– Что это? – Саманта вскинулась, будто получив удар электрошоком.

Заставка быстро увяла, смикшированная чьей-то невидимой рукой, и прозвучал голос, который ей совсем не хотелось бы слышать...

...Ее собственный, усиленный множеством динамиков голос.

– Добрый вечер, жители Нового Орлеана. Приступим к нашей беседе после прошедшего трудового дня.

– Это так задумано? – спросил Тай.

– Нет! – вырвался у Саманты крик.

Все разговоры в саду смолкли на полуслове. Взгляд Джорджа Ханна был устремлен на нее, как и еще две сотни пар глаз.

– Сегодняшний вечер мы посвятим теме жертвоприношения и раскаяния...

«Он склеил куски из разных моих передач, ловкий мерзавец!» – мелькнула у нее догадка. Конечно, он здесь! Она кожей ощущала его присутствие. Он словно клещами сдавливал ее мозг. Но кто он? И где прячется? А может, он и не скрывается вовсе, а стоит рядом и наслаждается своей выдумкой?

Элеонор, расталкивая гостей, подобралась вплотную к Саманте.

– Это твоя заготовка? – Ее лицо дышало гневом.

– Конечно, нет.

У Саманты даже захватило дух от такого нелепого предположения.

– Но ты знала, что такое случится? Он тебя предупреждал?

– Нет! Нет! Нет! – Она была близка к истерике.

– ...Я, доктор Саманта, приглашаю вас высказываться честно и открыто. Дайте мне возможность узнать...

– Что за бред? – обратился к ней возмущенный Джордж Ханна. – Если это шутка, то очень неудачная, и она здесь не пройдет.

Он не побрезговал коснуться своим белоснежным смокингом непрезентабельной рубашки Тая и оттеснил его от Саманты.

– Отойдите, мистер, и займитесь чем-нибудь. У нас будет разговор не для ваших ушей.

Тай, однако, не вспыхнул, не сжал кулаки, а молча подчинился. Впрочем, его место возле Саманты тотчас занял Бентс с мобильной рацией наготове.

– Придется убрать отсюда всю толпу. Пусть переместятся за ограду на автостоянку и ждут там в оцеплении. Мы будем искать точку, откуда идет вещание.

Если бы Ханна был способен убивать взглядом, то детектив Бентс тут же стал бы трупом.

– Вы не смеете обращаться с нашими гостями, как со стадом скота!

– Вы приносили себя когда-либо в жертву? – разносился в пространстве голос Саманты.

– Послушайте, сэр... Я не ковбой, но ваше стадо будет топтаться в загоне, пока мы не перепишем все фамилии и адреса. А насчет оцепления...

Бентс поднес рацию ко рту, но говорить ему не понадобилось. За его спиной тотчас же начали возникать фигуры в полицейской форме.

– А еще я хочу знать, кто готовил этот праздник, красил и ремонтировал отель, доставлял посуду, продукты и напитки. Все списки и счета предоставьте мне срочно. Пока я не получу этих сведений, я останусь для вашей компании зловредным ковбоем.

Его рация затрещала, и Бентс нажал кнопку приема. Он выслушал короткое сообщение и соизволил им поделиться, обращаясь к растерянному устроителю праздника:

– Кажется, мы нашли источник...

Он устремился к лестнице, ведущей на балконы. Саманта последовала за ним. Бентс оглянулся и потребовал:

– Оставайтесь на месте. Это дело полиции.

– И мое также. Я в нем замешана по уши.

Бентс не был упрямым человеком, но когда он сталкивался с глупостью, то становился непреклонным. Эта женщина вела себя глупо.

– Вы не понимаете, как это опасно. Не лезьте в ловушку. Он обратился к двум полицейским за спиной Саманты:

– Доктору Лидс нечего делать наверху. Блюстители порядка преградили ей дорогу, и Саманта вынуждена была остаться на месте.

Со второго этажа, следуя по протянутому от динамиков еле видному тончайшему проводу, Бентс спустился в затхлое подвальное помещение.

Его там ждали ребята в штатском, с опаской прячась за бетонными опорами.

Посреди очищенного накануне от всякого хлама пространства располагалась впечатляющая скульптурная композиция. Работающий магнитофон лежал на полу, присоединенный к проводке, уходящей наверх, а рядом на стульчике сидел обнаженный человек в рыжем парике и в жуткой карнавальной маске, а горло его сдавили четки из темных камней.