своего рода гарантией выплаты налогов. Послы обратили внимание упомянутого брата на новые законы. Этот брат был старшим из пары, рожденной младшей сестрой Чжуанькюй. Он попросил разрешения отправить шаньюю
