о их ненависти к женщинам, которых они, по своим языческим преданиям, считали, вероятно, виною всякого зла, следовательно, и общественного голода. Влияние волхвов на народ по временам было очень велико, как показывают примеры в Новгороде и на Белоозере. Это объясняется тем, что волхвы выдавали себя посланниками богов или даже богами, усвояли себе ближайшее общение с ними и способность вызывать и вопрошать богов, творить чудеса, предугадывать будущее, врачевать болезни – все такие качества, которые во всякое время могут увлекать воображение толпы. А с другой стороны, и народ наш, привыкший, может быть, в продолжение многих столетий смотреть на волхвов таким образом, привыкший обращаться к ним и вполне доверять им во дни своего язычества, не успел еще тогда возвыситься над этими застарелыми понятиями и утвердиться в истинах Евангелия. И замечательно, что волхвы появились у нас преимущественно в странах северо-восточных, где вообще было еще тогда более остатков язычества, нежели на юге, и имели успех исключительно в простом народе, между невегласами. Люди, принадлежавшие к высшему сословию, духовенство и все твердо верующие не только не доверяли волхвам, но и смеялись над ними, противодействовали им. Посадник Ян со своими отроками преследует волхвов, обличает их и предает казни; священник, находившийся при Яне, жертвует при этом своею жизнию; епископ Новгородский не устрашился торжественно явиться пред толпою, искавшею его смерти по наущению от волхва, и смело возвестить слово истины; новгородский князь со своею дружиною стал на стороне епископа и потом собственноручно умертвил волхва-обманщика.

С возведением пресвитера Илариона на престол митрополии Киевской Собором русских иерархов преподобный летописец соединяет по времени основание Киево-Печерского монастыря. И если первое событие было весьма важно по своему внутреннему смыслу, то последнее еще более важно по своему обширному влиянию на судьбу нашей Церкви, особенно в рассматриваемый нами период. В эти первые сто лет своего существования Киево-Печерская обитель постоянно занимала самое главное место в ряду всех прочих чередовавшихся событий русской церковной истории и находилась в самом цветущем состоянии: почти все великие подвижники, которых жития составляют Киево-Печерский Патерик, жили и действовали именно в то достопамятное время. В истории Киево-Печерского монастыря до избрания Климента Смолятича на престол митрополии русской можно различать три частнейшие отдела: первый, когда монастырь основан, – время до игуменства преподобного Феодосия (1057); второй, когда монастырь сделан общежительным и получил внутреннее благоустройство, – время игуменства преподобного Феодосия (1057–1074); третий, когда монастырь благоукрасился и достиг внешнего процветания, – время после игуменства преподобного Феодосия (1074–1145).

Начало Киево-Печерскому монастырю положил преподобный Антоний. Он родился в городе Любече (местечке нынешней Черниговской губернии) и в крещении получил имя Антипы. С юных лет исполненный страха Божия, Антипа почувствовал в себе желание уединенной жизни и, по внушению свыше, решился идти на Афон, который славился уже тогда на всем Востоке святостию своих отшельников и служил как бы средоточием и рассадником православного монашества. Обходя монастыри Святой горы и видя равноангельский образ жизни подвижников, Антипа еще более воспламенялся желанием поревновать этому чудному житию и в одной из тамошних обителей молил игумена возложить на него иноческий образ. Игумен, как бы провидя будущие добродетели и назначение просителя, согласился, постриг его и дал ему имя Антония – отца иночествующих. По примеру большей части тогдашних черноризцев афонских Антоний избрал для себя образ жизни отшельнической, и неподалеку от одного монастыря афонского, Есфиг-мена, в котором будто бы он и принял пострижение, доселе показывают пещеру вместе с церковию, где начал свои подвиги первоначальник иноков русских. Успехи его в духовной жизни, постоянно возраставшие, радовали всех. Тогда игумен, постригший его, сказал ему: «Антоний! Иди опять в Россию, и да будет тебе благословение от Святой горы, ибо многие черноризцы от тебя имеют произойти».

