— На День Благословения, — возразила Кайгусь, — мы всегда ему преподносили блюдечко нуккихи, и он ел чуть-чуть.

— Ему надо было сразу заявлять в полицию про мафию, — Наито, ньягонский жонглер ножами и прочими опасными предметами, счел, что без него беседа — не беседа. — Я вас прошу согласиться, что мафия эйджи не знает ни чести, ни приличий. Очень огорчает, что он подпал под эту мафию!

— Хааац, — Коэран скосил на тихого ихэна сливово-лиловый глаз, — мы тебе третий день все намекаем, что надо объясниться. Ты умный, он тебя назначил — но разве Фанк ничего не сказал тебе? Я кидал гири в трех театрах, но только здесь мне начали платить нормально. Что-то не верится, чтоб Фанк так долго притворялся добрым, а потом всех кинул. Скажи, Франческа, так? Или ты, Бенита…

— Зря не скажу, — жестко ответила Франческа, — Фанк был нормальным мужиком. Но и нормальных иногда заносит по кривой. Наверное, всем ясно, что у Фанка не все было чисто?..

Серый связист на сей раз не торчал рядом — иногда, повинуясь не то голосам по радио, не то вложенной программе, он прикипал к своей портативной станции или пускался бродить по театру («Клад ищет», — шептали за спиной танцовщицы). Хац издал протяжный вздох, похожий на стон, и печально потрогал языком молочную кашу.

— Я ничего не знаю про его левые дела. Он сказал одно — «Работайте как обычно». Я знаю, что вы говорите по углам — что Хац подставной, что гребет под себя и для своих, — он обвел глазами всех сидящих. — Давайте начистоту — если я кого-то обделил, пусть скажет мне в глаза. Ничего нет хуже, когда на языке одно, а в голове совсем другое.

И едва языкастая Франческа приоткрыла рот, как к скромному застолью подбежал ньягончик Донти, сын Наито:

— Мотаси Хац, там с телевизора приехали, их много.

— Технический перерыв до семь ноль-ноль, — огрызнулся Хац, готовый к претензиям Франчески, но не к визиту этого хамского племени.

— Это опять Доран! — Донти от возбуждения подпрыгивал на месте.

— Пожрать спокойно не дадут, — Хац облизнулся, поднимаясь. Шагнуть в сторону вестибюля он не успел — Доран, напористо прорвав заслон у входа, шел по пятам Донти, и операторы ломились за ним следом, держа камеры, как импульсные ружья.

— Доброе-доброе-доброе утро! Приятного аппетита! Как жизнь? — на что был верток Донти, а не увернулся от потрепыванья по ушам. — Леди, джентльмены, уважаемые гости планеты — всем мои наилучшие пожелания!.. Итак, мы снова в «Фанк Амара», — повернулся он к камерам, — мы застали артистов за завтраком… А чем питаются те, кто дарит нам веселье?

— Присоединяйтесь, — Коэран протянул Дорану миску, куда Хац макал свой длинный бархатный язык. — Это вкусно.

— Именно то, что все врачи рекомендуют людям творческих профессий, — легкая сытная пища, не обременяющая желудок. Кстати, и мой завтрак — брикет мякиша с сырным соусом, я мало чем отличаюсь от большинства централов. О, господин Хац! Всем приятно будет вновь услышать ваш голос… Как вы можете прокомментировать заявление баншера Маски о том, что ваш директор — тайно живущий среди людей киборг?

— Ннннн… это факт не факт, — растерявшись, Хац тем не менее решил все отрицать. — Не факт! Ничего такое нет. Маска — не знай, никто не знай.

— Предположим, предположим! — Доран юлой пошел вокруг стола, подсовываясь с микрофоном ко всем по очереди. — А скажите — вы! Вот вы.

— Бенита. Это мое сценическое имя.

— Бенита! Вы видели, как директор Фанк ел?

Бенита огляделась, отыскивая, кто бы поддержал ее или взял ответ на себя, но на всех при Доране словно оторопь напала. Фанк — киборг? Дико, нелепо, но… какое-то заявление… как это все понять?

— Я видела! — вскочила Кайгусь, но Доран проигнорировал ее порыв; он один знал чистую правду и должен был найти здесь подтверждение своей уверенности.

— А женщины? Как он относился к женщинам?

— Очень скромно. Ни к кому не приставал, — в лице спокойной и уравновешенной Бениты Доран явно нашел не то, что искал, и он зарыскал глазами по сторонам — ну, у кого в зрачках чертики пляшут? Кто готов сорваться на сочный, смачный, многословный треп?.. Вот! Эта пылкая брюнетка!

— Вы! Что вы скажете…

— Франческа, — та приняла телегеничную позу и сразу похорошела, даже не думая об этом, а как-то инстинктивно.

— Он даже не смотрел на женщин? никаких знаков внимания?

— Нет! Знаете, он был чистый нейтро — ни девочки, ни мальчики его не беспокоили.

— А что — надо обязательно бросаться на кого-то? — вырвалось у Кайгусь, и Бенита с приязнью взглянула на ихэнку, но акустика камер была нацелена на Франческу и слышала только ее, а микрофон Дорана принципиально не замечал ничего дальше чем в метре от себя.

— Я давно здесь работаю, — продолжала Франческа, радуясь маленькому успеху и стараясь подольше быть в кадре, — и должна вам сказать, что Фанк всегда был немножко странный. У него на уме была одна работа. Где работа кончалась — там Фанк исчезал, словно прятался. На вечеринке его не увидишь — пока все отдыхают, он в одиночку репетирует… Некомпанейский человек! Или вы говорите — киборг? Может быть! Я знаю театры — чтобы директор не присмотрел себе актрису, такого не бывает!..

— Спасибо, Франческа, спасибо, вы очень помогли нам!.. Значит — полный нейтрал и стопроцентный трудоголик!.. Как интересно! И ел одну ихэнскую пищу, — камеры развернулись вместе с Дораном. — Щепотку нуккихи на День Благословения, не так ли? Я спрашиваю вас — так?