Результаты изучения документов счетной комиссии съезда, так же как и пояснения уцелевших ее членов, не были в тот период преданы гласности — вся работа по изучению сталинского «наследия» проводилась в обстановке повышенной секретности и рассматривалась как чисто внутрипартийное дело.

Прошло больше десяти лет, и в изданной на Западе в начале 70-х годов книге Р. А. Медведева «К суду истории» со ссылкой на упоминавшегося выше В. М. Верховых было сообщено, что против Сталина на XVII съезде проголосовало 270 человек, после чего по указанию секретаря ЦК Л. М. Кагановича, возглавлявшего организационную комиссию съезда[23], три таких бюллетеня были оставлены, а остальные уничтожены, и именно эти подтасованные результаты были доложены делегатам^{95}.

К концу 70-х годов эта версия подверглась уточнению, обросла дополнительными подробностями, и в 1980 году общественность познакомилась с ее окончательным вариантом. В изданной тогда в Нью-Йорке книге А. В. Антонова-Овсеенко «Портрет тирана» утверждалось, со ссылкой опять же на В. М. Верховых, что против Сталина проголосовало 292 человека, после чего произошло все то, о чем уже написал Р. А. Медведев, правда, с таким многозначительным дополнением: перед тем как отдать распоряжение об уничтожении «неправильных» бюллетеней, Каганович куда-то на несколько минут отлучался для консультаций^{96}.

В конце 80-х годов, в период горбачевской перестройки, в советской прессе появились первые публикации, излагающие опубликованную до этого на Западе версию о фальсификации результатов голосования на XVII съезде. Летом 1989 года журнал «Известия ЦК КПСС» в ответ на соответствующие вопросы читателей посвятил данной теме одну из своих статей, в которой было рассказано о результатах вскрытия в 1960 г. опечатанных документов счетной комиссии XVII съезда и приводился протокол, зафиксировавший факт отсутствия 166 бюллетеней, каковая цифра становится с этого момента как бы официальной^{97}.

Прошел еще год, и в газетах появились статьи бывшего члена Комитета партийного контроля О. В. Шатуновской, под руководством которой в 1960 г. как раз и происходило изучение материалов счетной комиссии съезда. Сама пострадавшая от сталинских репрессий, Шатуновская к этому времени давно уже поддерживала версию о почти трех сотнях пропавших бюллетеней для голосования и теперь заявила, что опубликованный в журнале «Известия ЦК КПСС» за ее подписью акт вскрытия документов счетной комиссии XVII съезда является подложным, а на самом деле в 1960 г. была обнаружена нехватка не 166, а 289 бюллетеней, что в сумме с тремя имеющимися голосами, поданными против Сталина, доводило общее число его противников до 292 человек (как и было написано в книге А. В. Антонова-Овсеенко).

По мнению Шатуновской, после ее ухода в 1962 году из Комитета партийного контроля многие материалы, касающиеся XVII съезда (в том числе, надо понимать, и документы счетной комиссии съезда), были подделаны другими сотрудниками КПК с целью сокрытия всей правды о Сталине^{98}.

Никаких новых свидетельств или документов на эту тему обнародовано больше не было, и теперь историки, упоминающие о XVII съезде, ориентируются на те сведения, которые их больше устраивают. Одни говорят о почти трехстах делегатах, выступивших против Сталина, другие — о 169 (166 отсутствующих бюллетеней плюс три голоса против), третьи отмечают, что история эта запутанная, но, как говорится, дыма без огня не бывает.

