Газид нашел для Лин покупателя.

Когда он украдкой подобрался к ней в «Часах и петухе», она возмутилась. Это не ее черед, быстро набросала она в своем блокноте, она всего лишь неделю назад «ссудила» ему целую гинею; но Газид перебил ее, потребовал, чтобы вышла с ним вместе из-за стола. А когда ее друзья, богема Салакусских полей, начали смеяться и подшучивать над ними, Газид протянул ей карточку из твердого белого картона, на которой было оттиснуто только перекрестье игральной доски «три на три». Кроме того, на карточке было напечатано несколько фраз.

«Госпожа Лин, – говорилось в ней. – Образцы Вашего искусства, представленные Вашим агентом, произвели огромное впечатление на моего патрона. Он желает знать, не заинтересует ли Вас предложение встретиться с ним, чтобы обсудить возможный заказ. Ждем Вашего ответа». Подпись была неразборчива.

Газид был конченым человеком, к тому же наркоманом, который торчал на всем что ни попадя и не останавливался ни перед чем, лишь бы достать деньги на наркотики; но это не было похоже на жульничество. Никакого барыша Газиду не обломится; разве что и вправду нашелся нью-кробюзонский богач, готовый заплатить за ее работу, от которой он забалдел.

Под свист, улюлюканье и недоуменные возгласы Лин вытащила Газида из бара и потребовала объяснить, что происходит. Поначалу Газид повел себя осторожно, усиленно напрягая мозги, чтобы не сболтнуть лишнего. Но довольно скоро он понял, что лучше рассказать всю правду.

– Есть один парень, у которого я иногда кое-что покупаю... – уклончиво начал он. – В общем, снимки ваших скульптур лежали у меня... м-м-м... на полке, когда он зашел, и они ему очень понравились, и он даже захотел взять парочку с собой, ну и... в общем... я согласился. А через какое-то время он сказал, что показывал их тому парню, что снабжает его самого тем, что я у него иногда покупаю, и ему они тоже понравились, и он их забрал и показал уже своему боссу. А потом они пошли к самому главному, который здорово разбирается в искусстве – в прошлом году он купил что-то у Александрины, – и тому они тоже понравились, и он хочет теперь, чтобы ты сделала скульптуру для него.

Лин перевела с путаного языка на нормальный. «Босс твоего наркодилера хочет, чтобы я на него работала?» – нацарапала она.

– Черт возьми, Лин, да нет же... то есть да, но... – Газид остановился. – В общем, да, – неловко закончил он.

Последовало молчание.

– Если тебе это интересно, он непременно встретится с тобой.

Лин задумалась.

Несомненно, перспектива заманчива. Судя по карточке, это не какой-нибудь мелкий жулик, а большой игрок. Лин была неглупа. Она знала, что это опасно. Но опасность возбуждала, и она ничего не могла с этим поделать. Это станет таким приключением в ее жизни художника. Она сможет намекать на это в разговорах с друзьями. У нее появится покровитель в криминальных кругах. Лин была достаточно умна, чтобы сознавать, насколько ребяческим было ее возбуждение, однако ей не хватало зрелости, чтобы об этом беспокоиться.

А пока она решала, стоит ли беспокоиться. Газид упоминал различные суммы, которые называл таинственный покупатель. Сяжки Лин шевелились от изумления.

«Я должна поговорить с Александриной!», – написала она и вернулась в бар.

Алекс ничего об этом не знала. Она продала несколько картин какому-то криминальному боссу, выручила за них, сколько смогла, однако встречалась она лишь с его подручным, не самого высокого полета, который предложил баснословные деньги за только что написанные картины. Алекс согласилась, отдала ему картины и больше ничего о нем не слышала. Вот именно. Она так и не узнала имени своего покупателя.

Лин решила, что ей удастся продвинуться дальше. Она передала свой ответ через Газида, который тайными тропами, ведущими черт знает куда, доставил его адресату: в письме было сказано, что предложение действительно ее заинтересовало, но что она непременно желает знать, какое имя ей следует записать в своем ежедневнике.

Преисподняя Нью-Кробюзона переварила ее послание, заставив прождать неделю, а затем изрыгнула ответ в форме еще одной печатной записки, подброшенной под дверь, пока Лин спала. В записке были адрес в Костяном городе, дата и имя, состоящее из одного-единственного слова: Попурри.

В коридор проникали безумный грохот и стук. Какт, проводник, толкнул одну из многочисленных темных дверей и пропустил Лин вперед.

Когда глаза приспособились к яркому свету, она увидела перед собой машинописное бюро. Это была просторная комната с высокими потолками, выкрашенная, как и все в этом троглодитском месте, в черный цвет и ярко освещенная газовыми лампами, в которой стояло, наверное, около сорока столов; на каждом из них была массивная печатная машинка, и за каждым сидел секретарь, перепечатывавший кипы бумаг. По преимуществу это были люди, причем женского пола; еще Лин увидела нескольких кактусов, пару хепри и одного водяного, который стучал по клавишам, специально приспособленным для его громадных ручищ.

У стен стояли переделанные, в основном опять-таки люди; но были и другие, даже так редко попадавшие в переделку ксении. Некоторые были переделаны на органическом уровне, имели когти, рога и куски пересаженных мускулов, но большинство были механическими, и от их пышущих жаром котлов в комнате царила духота.

В дальней стене находилась закрытая дверь кабинета.

– Госпожа Лин, наконец-то, – прогремел голос из говорящей трубы над дверью, как только Лин переступила порог. Ни один из секретарей не поднял головы. – Пожалуйста, пройдите через комнату в мой кабинет.

Лин начала пробираться между столами. В плохо освещенной комнате с черными стенами ей было непросто разглядеть, чем занимались секретари. Все они работали со знанием дела: читали написанное от руки и перепечатывали, не глядя на клавиатуру.

«Вследствие нашей беседы 13-го числа сего месяца, – ухитрилась прочитать Лин на листе, заправленном в ближайшую машинку, – просим Вас передать Вашу франчайзинговую операцию под нашу

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату