принялся вытирать спину собаки, чтобы хоть немного ее высушить, а потом положил почти всю свою еду в ее тарелку. Она с восторгом набросилась на это щедрое угощение. Это подтвердило мысль Пьера, что собаку давно не кормили. И все же Роджер не хотел принять это как доказательство того, что ей пришлось долго блуждать. Напротив, он сделал нелепый вывод, что Леонию морят голодом, и все слова Пьера отлетали от него как от стенки.

Когда стало ясно, что спорить бесполезно и Роджер готов был идти один, контрабандист согласился. Он подумал, что это не займет слишком много времени. Двух прогуливающихся комиссаров вряд ли кто-нибудь остановит. Он будет сопровождать Роджера, пока его друг не убедится, что Фифи бредет наобум. Тогда они пойдут на корабль, соберут людей и все пойдет по плану. Ему удалось немного затянуть время, пока он уговаривал Роджера дать Фифи передышку после еды. Но полная готовность собачки, когда Роджер собрался в путь, показывала, что она в полном порядке.

Еще одна задержка была вызвана тем, что никак не могли решить, можно ли отпустить Фифи, пока они будут пробираться по крышам. К счастью, Роджер вспомнил, что Леония приготовила широкий ремень для переноски Фифи, когда они впервые подумали о крыше как о способе спасения. Фифи это не понравилось. Она протестовала, скулила и увертывалась, но Роджеру удалось успокоить ее. Они с Пьером благополучно пробрались по мокрому шиферу до последнего дома и спустились по узловатому канату, закрепленному вокруг трубы. Роджер освободил Фифи, призывая к тишине.

Для Фифи такая команда была совершенно логичной и подходила ко всем правилам игры. Она вспомнила, что ей говорили «найти Роджера». Она нашла его и была вознаграждена, как и следовало, великолепным угощением. Ей казалось вполне естественным, что она вернется к богине. Высоко подняв хвост, она выскочила из переулка и уверенно повернула к повозке, за которой побежала. Роджер взглянул на Пьера с такой невыносимо немой мольбой, что у контрабандиста не хватило духу лишить его этой надежды.

— Ну, что ж, — осторожно сказал он, — кажется, она знает, куда идти.

Друзья поспешно обмотались шарфами, зажгли заранее припасенный фонарь и пустились вдогонку. Не смотря на все уверения, Роджер и сам был не меньше Пьера удивлен уверенной рысью и целеустремленностью Фифи. По мере того как надежда его росла, он старался заглушить ее, боясь, что Фифи просто так бежит по маршруту, который она не раз проделывала, гуляя с Леонией. Но собачка ни разу не остановилась, чтобы понюхать или сделать метку. Она настойчиво и уверенно двигалась вперед, и скоро стало ясно, что они ушли уже достаточно далеко. Пьер мягко потрепал Роджера по плечу:

— Мой Бог, я думаю, ты был прав. Уверен, что ваша Фифи на самом деле знает, куда бежит. Послушай, Роджер, нельзя ли остановить ее или это собьет ее с толку? Мы же не можем просто так подойти к дому и постучаться. Необходимо выработать какой-то план.

— Я не буду останавливать ее, — быстро ответил Роджер. — Но нам не придется стучаться. Это сделает Фифи.

Пьер был озадачен, потом усмехнулся и кивнул головой. Конечно же, собака будет лаять и скрестись в дверь, пока кто-нибудь не проснется и не впустит ее. А им с Роджером остается только поджидать в укрытии рядом с дверью. Когда она откроется, они ворвутся в дом. Довольные таким планом, мужчины следовали за Фифи, надежды их росли по мере того, как маленькое существо стало набирать скорость, не теряя при этом уверенности. Правда, они здорово напугались, когда Фифи вдруг пустилась стрелой вниз по переулку. Им тоже пришлось бежать и они, наверняка, потеряли бы ее, если бы блуждающий луч фонаря не выхватил светлое пятно на ее спине, как раз тогда, когда она проскользнула в ворота.

Фифи не догадывалась об опасности, подстерегающей ее хозяйку. Она совершенно не подозревала о планах Роджера и Пьера. Она просто была очень довольна, что так хорошо играет в любимую игру. Смутно она подозревала, что дистанция для такой игры необычайно длинная, но это только добавляло радости, так как она знала, что богиня всегда больше радуется, если она находит кого-нибудь на большом расстоянии. Хозяин был тоже очень доволен. Он без конца ласкал ее и угостил восхитительным ужином. Фифи изо всех сил рвалась к Леонии. Бешено извиваясь, она проскочила в ворота и во весь опор помчалась к двери, оглушительно лая.

— Стой, Фифи, — отчаянно закричал Роджер.

