этом, Смерч почти счастливо улыбнулся: еще немного и все будет просто отлично.
- Вот видишь вон ту темно-синюю тачку слева? - спросил Дениса Игорь. - Там мои ребята из агентства. Охраняют твою подружку. А вон там, через две тачки от них - менты сидят. В общем, организовали любимой твоей классную охрану, все на уровне, Дэн. Только никто на нее не зарится, все спокойно. А вот что это за хмырь к ней подкатил - непонятно. Но если он что-то ей попытается сделать, поверь, его тут же возьмут мои ребята. Хотя, если и менты не чешутся, значит, этот парнишка входит в круг лиц, с которыми девочке можно коммуницировать. Ее отец специально такой составлял.
- Это ее одногруппник. - Спокойно отозвался Денис. Но тут де его спокойствие и горячее ожидание встречи и объяснения, которое он продумал от и до, были, как ветром сдуты. Чащин поцеловал Машу. А та и не сопротивлялась. Кажется, не сопротивлялась.
На заднем сидении автомобиля почти мгновенно появилась смеющаяся, словно над старой комедией Чаплина, элегантная, как и всегда, Ревность в новом шикарном платье и в удивительно ярком колье, свет которого ослеплял.
У Дэна, для которого на мгновение перестали существовать все звуки, включая шум навязчивого дождя, непроизвольно сжались кулаки, а по лицу заходили желваки. Где-то в небе полупрозрачного Дениса резко отбросило от его феи прочь, так, что он долго не мог найти ее.
- Ого! А она точно твоя подружка? - кивнул Игорь на девушку, застывшую в объятиях парня в капюшоне. - Ого, да она сама верность. Да?
Смерч откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Ему было трудно смотреть на то, как его девушка целует или обнимает другого. Так трудно, что он в первый раз в жизни прокусил себе кожу на тыльной стороне запястья до крови.
'Хочешь бесплатный совет? Выйди и убей его, мальчик мой, поменяй ход своей жизни', - прошептала госпожа Ревность, вдруг переместившись и оказавшись сидящей на коленях Дениса. Она нежно обняла его и прижалась к парню.
- Поехали, - сказал он только, сдерживая одно из самых темных желаний человечества. - Поехали отсюда, Игорь.
- В больницу? - не стал тот подкалывать друга, видя его моральное состояние.
- Просто езжай прямо. Ненавижу дождь. Холодная мокрая скотина. - Дэн подул на холодные ладони, а Игорь торопливо включил печку, хотя никогда не делал этого летом.
Наверное, когда-нибудь потом он узнает, что заставило этих двоих целоваться.
А кровь на запястье продолжала сочиться и замарала длинный рукав его бело-голубой кофты с капюшоном.
- Маша! Маша! - услышала я, когда подходила к двери подъезда. Мы говорили еще не меньше часа и, кажется, оба чуть-чуть успокоились.
Я, со все еще колотящимся от пережитого сердцем, остановилась и оглянулась на Димку, стоящего уже через дорогу от меня. Он сбросил с головы капюшон и крикнул громко, перекрикивая шум грозы:
- Маша! А тетрадку... тетрадку по энглишу тогда не я нашел! Ее Смерч принес, а я просто передал ее тебе! Прости, что врал!
- Дурак! - крикнула я ему в ответ так же громко, заставляя себя улыбаться. - Чащин, ты... Идиот! И не смей грустить! Я буду проверять!
Он отвернулся, напоследок махнув мне рукой, а я так и не поняла, отчего его лицо мокрое.
А дома я просто я свернула калачиком на диване рядом с мамой, подложив ладони, сложенные лодочкой, под щеку. Она смотрела телевизор и ела клубнику - от нее я отказалась, потому что есть не хотелось совершенно. Да и вообще ничего делать не хотелось. Хотелось в другой мир, туда, где у Дэна не было тайн, где он не врал, где не страдал Димка, не было никакой Лазурной и Черной, а Ольга Князева была взаимно влюблена в какого-нибудь хорошего парня.
- Маша, ну что такое с тобой? - спросила мама обеспокоенно. - Что случилось?
