– За тебя говорит доктор психологии, учившийся по книгам и по примерам из практики. А если практика даст новый пример? То, что зрело так долго, вдруг проросло. Ему понадобилось возобновить старую пьесу и вытащить на сцену актеров, а сам он на этот раз решил стать продюсером.

– И твой подозреваемый – отчим, доктор Язон Фарадей? – уточнила Саманта. – И тут замешан инцест?

– Вполне возможно. Уж слишком скоропалительно распался их брак с Эстеллой. А его щедрые выплаты по бракоразводному договору похожи на отступные при шантаже. Он оставил ей практически все и начал жизнь на пустом месте.

– Кто еще попадает в список подозреваемых?

– Кент, братец Анни. Они были очень близки. На них обоих тяжко подействовал развод матери и ее новый брак. Вместе они как-то поддерживали друг друга, насколько я знаю, а после похорон Анни Кент покатился вниз. Бросил работу, не захотел учиться дальше, впал в депрессию. До этого он был вполне домашним парнем и вдруг сорвался с катушек. Его пришлось поместить в частный госпиталь для душевнобольных в Южной Калифорнии. Больница Святой Девы.

– Католическое заведение! Я его знаю. Предназначено для отпрысков богатых семейств. «Грех, покаяние, искупление» – этим там пичкают с каждым приемом лекарств. Мне становится жутко. Не слишком ли много совпадений?

– Вот ты и возьми на себя эту часть работы.

– О чем ты говоришь? – не поняла Саманта.

– Есть области, куда никто проникнуть не может, даже с пулеметом. Но ты доктор, дипломированный психиатр и известная личность. Пробейся сквозь препоны в больницу Святой Девы и узнай, от чего там лечили Кента.

– Это немыслимо. Во-первых, я по специальности психолог, а не психиатр. Между нами в медицинском мире существует стена вроде крепостной. Меня не пустят в ворота. Так же, как тебя в ФБР, покажи ты им свой полицейский значок.

– Но это клиника для душевнобольных. Они обязаны отнестись к твоему запросу серьезно.

– Ты живешь в сказочном мире, а реальный – он разгорожен на ячейки, как камера хранения на вокзале.

– Я в это не верил, поэтому все время шлепался в грязь.

– По твоему лицу это незаметно, – с иронией заметила Саманта.

– Спасибо за комплимент.

– Не за что. Если даже мне ответят, то только отрицательно, сославшись на врачебную тайну.

– Я не собираюсь просить тебя сделать что-то незаконное. Но, может быть, один из твоих коллег случайно окажется разговорчив и обронит пару лишних слов?

– Мои коллеги по гильдии не словоохотливы на профессиональные темы. За это им и платят. Больше, чем за что-либо другое.

– Больше, чем за излечение пациентов?

Саманта неопределенно пожала плечами.

– Но все-таки стоит попробовать.

– Чтобы ты опубликовал сведения о Кенте в своей книге и разразился бы скандал с судебным иском в довершение?

– Я не буду использовать эти сведения в книге. Клянусь.

– Хорошо, – сдалась Саманта. – Я попытаюсь связаться с моим давним знакомым врачом и послушаю, что он скажет. Но это останется между нами и никак не попадет в печать.

– Я уже один раз поклялся, – напомнил Тай. – Но пойми, Саманта, Кент для нас обоих представляет большой интерес.

– Чем он так важен? Для твоего расследования, возможно, но для меня...

– Хотя бы тем, что он сейчас здесь, под боком, в Новом Орлеане.

– Что?!

– Совсем близко, в Батон-Руж. В конце концов Кент как-то вошел в колею и закончил колледж Всех Святых. Некоторое время он даже проработал там младшим преподавателем. Мать старательно тащила его наверх и постоянно подпитывала его деньгами.

– Он женат?

– Кенту, по-моему, брак не светит. Ему сменить подружку – все равно что почистить зубы. Девчонки сами вешаются на него, а он, получив свое, отфутболивает их пинком.

Саманта ощутила болезненный укол в сердце по поводу своего поведения, мысленно проведя параллель между Кентом и Таем, столь процветающими на почве секса в южном темпераментном городе.

– А как насчет работы? – увела она разговор на нейтральную почву.

– Переходит с одного место на другое. Нигде не задерживается надолго. Думаю, Эстелла по-прежнему оплачивает его расходы.

– Что ж, ты прилежно поработал над домашним заданием.

Саманта улыбнулась, но улыбка далась ей нелегко. Вместо ожидаемого просвета тучи, наоборот, сгущались.