Она видела склонившееся над ней лицо. Его улыбка не предвещала ничего хорошего, только продолжение пытки. Острые грани четок впивались в ее кожу, разрезая кровеносные сосуды. Теплая жидкость, наверное, ее кровь, сначала брызнула, затем потекла ручейками, ее сознание стало мертветь. Закричать, позвать на помощь она уже была не в силах. Она могла только с мольбой смотреть в черные стекла очков и жадно ловить широко раскрытым ртом вожделенный воздух...

Но она еще боролась. Ее сильные ноги спортсменки, сгибаясь и распрямляясь в жуткой пляске, вступили в битву за жизнь, а руки молотили о его твердо каменную грудь.

Бесполезно? Нет!

Ее кулак попал в темные очки, и он отшатнулся, поправляя их. На мгновение она увидела его глаза, и в них метался страх. Теперь она уже знала, что обречена. Он не отпустит ее живой потому, что она сможет опознать его.

Что ж, пусть она умрет, и малыш, который поселился в ее теле не так давно, умрет вместе с ней, зато она напугала этого выродка.

А он поторопился затянуть потуже петлю на ее шее...

– Кажется, пронесло! – громко заявила Мелани, как только спало напряжение последних минут «Полночных исповедей» и в эфир пошла реклама.

Саманте показалось, что она вынырнула из глубокого омута и теперь может вздохнуть свободно. «Джон» не звонил, хотя она на протяжении всей передачи ожидала, что вот-вот каким-либо обманным путем в ее наушники просочится его бархатистый голос. Ведь он мог проникнуть сквозь любые преграды и даже создать иллюзию, что говорит с нею прямо из какой-нибудь пустой комнаты ее дома.

Значит, теперь он решил затаиться, предвкушая, как наконец от ужаса, от постоянного страха перед чем-то неизвестным сломается ее психика. Так что расслабляться не стоит. Он может позвонить и после окончания передачи, может каким-то образом добраться и до внутренней, закрытой для посторонних линии связи.

Этим вечером Саманта попыталась поймать его на наживку, затеяв в эфире беседу о любовных посланиях, памятуя о записке, подкинутой в ее машину. Слушатели горячо откликнулись и затеяли жаркую дискуссию, но «Джон» промолчал, не поддался на приманку.

– Сегодня мы обошлись без всякой нечисти, – с облегчением заключил Тини, провожая Саманту и Мелани из студии до буфета.

– Вроде бы так.

У Саманты еще слегка подрагивали коленки, и ее бил озноб.

– Держись, Саманта, – подбодрил ее коллега.

– Держимся, – за начальницу откликнулась на его пожелание Мелани. У Тини очки съехали вниз по переносице, и он поверх стекол взглянул прямо в лицо Саманте.

– Кажется, ты немного разочарована. Может, тебе даже чуть-чуть хотелось, чтобы он позвонил? Может, это стало уже как наркотик?

– Не мели чепуху! – вскинулась Саманта. – И проваливай!

Когда он обиженно отвернулся и стал удаляться по коридору, ей стало стыдно за свой взрыв эмоций. В чем-то Тини был прав. Маньяк стал целью ее охоты, он завладел ее помыслами, а это уже, возможно, первая стадия душевной болезни.

– Пошли они все к черту! – произнесла Мелани. – Мужики стали истеричнее, чем женщины... в последние два десятилетия.

– Ты слишком молода, чтобы делать такие выводы, – с улыбкой отозвалась Саманта.

– Я наблюдала за ними еще из утробы матери, и папочка поражал меня своими странностями, – усмехнулась Мелани. – Мне стало любопытно, и как только я обрела возможность, я начала изучать мужчин.

– И к каким открытиям это привело?

– К разочарованиям... В последнее время я предпочитаю некоторым частям мужского тела эклеры с шоколадным кремом. Они есть в буфете. Хочу, чтобы ты их отведала с чашкой кофе.

– Ты прямо-таки настоящая искусительница, Мелани.

Мелани ткнула носком своей туфли на высоком каблуке в дверь буфета и замерла на пороге.

– Не входи, Сэмми... – выдохнула она, но Саманта уже заглянула через ее плечо.

На всех столиках были расставлены зажженные, уже оплывающие свечи, а посередине помещения красовался кроваво-красный клубничный торт, к которому была прислонена открытка с надписью: «С днем рождения, Анни!»

Кровь ударила в голову Саманты, и она воскликнула, совсем как леди Макбет у Шекспира:

– Кто?! Кто сделал это?!

Мелани про Шекспира не вспомнила, но сразу же засуетилась и кинулась к телефону, чтобы вызвать полицию.

– У нас какая-то ерунда... – торопливо говорила она в трубку, предварительно представившись как сотрудник радиостанции. – Пожалуйста, поскорее приезжайте и расследуйте по горячим следам.

Ни она, ни Саманта не решались до приезда полиции задуть свечи, и те оплывали, а из буфета струился невыносимый жар.

Наконец прибыли полицейские. После беглого осмотра они обратили внимание на замазанную краской дверь, ведущую на балкон второго этажа, о существовании которой вообще мало кто догадывался. Ее