- Да нет, все хорошо. - Я взяла на руки проходящего мимо важного, как и всегда, котэ Ириску и прижала к себе, словно игрушку. Животное недовольно повело носом, мявкнуло что-то неразборчивое, но вырываться не стало.
- Но я же вижу, что не хорошо. Машенька, ну что, что у тебя за горе? С Денисом поссорилась?
- Ну так... немного. Мам, не спрашивай меня об этом, а?
Да, не спрашивай, иначе я буду психовать, а ведь я только что успокоилась.
- Хорошо-хорошо, - грустно улыбнулась мама, - не буду спрашивать. Вы молодые, у вас все самой собой разрешится. И не переживай ты так, у всех пару бывают ссоры. Возьми клубнику. Только руки вымой.
- Не хочу.
- Возьми-возьми, скоро отойдет уже, ешь, пока свежая.
Я вздохнула, прошлепала к раковине, вымыла руки и послушно взяла большую красно-розовую ягоду и засунула в рот. И тут же почувствовала ее сладкий и слегка кисловатый вкус. А он заставил меня вспомнить Смерча. Глупая клубничная фея, р-р-р! Придумала же на свою голову! Блин, зачем Сморчку-козлу Князева, если она Димку любит? Или Оля всего лишь та, которая помогает соединить сердца Дэна и своей близняшки Лазурной, с которой Дэн расстался. Я тут же со злости запихала в рот еще целых три ягоды. И опять клубника заставила меня вспомнить объятия Смерчинского.
- Мама, почему наша жизнь не такая, как клубника? - вдруг спросила я.
- М? В смысле?
- Почему она не такая сладкая? И почему жизнь, как клубнику, нельзя заморозить в холодильнике, чтобы она застыла на счастливом моменте?
Да, я бы остановила свою жизнь там, где была счастлива с Дэном, и наслаждалась бы все отведенное мне время его лживыми губами и наглыми руками.
- Глупая же ты у меня. Ничего еще в жизни не понимаешь. Садись, я тебя расчешу, - сказала мама. Когда я была маленькой, она часто расчесывала меня, чтобы я успокоилась и прекратила вертеться и бегать.
Я села маме в ноги и закрыла глаза. А она, как в детстве расчесывала мои светлые опять волосы большой деревянной старой расческой. Это, и правда, успокаивало. Как и тиканье часов, и звуки радио, и привычный шум телевизора, по которому начались новости. Мама что-то рассказывала мне, явно желая успокоить, диктор рассказывала о главных событиях недели, а я просто поджала под себя ноги и думала, думала, думала. А еще очень скучала. По Смерчу, конечно же. А потом в новостях вновь заговорили о разбавившемся 26 числа рейсе на юг страны, около Галаза, и я, напугав маму, вдруг вскочила на ноги.
'
- Ты чего, Мария? - натуральным образом обалдела она.
- Мама! - прокричала я, - мама, он чуть не погиб!!
- Кто? - запаниковала она. - Ты о чем? Маша? Маша! Тебе что, успокоительное давать уже? Совсем с ума сошла?
- Нет, мама, не надо! Просто он жив! - не могла я сдерживать эмоций. И едва не зарыдав, обессилено упала на диван и сжала пальцами края подушки. Оля должна была ехать в Галаз 25 числа, а Денис - 26. Но он уехал раньше. Непонятно по каким причинам. А если бы не уехал - точно погиб бы! И он, и его родители!!
И пусть он даже уехал из-за Ольги, из-за кого угодно, пусть даже из-за этой неведомой мне Инны, главное, что с ним ничего не случилось, он жив, сейчас он дышит, и его имени нет в черных списках погибших.
Господи, спасибо, что он не летел тем самым рейсом! Пусть я ему не нужна, и пусть он врал мне о чем угодно - главное, он жив и будет еще долго жить. Спасибо! Спасибо!
Даже если ты безразличен любимому человеку до омерзения, его благополучие и его жизнь остаются для тебя величайшей драгоценностью.
Госпожа в шляпке с вуалью была полностью согласна с обессиленной Машей. Она сидела на крыше ее дома и смотрела то на горизонт, то на длинные бордовые ногти, в которых отражалось звездное августовское небо и Млечный Путь, хотя здесь небеса были затянуты дождевыми тучам. Ревность была
