в строгой школе, учебном заведении, где не было девочек, никаких развлечений, в школе, где все было сосредоточено на учебе и высшем образовании. Там он блистал, и ему удалось получить стипендию. Там же он узнал, что у него было иное призвание, что господь выбрал его для страданий. Бог во всей своей мудрости выбрал его для избавления земли от грешников... сначала от родителей, но медленно... чтобы это казалось естественным.

Сначала «несчастный случай» с трактором, который сделал его отца калекой. Затем через некоторое время он принялся подмешивать добавки к удобрениям в его лекарства, в высокий стакан с приятными на вкус и отпускаемыми без рецепта средствами от всех болезней, начиная от кашля и заканчивая запором. С его «матерью» тоже было легко. Она верила в «природные» травы, пилюли, в которые с легкостью можно было что-нибудь подмешать, капсулы, которые было так просто подменить. Она была полуслепой, такой доверчивой. Никто ничего не подозревал. Когда они усыновили его, им обоим было далеко за сорок, и затем, когда он обрел свое призвание, когда господь впервые заговорил с ним, их здоровье уже начало ухудшаться.

Фрида умерла за просмотром «Опасности!»[29] в раскладном кресле! Том – от сердечного приступа меньше чем через год.

Просто.

Красиво.

Аккуратно.

И это лишь начало, подумал он сейчас, когда услышал, как собаки завыли на фоне мягкого звучания классической музыки. Бах. Обычно успокаивающий. Но не сегодня.

Сегодня вечером он взволнован. Ему нужно найти Бибиану, чтобы убедить ее встретиться с ним. Она будет настороженной, поэтому ему нужно действовать осмотрительно. Но, с другой стороны... у него была приманка.

Приведя в порядок куртку, он спустился по ступенькам в подвал, где горела одинокая красная лампочка, из-за которой от старых цементных стен исходило слабое темно-красное свечение.

Лежащая на соломе голая женщина все еще была без сознания. Ее руки были связаны у нее за спиной, одна из ее лодыжек прикована к стене. Он оставил ей ведро на тот случай, если ей нужно будет испражняться, и дал ей достаточно воды, чтобы она осталась живой. Она была неподвижна, ее лицо утратило свой естественный цвет. Он не ожидал, что она будет бороться. Глупая сучка, а не женщина. Шлюха. Пьющая... флиртующая... замужняя женщина. Он будет держать ее. Живую. Некоторое время. Пока он не заманит сюда святую Бибиану. Его руки сжались при мысли о сестре. Оливия Бенчет. Привилегированная.

Скоро она будет принесена в жертву.

Господь ждал ее.

У каждой из двух собак была конура. Они лаяли и рычали. Он заметил, что у них начинают показываться ребра. Из пасти капала слюна. Он бросил каждой по кости с мясного рынка... и они, щелкая зубами, рыча и сверкая темными глазами, накинулись на эту легкую закуску.

Женщина застонала. Ему придется позаботиться о ней. Вынуть у нее кляп, чтобы она могла напиться воды... глупая развратная шлюха...

Она открыла один глаз, моргнула и на секунду сосредоточилась. Затем резко дернулась и отчаянно попыталась подползти к стене. От страха у нее расширились глаза. Одна из дворняжек зарычала, и женщина, быстро повернув голову, увидела собак и стала прижиматься к стене.

Его член дернулся, когда он увидел ее ужас. Он подумал о том, что мог бы заставить ее сделать... сексуальные акты, которые он рисовал в своем воображении, его член внезапно стал твердым. Будет так просто переспать с ней. Унизить ее. Показать ей, какая она грязная шлюха... но он не мог. Это будет нечисто. Недостойно.

Плотское удовольствие не является частью миссии. У него сильнее заболела голова. Под глазом снова начался тик. Миссия стала казаться туманной.

Исповедаться. Тебе нужно исповедаться.

Взор узницы остановился на его лице, искаженном спазмом, затем, когда он поймал ее взгляд, она отвела глаза и увидела выпуклость у него на брюках. Ужас охватил ее полностью... или же... в ее глазах читалось что-то еще – холодный расчет. Она планировала свой побег. Даже в своем затуманенном мозгу. Он щелкнул языком. Затем подумал было снова отключить ее, но все же решил позволить ей обдумать свою участь. Одна из собак дико залаяла, узница бросила на нее взгляд, и в ее глазах появился новый ужас. Она их ненавидела. И правильно.

Избранник повернулся к лестнице и услышал ее хныканье. Скоро она будет умолять его подарить ей жизнь, будет обещать сделать все, что он хочет, и у него появится над ней абсолютная власть. На третьей ступеньке он обернулся и опустил взгляд на лишенную окон пещеру с красноватым светом. Она придвинулась ближе и начала умолять.

Да, она начинала понимать. Он ее хозяин. Он один решает ее судьбу. Он ощутил слабую нежность к ней, закованной и голой. Но у него была работа. Время не стояло на месте. Он почувствовал сожаление и уколы совести. Иногда его миссия казалась ему ошибочной... в другие моменты он знал, что прав. У него в голове стучало. Помни, ты чистильщик, тот, кому господь повелел избавить землю от грешных женщин. Речь идет о чистоте. И возмездии.

Избранник боролся с болью, а его мозг пронзали сомнения. Он нуждался в совете, наставлении. Он знал, что его миссия истинна, но искал дополнительное подтверждение. Он с шумом вдохнул, борясь с агонией, бушующей в голове. В отличие от приятной остроты ударов кнута, от удовольствия, которое доставляло прикосновение кожаных ремней, сейчас он испытывал чистейшую агонию. И эта мука была абсолютно другой. Она ослепляла. Подрывала силы. Ему нужно было с кем-нибудь поговорить. С отцом Джеймсом... да...

Женщина издала еще один сдавленный крик, и Избранник отвернулся от нее. Прежде чем выключить свет, он бросил взгляд через плечо. Она испытывала только страх. Она и понятия не имела, что он собирается сделать ее бессмертной, что она станет святой.

Его бремя было тяжелым. Он погасил свет и произнес:

– Спокойной ночи, Сара.