– Что ж, согласен. Послушай, Счастливчик, – невозмутимо проговорил Айзек, – мне потом еще может понадобиться дурь, понимаешь, о чем я? И почему бы тебе не стать моим... эксклюзивным поставщиком? Как думаешь? Но если между нами возникнут какие нибудь разногласия, недоверие и тому подобное, то мне придется искать другого. Понимаешь?
– Айзек, милый, больше ни слова... Партнеры, вот кто мы такие...
– Точно, – значительно произнес Айзек.
Он был не такой дурак, чтобы целиком довериться Счастливчику Газиду. Но вряд ли Газид станет кусать руку, которая его кормит.
Айзек вынул из пакета влажный, липкий комочек.
Тот был величиной с крупную маслину, покрыт толстым и быстро высыхающим слоем слизи. Айзек приоткрыл на пару дюймов крышку клетки, в которой лежала гусеница, и бросил внутрь комочек сонной дури. Он присел на корточки, чтобы понаблюдать за личинкой через прутья передней стенки.
Веки Айзека задергались, как будто через него пропустили ток. Секунду он не мог сфокусировать зрение.
– Ох, – простонал за его спиной Счастливчик Газид. – Что за фигня творится с моей головой...
Айзек почувствовал короткий прилив тошноты, а затем его охватил самый всепоглощающий и устойчивый экстаз, какой он когда-либо испытывал. Менее чем через полсекунды эти нечеловеческие ощущения вырвались из него наружу. Ему показалось, будто они выходят через нос.
– Черт, надо же... – всхлипнул Айзек.
Перед глазами сначала все плыло, затем снова появились контуры, и картина стала необычайно отчетливая.
– А эта козявка – нечто вроде эмпатического существа, да? – прошептал он.
Он смотрел на гусеницу, ощущая себя вуайером.
Она обвила катышек наркотика, словно змея, сжимающая в кольцах свою жертву. Ее челюсти мощно вгрызались в комочек сонной дури; она жевала с таким голодным остервенением, что казалось, эта жадность сродни похоти. Сонная дурь быстро исчезала.
– Вот прорва, – сказал Айзек. – Ей этого явно мало.
Он бросил в клетку еще пять-шесть катышков. Гусеница счастливо обвилась вокруг своего липкого богатства.
Айзек встал. Он посмотрел на Счастливчика Газида, который наблюдал, как ест гусеница, и, покачиваясь, блаженно улыбался.
– Газид, старина, похоже, ты спас мою маленькую подопытную. Премного благодарен.
– Я спас ей жизнь, Айзек? – Газид медленно описал неуклюжий пируэт. – Я спас ей жизнь! Я спас ей жизнь!
– Да, так и есть, ты спас ее, приятель, а теперь уймись. – Айзек взглянул на часы. – Мне и в самом деле нужно еще поработать, так что будь так добр, проваливай. Без обид, Счастливчик.
Айзек подумал, а затем протянул руку:
– Прости за разбитый нос.
– О, – удивился Газид. Он осторожно ощупал залитое кровью лицо. – Ладно... чего не бывает...
Айзек отошел к письменному столу.
– Я отдам тебе бабки. Подожди. – Он порылся в ящиках и, наконец отыскав бумажник, вынул гинею. – Подожди. У меня еще где-то есть. Потерпи, я сейчас...
Айзек присел у кровати и начал разгребать бумаги, подбирая валявшиеся под ними стиверы и шекели.
Газид же запустил руку в пакет с сонной дурью, который Айзек оставил на коробке с гусеницей. Он внимательно посмотрел на Айзека, который возился под кроватью, опустив голову. Газид выудил из вязкого месива два шарика и снова взглянул на Айзека, проверяя, не смотрит ли тот. Айзек что-то говорил, но слова не были различимы.
Газид медленно подкрался. Он достал из кармана конфетную обертку и, завернув в нее одну из сонных доз, положил обратно в карман. Затем взглянул на второй шарик, и на лице расплылась идиотская улыбка.
– Ты должен знать, что прописываешь своей больной, Айзек, – прошептал он. – Это вопрос этики... – Он захихикал от удовольствия.
– А это еще что такое? – крикнул Айзек и полез из-под кровати. – Нашел. Я знал, что в кармане каких-то штанов есть деньги...
Счастливчик Газид быстро снял ветчину с бутерброда, который так и лежал недоеденный на столе. Он засунул сонную дурь под салатный лист, на слой горчицы. Затем положил на место ветчину и отошел от стола.
Айзек встал и повернулся к нему, запыленный, но улыбающийся. В руке был веер банкнот и мелочь.
– Вот десять гиней. Черт, твоя сделка, похоже, весьма удачна...
Газид взял предложенные деньги и быстро попятился к лестнице.
– Что ж, спасибо, Айзек, – сказал он. – Я это ценю.
– Я свяжусь с тобой, если понадобится еще дурь, хорошо?