Надо же быть таким дураком! Нужно было схватить ее, привязать или как-нибудь по-другому контролировать ее. У них не было никакой возможности быстро перебраться через ограду, чтобы неожиданно поразить того, кто подойдет к двери. Тем не менее, Пьер опустил фонарь на землю, и они стали карабкаться на стену, стараясь ухватиться за выступы, чтобы подтянуться и перемахнуть на другую сторону. Лай Фифи могли не услышать или не спешили отвечать на ее призывы, ведь было так поздно.

Для Леонии каждая секунда после того, как ее грубо разбудили, казалась непрекращающейся пыткой. Она чувствовала, что рука на груди сжала ее сосок навечно, что вонючее дыхание задушит и ее навсегда парализует болезненное отвращение и страх. Тонкое тявканье вытеснило ужас. Фифи! Фифи не умерла!

Она вернулась к действительности и поняла, что лишь прикрыта одеялом, а не прижата, насилуемая, приспешниками Маро. В тот же момент Пане приподнялся, он также услышал лай Фифи. Он заколебался, зная, что должен впустить ее, чтобы она замолчала, но ему не хотелось оставлять прелести, которые он только начал пробовать. Он был тупой скотиной, абсолютно не способной распознать чувства, каких не ощущал сам, и был полностью убежден, что он неотразим для женщин. Он легко убедил себя, что все действия Леонии были вызваны тем, что она хотела его.

В течение дня он вел себя так, чтобы не дать Дану повода для подозрений. Дану пошел домой или просто вышел на ночь. Днем они были все время заняты и не оставляли Леонию одну, но ночью, когда она была заперта в комнате, дежурили по одному. Таким образом, Пане был в доме один и не боялся вмешательства Дану. Он также не боялся, что Леония откажет ему. Его колебания покинуть ее были вызваны нежеланием испортить нарастающее чувство похоти, охватившее его. Но он знал, что собаку нужно заставить замолчать. Ее лай может вызвать любопытство соседей.

— Вшивая сучка, — простонал он и стал сползать с Леонии.

Ненависть и отвращение кипели в ней. К этому добавился страх за Фифи. Леония была уверена, что Пане убьет собаку, когда впустит ее. Рука скользнула под подушку, она схватила пистолет, взвела курок, направила оружие в голову Пане и выстрелила. Он был мертв прежде, чем упал на нее, но Леония не знала этого наверняка. Ей показалось, что Пане увернулся от пули и пытается схватить ее. Она дико боролась, пытаясь выхватить другой пистолет и сбросить обмякший груз, придавивший ее.

Роджер и Пьер услышали выстрел, когда приблизились к стене. Оба инстинктивно пригнулись на секунду, считая, что охранник стрелял в них. Роджер гораздо больше боялся за Леонию, чем за собственную жизнь. Он сразу же вскочил на ноги и побежал в темноту, туда, где слышался лай Фифи. Пьер крикнул, чтобы он подождал его, но понял, что второго выстрела не было, и бросился следом. Для Пьера молчание было доказательством коварства врагов. Они не хотели тратить патроны, стреляя в темноту. Они берегли пули и порох, чтобы стрелять по ясной цели.

Он предостерег Роджера, который не обратил на это внимания. Проклиная всех женщин и их влияние на мужчин, Пьер последовал за своим другом так быстро, насколько позволяла осторожность. Он услышал следующий выстрел, причем гораздо ближе, и громко выругался. В темноте было плохо видно, но ему показалось, что дверь открылась после того, как прогремел выстрел, и Роджер рванулся в темноту. Одновременно прекратился лай. Пьер прыгнул вперед, стараясь приблизиться к двери раньше, чем Роджер. Выстрел Роджера вызвал горькое разочарование и ярость у Леонии. Она была пригвождена телом Пане и пыталась достать второй пистолет. Она сделала неистовое усилие, и обмякший труп откатился. Отсутствие сопротивления объяснило Леонии то, что она не заметила, — ее выстрел был удачным. В этот момент она не почувствовала ужаса. Она хотела лишь отомстить за бедную Фифи, которая вернулась с того света, чтобы теперь погибнуть от выстрела Дану.

Почти обезумевшая от гнева и горя, Леония выхватила второй пистолет из-под подушки и бросилась в коридор. Темнота обволакивала холл и лестницу. У Леонии была альтернатива — подождать и направить пистолет в цель или стрелять немедленно. Если она подождет, то не промахнется. Он не сможет уклониться, но если пистолет даст осечку или она только ранит мужчину, невозможно будет спастись, ее схватят. Если она выстрелит, маловероятно, что промахнется. Она, однако, может забежать в свою комнату, закрыть или