Антоний пришел в Киев и, ища себе здесь места для жительства, обходил монастыри, но не восхотел ни в одном из них остаться. Затем начал ходить по дебрям и горам и пришел на холм, где существовала уже небольшая пещерка (в два сажня), ископанная священником берестовской Петропавловской церкви Иларионом, который уединялся в нее по временам для богомыслия и молитвы. Возлюбив это место, преподобный Антоний поселился на нем и начал со слезами молиться Богу, говоря: «Господи, утверди меня в месте сем, и да будет на нем благословение Святой горы и моего игумена, который меня постриг». И начал копать пещеру день и ночь, пребывая в трудах, посте, бдении и молитвах. Это было в 1051 г., спустя немного после возведения Илариона на кафедру митрополитскую, которого Антоний постриг в монашество и пещерку которого сам занял и потом распространил своими руками. Вскоре о подвигах Антония узнали люди и начали приходить к нему и приносить необходимое для жизни, и он прослыл как Великий Антоний. Приходящие просили у него благословения, а некоторые просились к нему и в сожительство. Прежде всех удостоился этой великой чести преподобный Никон. Кто был он, и откуда пришел к Антонию, и в каких летах – неизвестно. Но известно, что он был саном иерей и что преподобный Антоний поручал ему постригать тех, которых впоследствии принимал к себе для пещерных подвигов. После Никона прибыл к Антонию и другой сподвижник – Феодосии.

Чрезвычайно замечательна история этого избранника Божия с самых первых лет его жизни. Родившись в городе Василеве и вскоре переселившись с родителями в Курск, Феодосии, едва начал приходить в сознание и возраст, уже обнаружил в себе самое благочестивое настроение души. Каждый день ходил он в церковь и со всем вниманием слушал Божественные книги, чуждался детских игр, не любил светлых одежд, какие давали ему родители, а облекался в простые и убогие, сам упросил родителей отдать его на учение книжное к одному из городских учителей и вскоре так успел в Божественном Писании, что все чудились премудрости и разуму детища, отличался совершенною скромностию и покорностию не только учителю, но и соученикам своим. В тринадцать лет, лишившись отца своего и оставшись под надзором матери, женщины строгой и упорной, не сочувствовавшей влечению сердца его, хотя и пламенно любившей сына, Феодосии еще более начал подвизаться. Смирение его простиралось до того, что он с рабами своими в простой одежде ходил на работы, по-прежнему удалялся игр со сверстниками и не хотел облачаться в светлую одежду, несмотря ни на увещания матери, ни даже на сильные от нее побои. Помышляя только о том, как бы спастись, и услышав о святых местах, где Господь совершил наше спасение, Феодосии воспламенился ревностию посетить эти места и поклониться им. Вскоре случилось, что чрез Курск проходили странники, бывшие из Иерусалима и возвращавшиеся на родину. Феодосии упросил их взять его с собою и тайно от матери, не имея ничего, кроме худой одежды, отправился вслед за ними. Чрез три дня, однако ж, мать, проведав о бегстве его, погналась за ним вместе с юнейшим сыном своим – братом Феодосия, и, когда догнала, с гневом и яростию била его, и связанного привезла домой. Здесь после новых жестоких побоев заключила его в особую храмину, где два дни он оставался без пищи, потом, хотя освободила из заключения, однако ж возложила на ноги его оковы и держала его в таком виде несколько дней, пока не умилостивилась. Тогда Феодосии снова начал ходить по вся дни в церковь и, заметив, что иногда не служат литургии по недостатку просфор, сам решился заниматься этим делом: покупал пшеницу, молол ее своими руками, пек просфоры и одни из них приносил в церковь для Божественной службы, другие продавал и вырученную плату частик) употреблял для покупки новой пшеницы, а частик) раздавал нищим. Так прошло более двенадцати лет . Ни насмешки сверстников, ни убеждения матери не могли отклонить благочестивого юношу от его занятий. Мать снисходила ему еще около года и наконец угрозами и побоями довела сына своего до того, что он тайно удалился из Курска в близлежащий город к одному пресвитеру и там продолжал свое любимое дело. После многих дней мать отыскала сына и здесь, и, строго наказав, привела домой, и решительно запретила печь просфоры. Феодосии, как и прежде, начал ежедневно ходить в церковь и своим смирением и благопокорливостию заслужил такое благоволение властелина града, что этот властелин повелел ему пребывать в своей, вероятно домовой, церкви и несколько раз дарил ему светлые одежды, которые, однако же, Феодосии всегда отдавал нищим, предпочитая одеваться в рубища, за что еще больше любил его градоначальник. В это время Феодосии для большего умерщвления плоти возложил на себя железные вериги и ходил в них – так прошло много дней. Но наступил какой-то праздник, когда начальник города созвал к себе на трапезу всех вельмож градских и повелел Феодосию прислуживать за нею в светлой одежде. При перемене белья мать его заметила кровь на срачице сына и, узнав причину крови, с яростию бросилась на него, сняла с него вериги и подвергла его жестоким побоям.

Но ничто уже не могло удержать юношу от его стремления к подвижнической жизни. Услышав однажды