Однако, с нашей точки зрения, речь идет как раз о дыме без огня. Сначала о версии Шатуновской. Если в 1960 году недоставало, как она утверждает, 289 бюллетеней, а сейчас только 166 (в чем каждый может убедиться, пересчитав их лично в Российском государственном архиве социально-политической истории), значит, коллеги Шатуновской должны были после ее ухода из КПК изготовить 123 фальшивых бюллетеня по выборам ЦК и подложить их к имеющимся в наличии документам. При этом сам процесс изготовления поддельных бюллетеней не такой простой — они напечатаны на специальной бумаге, имеют особый шрифт и т. д. Кустарными методами их не сработаешь, а для типографского изготовления при тогдашних порядках, и учитывая специфику вопроса, потребовалось бы разрешение с самого верха, которое под такую сомнительную затею никто бы, конечно, не дал, даже если бы сочувствовал самой идее. Да и смысла во всей этой деятельности не было никакого. Во-первых, сколько бы ни проголосовало против Сталина — 292 или 169 — и то и другое много. А во-вторых, подправленные документы должны были бы вновь вернуться в тайники Центрального партийного архива, где к ним по-прежнему ни у кого не будет доступа (кто мог знать, что через двадцать с лишним лет произойдет перестройка и соответствующие материалы станут общедоступными).

По версии Шатуновской, все эти действия предпринимались с целью скрыть (неизвестно от кого) правду о событиях на XVII съезде. Однако непонятно, как это можно сделать, изготовив не все недостающие бюллетени, а только меньшую их часть. И для чего вообще нужно было в начале 60-х годов с таким рвением скрывать правду о результатах выборов на XVII съезде, если на фоне всего того, что уже было к этому времени рассказано о Сталине, любые его манипуляции с голосованием выглядят как невинные шалости.

Допустим, однако, что В. М. Верховых и О. Г. Шатуновская просто ошиблись, и против Сталина проголосовало не 292 человека, а 169. Такие результаты тоже вряд ли могли его порадовать, а значит, были вроде бы основания обрушиться с репрессиями на делегатов съезда и на партию в целом.

Основной порок гипотез, построенных на количестве недостающих бюллетеней, заключается в предположении, что в голосовании принимали участие все 1225 зарегистрированных на съезде делегатов. Между тем, съехавшимся на несколько дней в Москву представителям региональных парторганизаций было чем заняться здесь и помимо участия в заседаниях съезда, где от их присутствия, как они прекрасно понимали, мало что зависело. При той централизации, которая существовала в Советском Союзе, практически любые местные вопросы и проблемы надо было решать в центральных партийных и правительственных учреждениях, и, скорее всего, именно в их коридорах и кабинетах можно было встретить в дни работы съезда (и даже во время голосования) многих делегатов, стремящихся с максимальной пользой для пославших их организаций использовать время, проведенное в столице.

И так, кстати, было не только на XVII съезде. К примеру, на предыдущем, XVI съезде (1930 г.) при вскрытии урн для голосования недосчитались 136 бюллетеней^{99}, и даже на следующем XVIII съезде (1939 г.), когда после только что прошедшей кровавой чистки дисциплинированность делегатов заметно возросла, все равно не хватило 44 бюллетеней^{100}.

Подытоживая сказанное, можно сделать следующий вывод. Версии о большом числе делегатов съезда, проголосовавших против кандидатуры Сталина, и о подтасовке результатов этого голосования являются, судя по всему, типичной мистификацией. А это означает, что к причинам репрессий 1937– 1938 гг. результаты голосования на XVII съезде никакого отношения не имеют. Его делегаты разделили судьбу всей тогдашней партийно-государственной номенклатуры, ставшей жертвой сталинского террора вне зависимости от участия или не участия в работе данного съезда.

Но вернемся к Ежову. После XVII съезда в соответствии с принятым на нем новым Уставом партии структура аппарата ЦК была изменена. Силами двух отделов — Организационно-инструкторского и Распределительного — контролировать разросшуюся партийную, советскую и хозяйственную бюрократию становилось все сложнее. Кроме того, ситуация, когда разные отделы ЦК курировали (каждый по своей линии) одни и те же отрасли народного хозяйства и органы государственного управления, приводила к неоправданному распылению сил и способствовала возникновению всякого рода организационных проблем. Поэтому решено было создать в ЦК отраслевые отделы, которые отвечали бы за все, происходящее в своей сфере: организационно-партийную работу, распределение и подбор кадров, выполнение решений партийных инстанций и т. д. Таких отделов было создано шесть: