них была женщина, одетая в клевый наряд из розового искусственного меха, который она мастерила целый день. Мне нравится, когда люди сами придумывают свой образ, обходясь дешевыми средствами, и при этом умудряются выглядеть потрясающе. Значит, «Тишина» — заведение не для модников, а для энтузиастов. У входа мы простояли минут двадцать. Всегда немного нервничаешь, когда еще неизвестно, есть ли ты в списке приглашенных и оправдаются ли твои ожидания. Вот и мой черед: «Я антрополог, изучаю удовольствия, должен быть в списке Д. Мы с ним по телефону договаривались, ля-ля-ля…». Оказывается, Д. еще не явился, но мне говорят: «Ладно, проходи». Ага, вот и славно: не зря наряжался.
Но это еще не все: нужно миновать охрану, сохранив заначку. Проверка кажется тщательной: просят вывернуть карманы, проворно обыскивают. Кислота 1 их, видно, не беспокоит: колеса настолько малы, что найти их практически невозможно, а вот косяк — другое дело. Мне повезло — я внутри.
В клуб ведет темный коридор. Пока идешь по нему, музыка начинает звучать все громче. Я оказываюсь в ярко освещенном помещении, где центральное место занимает огромная розовая музыкальная шкатулка высотой два и длиной три метра; в шкатулке танцует живая балерина. Мне здесь уже нравится, чувствую: будет весело. Покупаю пиво и решаю осмотреться. Я в баре, над которым нависает балкон, в настоящий момент пустой. Слева еще два коридора, но они пока закрыты, так что все толпятся здесь. По обеим сторонам от музыкальной шкатулки расположены небольшие подиумы, на которых уже вовсю зажигают танцоры клуба. «Тишина» нанимает людей, чтобы те танцами и потрясными нарядами заводили публику, добавляя местечку шика. Здесь нужно выглядеть хорошо, потому что команда «Тишины» понимает, сколь важно для посетителей смотреть и привлекать взоры окружающих. Такой подход поощряет эффектные наряды, что придает событию особое очарование. На подиумах оттягиваются трансвеститы, сладкие мальчики и полуобнаженные девушки. Это зрелище заставляет улыбаться: они смотрятся классно, сексуально, забавно. Их усилия не пропадают зря, поскольку застоявшиеся перед входом гости, попав внутрь, почти моментально оживляются.
Движение начинает усиливаться. Я решаю, что пора взбодриться, нахожу укромный уголок (а это не так просто в столь ярко освещенном пространстве) и тайком проглатываю таблетку кислоты. «Приход» ожидается минут через сорок, может, через час. Я танцую, покуриваю (сигарету), наблюдаю за кружащейся толпой и оцениваю красивых, утонченных, ищущих, с иголочки одетых женщин, каждая из которых сражает меня наповал безупречно накрашенными губками и, как знать, мурлычет под нос: «М-м-м, а он милашка».
Управление пространством происходит с учетом закона критической массы. Когда бар заполняется до отказа и все пританцовывают, открывается основной танцпол. Позже, когда народу требуется передышка, задействуется балкон. Однако посетителям настолько весело, что толпа в главный зал не ломится и перетекает довольно плавно. Этот зал намного больше и темнее, чем бар. Колонки одновременно служат подиумами, а у дальней стены возвышается специальная платформа. В центре есть еще один подиум — шире, но не выше остальных (обдолбанные и упившиеся люди склонны падать). Музыка — громкий бухающий хаус, настойчивый ритм, физически проникающий в вашу плоть. Мило. Кислота постепенно цепляет, распространясь по моей нервной системе. Цвета кристаллизуются и приобретают ослепительный психотропный блеск. Пространство, кажется, так и распирает от скрытых возможностей — непонятно каких. Мимо проходит самая высокая, какую я когда-либо видел, «транс-королева» со своей свитой. Я замечаю группу крупных, похожих на телохранителей мужчин (не знаю, кого они охраняют), мимо которых мне нужно протиснуться, чтобы попасть в туалет. Самый боль-шой здоровяк, кажется, вчетверо шире и вдвое выше меня. Я чувствую себя лилипутом и не могу сообразить: то ли он и вправду такой огромный, то ли мои ощущения искажены. С улыбкой на лице я говорю «разрешите». Он улыбается в ответ и велит своей команде расступиться.
Острый запах из туалетных кабинок — это, пожалуй, единственное напоминание о реальной жизни. Чем сильнее меня разбирает, тем большими торчками кажутся все остальные. Я пытаюсь внушить себе, что выгляжу трезвым. Кого я обманываю? Очередная вылазка в бар преподносит неприятный сюрприз: алкоголь больше не продают. Два часа ночи, до закрытия остается семь часов, которые придется проторчать на одной воде. Ну и ладно. Я отправляюсь в основной зал, чтобы где-нибудь в тени покурить травку.
Грохочет «бум-бум-бум», я с радостью тяну косячок, комната заполнена, а колонки-подиумы уже оккупированы. На одном из них танцует женщина в золотом с блест-ками бюстгальтере и мини-юбке, страшно сексуальная. Заметно, что она уже неслабо завелась. Вспышки света вырывают из тьмы ее эффектное мускулистое тело. Она переливается красным, оранжевым и зеленым, широко улыбается и кажется сказочно-восхитительной и сильной. В мои ноги как будто вселяются бесы. Это LSD высвобождает кипучую энергию моего тела, и оно раскрепощается, становится податливым, чувственным и крепким. Можно наслаждаться ощущением пульсирующей внутри него энергии, делающей его гибким и упругим, страст-ным и живым, подобным готовому разрядиться члену. Разрыв между мной и музыкой исчез. Я во власти дружелюбного демона, но не теряю контроль над собой. Более того, сейчас я — Сверх-Фил, Фил в кубе.
Время утратило всякий смысл. Я не отдаю себе отчета, как давно продолжается эта вечеринка. Значение имеют лишь музыка, танцы и люди. Я останавливаюсь, чтобы передохнуть, и направляюсь остыть во второй бар. Наконец-то открыли балкон, там гости тащатся и наблюдают за тусовкой. Какой-то парень выбивает на бонго 1 риффы в стиле Тито Пуэнте 2. Толпа заразилась лихорадкой. Мимо проходят несколько женщин в разноцветных париках, они сосут леденцы на палочках. Мне впервые захотелось стать леденцом. Безумие правит бал, но оно настолько доброе и искренне-дружелюбное, что кажется не только нормальным, но и совершенно уместным. Я хлебаю воду. Во рту пересохло от танца, сам я промок от пота, но теперь мне уже плевать на то, как я выгляжу. Эта вечеринка раскрутила меня, как юлу.
Я пробираюсь поближе к музыкальной шкатулке. Балерина уступила место аниматорам клуба «Тишина», которые прославляют в танце радости самовыражения и доморощенного творчества. Завязываю разговор с соседом. Ему девятнадцать, он живет в маленьком городке в Уэльсе, а в Лондон приехал навестить друзей. Его улыбка, кажется, шире лица, а зрачки — что пуговицы от пальто. Он кричит: «Я никогда ничего подобного не видел. Блин, это круто, я хочу здесь жить!» Кажется, это будет его второй дом.
Отправляюсь побродить еще. Толпа вот-вот закипит. Повсюду замечаю прекрасные танцующие создания. Затем сталкиваюсь с компанией женщин в одинаковых очках, похожих на библиотекарей- сладострастниц или развратных секретарш из порнофильмов: шик во плоти. Они чопорно проплывают мимо, словно стайка Типпи Херден 1. Парень в прелестной розовой распашонке оживленно беседует с негритянкой в нижнем белье.
Возвращаюсь во мрак за новой порцией баса, этого звукового стимулятора технологического века, заставляющего меня танцевать упорно, энергично, неистово. Этакое сладкое бешенство. Мне хорошо, мое тело стало свободным и страстным, я любуюсь взглядами, которые бросают на него окружающие, поощряя мои усилия. Женщина в розовом кожаном бюстгальтере и обтягивающих штанах из такого же материала и такого же цвета направляется прямо ко мне, улыбается и начинает исполнять соблазнительное мамбо, словно стриптизерша без шеста. Мы танцуем вместе пару треков, после чего она, все так же улыбаясь, растворяется в толпе. Полуобнаженный мускулистый гей стоит среди танцующей массы. Его мышцы выпирают, а зубы сжаты так крепко, что, кажется, должны рассыпаться в порошок. Ноги его совершенно неподвижны, глаза устремлены куда-то вдаль, и лишь накачанный стероидами торс изгибается взад и вперед. Я беру тайм-аут, сижу и наслаждаюсь зрелищем. Вдруг, будто пчелка, ко мне из другого конца зала прилетает фея с искорками в глазах и озорной улыбочкой, смотрит прямо в глаза и говорит с мелодичным ирландским акцентом: «Ты всегда можешь потанцевать еще, всегда». Фея исчезает, а я понимаю, что она была совершенно права, и вскакиваю на ноги.
Итак, это заразительное хаотичное волнение людских масс, сплоченных химикатами, ритмами и желанием веселиться, продолжается. Кошмар властей, стержень антисистемы, экстремальный, но благопристойный, непринужденный или, может быть, раскрепощающий. Я болтаю с забавной парочкой: она высокая, элегантная и улыбчивая, он коренаст, похож на вышибалу. Обоим под сорок. На нем смокинг, но без сорочки, а вокруг шеи — прелест-ный собачий ошейник. Мы глядим по сторонам, болтаем о всякой ерунде, обмениваемся комплиментами, а большего и не требуется.
Я нахожусь в залитом светом баре. Народ танцует повсюду, не исключая барной стойки. Бедра вращаются, тела наполняются плотской энергией, музыка барабанит по перепонкам, засасывая толпу. Меня
