Неделей позже Джас наслаждался дружеской партией в бильярд с Дэмиеном, графом Коултером, в ожидании момента, когда графиня и Линнет спустятся из будуара герцогини, где горничная-француженка превращала Линнет в светскую даму.

— Полагаю, ты в курсе, что твоя мать во всем призналась? — спросил граф.

Джас промычал нечто нечленораздельное, готовясь к следующему удару.

— Очевидно, ты не бастард, хотя, по-моему, в это вообще мало кто верил. Ты просто копия своего отца.

— Ну да.

Дэмиен рассмеялся.

— Тебя ведь это совершенно не волнует, да?

— Не особенно.

— Ты сказал матери, что по специальному разрешению женился на Линнет?

Они поженились только этим утром.

— Нет, — ответил Джас. — Когда она смирилась с подобной возможностью, это событие перестало ее интересовать.

Он было прицелился, чтобы сделать удар на большое расстояние, но увидел, что граф смотрит на дверь.

— Полагаю, это твоя жена? — пробормотал Дэмиен. И хотя в его глазах не было ни капли непочтительности, Джасу внезапно захотелось зарычать.

Вместо этого он обернулся.

Его Линнет, его медноволосая малышка Линнет превратилась в совсем другого человека. Большая часть ее волос была собрана на макушке, и лишь несколько тонких локонов падали на плечи. Он никогда не видел ее ни в чем, кроме простого голубого шерстяного платья, закрывавшего ее от головы до пят. Теперь же на ней было платье из темно-вишневого шелка, и оно мало что прикрывало. Просто кусочек ткани вокруг лифа и складки шелка, подчеркивающие роскошные изгибы фигуры. Она выглядела порочно, шикарно и дорого. Выглядела герцогиней по всем статьям, но не из тех гранд-дам, чьи портреты висели в семейной галерее, а представительницей нового вида, озорной и распутной версией, которая, казалось, слишком наслаждалась жизнью, чтобы сидеть неподвижно для портрета.

И все же это, безусловно, была она. Лицо его Линнет было идеальным треугольником с изящными чертами и раскосыми серыми глазами. Брови имели совершенный аристократический изгиб, а губы были такими бледными, словно вообще не имели цвета.

Хотя теперь ее губы были вишневыми, чтобы подходить по цвету к платью, а ее красивые золотистые брови были подкрашены…

— Мне не… — начал он и запнулся, когда увидел, как дрогнула ее улыбка. — Мне не нравится думать о том, что придется сильно побороться за твое внимание, когда ты выйдешь в свет, — наконец сказал он, подходя к ней.

У него руки чесались стянуть с нее этот шелк, довести ее до безумия, до той точки, где она уже не будет осознавать, что ее волосы растрепались, а щеки порозовели. Когда он целовал ее, ее губы становились темно-вишневыми. Ей не нужна была вся эта косметика, чтобы выглядеть красивой.

Граф поклонился в глубоком восхищении, и Джас отошел в сторону. Затем в дверях появилась жена Дэмиена, и тот обратил на нее все свое внимание. Его глаза засветились от радости, и улыбка заставила его выглядеть на несколько лет моложе. Пэйшенс была миниатюрнее Линнет, но не менее красивой. Ее локоны цвета жженого сахара были собраны у висков, а нежные губы изящно изгибались подобно луку купидона.

— Я изображаю жену-ангела, не ту, которая умерла, а другую, — улыбнулась она, сверкнув ямочками на щеках. — Полагаю, вы уже догадались, что Линнет будет играть роль развратной Ипполиты [3].

Дэмиен рассмеялся.

— Ты изображаешь ангела, Пэйшенс?

Та дерзко улыбнулась.

— У меня есть задатки святой. Например, я же терплю тебя.

Дэмиен ухмыльнулся и посмотрел на Джаса.

— Хотите увидеть, как мой ангел превращается в дьявола? Стоит лишь назвать ее Пенелопой!

Шутка показалась Джасу немного непонятной, но в итоге Пэйшенс набросилась на мужа с кулаками. Он легко поймал ее и отвлек страстным поцелуем, не имеющим никакого отношения к ангелам, арфам и пушистым облачкам.

— Ипполита — отличный выбор, — заявила герцогиня Альдерстоун, появляясь в дверях за спиной Линнет. — Предположительно дело было на садовом приеме у графини Ярмут, а я на нем присутствовала. Кроме того… мне кажется я знаю, кто такой наш таинственный Реджинальд Фезергастингтон!

— Кто же? — без особого интереса спросил граф Коултер. Он прижал свою ангелоподобную женушку к себе, и по тому, как он на нее смотрел, было абсолютно понятно, что он думал о ней вовсе не как об образце добродетели.

— Граф Мейн, — провозгласила герцогиня. — Потому что я ясно помню, что он там бесстыдно флиртовал с леди Хизер Мизл. Меня ничуть не удивит, если она разделила с ним омлет. Или еще что- нибудь.

Джас не слишком прислушивался к разговору. Он смотрел лишь на Линнет, такую родную Линнет, которая теперь преобразилась роскошную, желанную и порочную незнакомку. Она немного таинственно улыбнулась ему и прошептала что-то ему на ухо.

— Что? — переспросил он, поспешно выводя ее из комнаты. Он никак не мог сосредоточиться, видя изгиб ее сливочной груди. Она надела рубины, и они горели на ее коже, словно капли вина, вызывая у него желание слизнуть их.

— Ты правда думаешь, что мистер Маффорд поверит, что я благородная леди, Джас?

Он едва не рассмеялся. Линнет не нужно было красивое платье, чтобы превратиться в герцогиню. Она воплощала в себе все то, чем не был он: была законнорожденной, тогда как он был внебрачным; мягкой и нежной тогда, когда он был грубым и резким.

В конце концов Маффорд так и не понял, что же произошло. Сначала в его кабинете появилась