Когда Бенц в пятницу утром пришел в свой кабинет, там его ждал Монтойя. Все было видно по выражению его лица. Ничего хорошего оно не предвещало. Монтойя выглядел ужасно. Хотя на нем была его обычная кожаная куртка и черные джинсы, он был не причесан, бородка не подстрижена и растрепана и совсем не было видно его самоуверенной улыбки.

– Ты как?

– Хорошо, – буркнул он.

– Но...

– Я сказал, что со мной все хорошо. – Его темные глаза сверкнули, челюсть была тверда, как камень, а все тело так напряжено, словно он собирался полезть в драку. Когда Бенц вешал свою куртку, Монтойя прислонился к картотеке. – В понедельник вечером три женщины были объявлены пропавшими. Одна пришла домой – она просто поругалась с мужем и сыновьями-подростками и решила устроить себе незапланированный отдых. Насчет второй еще нет никаких данных, но третья, Лесли Франц, это, вероятно, та жертва, которую мы нашли на колесе. Она замужем, детей нет, преподает в дошкольном учебном заведении, но вот что интересно: ее муж – преподаватель в Лойольском университете.

– Дай-ка я угадаю: она была студенткой неполной формы обучения.

– Именно.

Заскрежетал зубами. Он подумал о Кристи, лежащей дома в постели.

– Еще никакого положительного опознания?

– Это лишь вопрос времени. – Монтойя сделал жест в сторону компьютера Бенца. – Я просмотрел фотографии пропавших. И у Лесли были две татуировки. Одна на правой лодыжке, другая на левом плече.

– А у жертвы на колесе есть?

– Да. Дельфин и крест.

Бенц сел на стул и принялся щелкать иконки на экране компьютера. Монтойя же тем временем подошел к окну и, засунув руки в передние карманы джинсов, устремил взгляд на мрачный день за окном. Над крышами зданий висели серые тучи, а в окно барабанил дождь.

Бенц нашел файл и открыл картинку. Действительно, ему улыбалась святая Екатерина Александрийская. Она прильнула к кливеру парусного судна, ее светлые волосы были собраны в конский хвост, а улыбка была такой же яркой, как солнечный свет, сверкающий в голубой воде. У Бенца внутри все сжалось. Либо она была жертвой, которой придали сходство со святой Екатериной Александрийской, либо она была ее двойником.

– Опять же все, кто ее знает, имеют алиби, по крайней мере, создается такое впечатление. Муж, Бертран, старше ее, ему чуть меньше пятидесяти. Лесли его вторая жена. Думаю, трофей. Первая жена преподает в колледже Всех Святых.

Бенц напрягся. Проклятье!

– Именно там он познакомился со второй женой. Лесли Джоунс была студенткой. Большой скандал. Бертран развелся с первой женой, женился на второй и занял пост на кафедре психологии в Тулейнском университете.

– С доктором Лидсом. – Бенцу это не нравилось. Потому что Кристи ходила туда на занятия, потому что Религиозный Убийца посещал там занятия, и ему не нравилось само название «Всех Святых». Совпадение? Ничуть. Он залез в верхний ящик стола и нашел там полупустой флакончик тамса.

– Когда старина Берт женился на Лесли, ему было сорок восемь, а она была в два раза моложе. Нехорошо. Нехорошо.

Бенц заглотил две таблетки антацида и запил их глотком вчерашнего кофе.

– Нам нужно будет проверить бывшую жену, хотя я не знаю, какое она может иметь к этому отношение.

– Я уже начал. Ее зовут Нанкуаз, и у нее куча дипломов. Всевозможные награды за достижения в области науки и благотворительность. Вряд ли она причастна.

– Помнишь парня, который написал «Диету из Скарсдейла»[28]? Его застрелила отвергнутая любовница, которая была директрисой в какой-то заумной школе. Такое раньше уже случалось. Ведь знаешь старую поговорку: «По сравнению с яростью отвергнутой женщины ад покажется раем».

– Достаточно близко. – Монтойя почесал бородку и продолжил смотреть в окно. Через приоткрытую дверь в кабинет доносился шум внешнего офиса. Звонили телефоны, велись разговоры. Иногда раздавались чьи-то крики.